Адская ярость

— Ага.

— Не беспокоишься? Не жалеешь? — Спрашивал я, чтобы убедиться, что моя девочка будет в порядке с тем, что должно произойти.

— Я в порядке. — Она подмигнула, а затем выпятила грудь. — Помнишь, когда ты сказал, что тебе нравится, когда твой флаг украшает все, что у тебя есть?

— Да, детка.

— Ну, я просто напоминаю тебе, что я в этом участвую.

Черт возьми. Я смотрел на совершенство.

— Черт. Теперь я хочу полакомиться твоей киской и снова попробовать твой оргазм.

— Такой ненасытный, — подразнила она, потянувшись к моей руке. — Выкатываемся.

Должно быть, кто-то научил ее этому, и это было восхитительно.

— Прежде чем мы уйдем, — начал я, — мне нужно тебе кое-что показать.

Она махнула рукой в знак отказа.

— Если это из-за того сумасшедшего демона внутри тебя, то не волнуйся.

И тут я охуел.

— Я уже видела его на складе, и он подмигнул мне.

Что. За. Нахуй.

Она хихикнула, увидев мой удивленный взгляд.

— Да. Я увидела его прямо перед тем, как отключился. Он выглядит порочно, но сексуально.

Гул отозвался глубоко в моей груди, когда низкое рычание сорвалось с моих губ.

— Видишь? Он тоже меня любит.

Я слышал и видел практически все, но это превзошло все мои ожидания.

— О, и он любит иногда всплывать и здороваться, когда ты спишь.

Мои глаза расширились.

— Ты издеваешься надо мной?

— Полностью, — засмеялась она, сжимая мою руку. — Но я действительно думаю, что он крутой.

Гордость распирала мою грудь.

— Ты моя смертоносная поездка, солнышко.

— Хорошо. Посади меня на этот байк. Я хочу снова почувствовать свободу.

Смешок слетел с моих губ, и мы очутились на шоссе 95, съезжая с съезда к месту назначения час спустя. Мими встала и сняла шлем, когда мы остановились, передавая его.

— Я сейчас вернусь.

— Не торопись, солнышко.

Вдалеке Снуки стояла рядом с девушкой, которая была по плечи зарыта в горячий песок. Ее лицо было белым от остатков соленых слез. Я видел, как моя девочка обняла Снуки, прежде чем она присела и ударила Невию по лицу. Голова предательницы откинулась назад, и Мими снова ударила ее, прежде чем забрать нож, который передала Снуки.

Я не мог видеть, что она делала, но я мог слышать крики Невии.

Мой телефон ожил, и я взглянул на экран, нахмурившись, когда с неизвестного номера пришло сообщение с изображением гремучей змеи.

Ублюдок.

Пришло еще одно сообщение с другого неизвестного номера, на этот раз напечатанное. «Ты пока не боишься меня, но будешь».

Резников.

Игра продолжалась, и противник только что сделал свой следующий ход. Мне нужно было вернуться в Перекресток. Я поднял голову и увидел Мими, идущую в мою сторону с торжествующей улыбкой на лице.

— Не много успокоилась, детка? Каково это?

— Лучше, чем я представляла.

Смеясь, я поцеловал ее пухлые губы и приложил подбородок над ее головой. Мой взгляд наткнулся на Мамонта, Экзорциста и Раэля, которые наблюдали за Снуки. Она еще не закончила с Невией, и я надеялся, что эта сучка пожалеет, что наебала нас.

Когда я припарковал свой байк и мы вернулись домой, я был удивлен, увидев Найлу, стоящую в дверях Перекрестка. Она держала маленький сверток и укачивала его на руках, тихо воркуя. Мое замешательство усилилось, когда Мими бросилась к ней, а затем ахнула, уставившись вниз на ангельское личико, которое я заметил, как только оказался достаточно близко. Темно-синие глаза моргнули, глядя на меня, в то время как крошечный ротик сморщился, а затем улыбнулся.

Моя рука прижалась к сердцу, и я чуть не споткнулся.

Ребенок.

Найла передала сверток, и глаза Мими наполнились слезами.

— Он твой, — тихо объявила она, — родился около тридцати дней назад.

— Что? — Выдохнула мое солнышко. — Как?

— Леди сказала, что ребенка зовут Ева Резникова.

— Ева?

— Ее имя означает жизнь.

— Боже мой. Катя. Это ее дочь.

Найла кивнула, проводя рукой по лицу и смахивая слезы.

— Она не пережила родов, Мими, но она оставила завещание и подписала его, прося передать опеку над ее ребенком Наоми Питерс.

Плечи Мими затряслись, когда она начала плакать, крепко прижимая к себе маленькую девочку целуя его в лоб.

— Клянусь, ты будешь любима. Каждый божий день я буду говорить тебе, какая ты замечательная, а когда ты станешь достаточно взрослой, я расскажу тебе о твоей храброй матери.

— Ты будешь не единственной, солнышко. У меня только что родилась дочь.

Мими взглянула на свою сестру, когда я обнял свою семью, никогда не чувствуя себя более счастливым, чем в этот момент.

— Почему социальный работник не остался?

— Она сказала, что ей не нужно было этого сделать, чтобы не привлекать к себе внимания.

— Это странно.

— Кем бы она ни была, я до сих пор не знаю, как она узнала, что ты здесь.

У меня по спине побежали мурашки, когда мой Жнец почувствовал опасность. Что бы ни готовило будущее, я защищу свою семью и братство.

Резников, Гремучий и ведущий Скорпионов пожалеют, что столкнулись с нами. Наши Жнецы будут готовы собирать урожай.

Да начнется кровавая баня.

Тень

Сухой воздух пустыни стал прохладнее после того, как над Великой котловиной опустилась ночь. Робкая луна выглянула из-за слоев тонких серых облаков. Над головой сияли звезды, и я поймал последние лучи сливового цвета, когда они опускались за горизонт.

Это было любимое время Стефани и именно тогда, я приходил на ее могилу.

Сумерки.

То самое небо, где я смотрел, как она танцует под летним дождем, и когда я без сомнения знал, что люблю ее, поменял бы свою жизнь на ее, и ничто не помешало бы мне сделать это. Ночь, когда возможность будущего казалась такой многообещающей, и простое прикосновение ее пальцев к моим собственным расцвело надеждой в моем сердце. У нас был наш первый поцелуй под похожими звездами, и когда ее голова покоилась на моем плече, я никогда не чувствовал себя более завершенным.

В тот вечер мы разделили рожок мороженого, и я слизнул сливочную капельку с уголка ее сладкого рта. Я молча отдал ей свою душу, отдав свое сердце, потому что ни одна другая девушка никогда не значила для меня так много, как моя хорошенькая участница конкурса красоты.

Глядя на ее могилу, я выдохнул, кивнув головой один раз, прежде чем развернуться на каблуках и направиться обратно к своему байку. Двигатель заурчал, когда я выехал с кладбища и покатил по дороге, думая только об одном пункте назначения.

Я сосредоточился на чем-то одном. Я не обращал внимания ни на достопримечательности, ни на тихие дороги, ни на прохладный ветерок, когда он шептал по моей коже, умоляя меня развернуться и выбрать другой путь.

Это было невозможно.

Когда была убита Стефани, мой выбор был сделан.

Единственное, что осталось, это ярость. Она заглушала боль. Скорбь. Чувство вины.

Пламя моей зажигалки затрепетало на беззаботном ветру, когда я закурил, вдыхая никотин в легкие, а мои губы растянулись в мимолетной улыбке.

Оправдание. Месть. Око за око.

Ни одно из этих слов не шло ни в какое сравнение.

Сегодня я не был правосудием или местью.

Я был смертью. И пощады не будет.

Рейт

Сидя за столом, мой взгляд блуждал по лицам моих братьев. Мужчины, которые стали моей семьей. Нам нужно было разобраться с дерьмом, и клубу предстояли трудные времена, но я не сомневался, что мы с этим разберемся.