Страница 78 из 107
Пристыженный Пин-гун поспешил помиловать евнуха.
Шу-сян увидел сына Сыма Хоу и, похлопывая его по плечу, со слезами сказал: “С тех пор как умер его отец, я лишился “близкого человека, вместе с которым служил правителю. Когда его отец начинал [что-либо], я кончал, а когда начинал я, кончал он, и не было ничего, чего бы мы не могли осуществить”.
Стоявший рядом Цзи Янь спросил: “Разве у благородного мужа есть близкие люди?” Шу-сян ответил: “У благородного мужа есть близкие люди, но он не создает из них группировок, а сближается с ними на основе добродетели, чтобы помогать друг другу служить правителю, и в этом смысле они для него близкие. А привлечение сторонников для собственного обогащения и приобретения выгоды лично для себя, забвение при этом правителя приводит к созданию группировок”.
Циньский правитель Цзин-гун прислал [в Цзинь] своего младшего брата по имени Чжэнь просить о заключении договора о мире, в связи с чем Шу-сян приказал вызвать чиновника посольского приказа Цзы-юаня. [Другой] чиновник посольского приказа, Цзы-чжу, заметил: “Я, Цзы-чжу, здесь”. Шу-сян ответил: “Я вызываю Цзы-юаня”. Цзы-чжу возразил: “Сейчас мое дежурство”. Шу-сян ответил: “Я, Си, хочу, чтобы гостя обслуживал Цзы-юань”. Разгневанный Цзы-чжу закричал: “Мы оба слуги правителя, занимаем равное служебное положение, имеем одинаковые ранги, почему же вы отстраняете меня, Чжу?!” — и, взявшись за рукоять меча, двинулся на Шу-сяна.
Шу-сян возразил: “Между владениями Цинь и Цзинь долго не было мира. Если начавшиеся сейчас переговоры закончатся, к счастью, успешно, плодами [этого успеха] будут пользоваться наши дети и внуки, а если переговоры не увенчаются успехом, кости воинов трех армий будут валяться под открытым небом. К тому же Цзы-юань передает слова гостей и правителя, не добавляя к ним ничего от себя, в то время как вы постоянно искажаете их. Я могу отказаться от услуг того, кто так лукаво служит правителю”. Подняв полы одежды, Шу-сян двинулся на Цзы-чжу, но их разняли.
Услышав о происшедшем, Пин-гун воскликнул: “Владение Цзинь почти на пути к расцвету! Мои слуги спорят о важных делах!” Ши-куан, прислуживавший Пин-гуну, возразил: “Боюсь, что дом правителя придет в упадок. Его слуги состязаются не в уме, а в силе”.
Когда дафу, состоявшие на службе чжухоу, собрались во владении Сун для заключения договора о союзе, чускик линъинь Цзы-му[1688], хотевший неожиданно напасть на цзиньские войска, сказал: “Если уничтожить полностью цзиньские войска и убить Чжао У[1689], можно ослабить владение Цзинь”.
Услышав об этом, Вэнь-цзы спросил Шу-сяна: “Что делать?” Шу-сян ответил: “К чему нам беспокоиться? Преданный не страшится насилия, пользующийся доверием не боится нападения. Преданность исходит из сердца, а доверие приобретается действиями; как добродетель, эти качества глубоки, а как основа — прочны, поэтому [их обладателю] нельзя причинить ущерба. Мы, руководствуясь преданностью, разрабатываем в отношении чжухоу планы и обещаем подтвердить нашу преданность верностью данному слову. Владение Чу, встретившись с чжухоу, говорит то же самое, для этого его представители и прибыли сюда. Если владение Чу неожиданно нападет на нас, оно само нарушит к себе доверие и пренебрежет преданностью других. Нарушение доверия неизбежно приведет к неудачам, пренебрежение к преданности вызовет неповиновение чжухоу, так как же владение Чу может причинить нам вред? К тому же если Чу, объединившись с чжухоу, тут же подорвет к себе доверие, на что могут надеяться чжухоу? Поэтому, если владение Чу пойдет на этот шаг и разобьет нас, чжухоу, несомненно, восстанут против него.
К чему вам жалеть свою жизнь? Пусть вы погибнете, но ведь этим вы укрепите положение владения Цзинь как гегемона среди чжухоу, так чего же вам, господин, бояться?”
[Прислушавшись к совету], во время поездки [в Сун Чжао У] сооружал вокруг лагеря только изгородь, [но не обносил лагерь рвом и валами], когда воины дотягивали его повозку до удобного места, останавливался на привал, не высылая разведки и не выставляя охраны.
Чусцы, напуганные верностью слову, которую явило владение Цзинь, не смели больше вынашивать замыслы. С этого времени вплоть до смерти Пин-вана владение Цзинь не ведало опасности со стороны Чу.
Во время заключения договора о союзе в Сун, чусцы настойчиво добивались права первыми помазать губы кровью[1691].
Шу-сян сказал Чжао Вэнь-цзы: “Положение гегемона определяется наличием добродетелей, и не тем, кто первый помажет губы кровью. Если вы, руководствуясь преданностью и верностью слову, в состоянии помочь правителю и восполнить то, чего не хватает чжухоу, то пусть и помажете губы кровью после других, чжухоу будут поддерживать нашего правителя. К чему спорить о том, кому первому помазать губы кровью? Если же вы отнесетесь к добродетели с пренебрежением и добьетесь положения гегемона подкупами, то хотя и помажете губы кровью первым, чжухоу отвернутся от нашего правителя. Так почему же вы первым хотите помазать губы кровью?
В прошлом, когда [чжоуский] Чэн-ван заключал с чжухоу договор о дружбе на южном склоне горы Цишань, Чу как владение южных варваров, лежавшее в области Цзинчжоу, лишь разложило пучки тростника[1692], установило вешки[1693] и вместе с сянмоуцами[1694] поддерживало огонь в кострах, но не участвовало в договоре. Теперь Чу только потому что его правитель обладает добродетелями, чередуясь с нами руководит союзом чжухоу.
Обращайте основное внимание на добродетели, а не спорьте о праве первым помазать губы кровью! Стремление к добродетели позволит подчинить Чу”.
[Чжао Вэнь-цзы] уступил чусцам право первыми помазать губы кровью.
На съезде [дафу] в Го лусцы нарушили данное обещание[1695], в связи с чем чуский линъинь Вэй хотел убить луского [представителя] Шусунь Му-цзы. Юэ Ван-фу просил [Му-цзы] отдать богатства, [чтобы откупиться от наказания], но тот не отдал.
Чжао Вэнь-цзы сказал Шусуню: “Чуский линъинь хочет захватить власть в Чу, но немного боится чжухоу; из-за чжухоу он стремится добиться не только возможности управлять ими, но и того, чтобы они являлись к нему. Как человек, линъинь отличается твердостью и самовлюбленностью. Если совершено преступление, он непременно карает виновного, которому не избежать наказания. Почему бы вам не бежать? Иначе нас неизбежно постигнет несчастье”.
Шусунь ответил: “Я, Бао, получил приказ правителя принять участие в съезде чжухоу в интересах нашего алтаря для жертвоприношений духам земли и злаков. Если владение Лу совершило преступление, а участник договора бежит, владению Лу, конечно, не избежать наказания. Поэтому мое бегство поставит владение в опасное положение. Если чжухоу казнят меня, наказание владения Лу ограничится только этим и против него ни в коем случае не пошлют войска. Прошу казнить меня. Ведь если бы я заслуживал казни за свои действия, мне действительно было бы трудно [продолжать жить][1696], но поскольку меня казнят за преступление, совершенное другими, я не нарушу долга! Если я смогу дать правителю спокойствие и принести пользу владению, для меня все равно — жить или умереть”.
1686
См. Цзо-чжуань, гл. 37, с. 1476.
1687
См. Цзо-чжуань, гл. 38, с. 1513.
1688
Цзы-му — прозвище чуского сановника Цюй Цзяня.
1689
Чжао У — старший сановник владения Цзинь, носивший посмертный титул Вэнь-цзы.
1690
См. Цзо-чжуань, гл. 38, с. 1515.
1691
Согласно существовавшему обычаю участники договора после его заключения обмазывали губы кровью, причем первым это делал представитель владения-гегемона. Поскольку в это время чусцы боролись с цзиньцами за гегемонию, они настаивали на праве помазать губы кровью первыми.
1692
Пучки тростника были разложены для собравшихся чжухоу, на которых они сидели во время приема у Чэн-вана.
1693
Вешки были установлены для указания местонахождения известных рек и гор, которым издали приносились жертвы.
1694
Сяньмоу — племя, названное в тексте ошибочно сяньби.
1695
Съезд в Го состоялся на первом году правления луского Чжао-гуна (542 г. до н. э.) и, имел своей целью подтвердить договор, заключенный, ранее во владении Сун. Однако его участники не успели разъехаться, как владение Лу напало на владение Цзюй и захватило город Юнь. В связи с этим чусцы хотели убить луского представителя Шусунь Му-цзы, см. отрывок [56].
1696
Заслуженная казнь показала бы, что Шусунь Му-цзы нарушил долг, чего не может допустить хороший сановник.