Западня

Тамара Федоровна вырвала телефон у мужа.

— Как подал, так и заберешь! Алина нашлась. Мы сейчас едем к ней. А вот ты, несостоявшийся зятек, подумай, почему моя скромная дочь оказалась ночью в загородном особняке богатогои милосердного мужчины? Какие обстоятельства этому способствовали? Ты, наверняка, знаешь!

— Значит, с ней все хорошо? — сказал Сергей упавшим голосом.

— С ней все прекрасно!

Мать Алины бросила трубку.

— Зачем ты так сказала? — удивился Роман Николаевич. — Что значит прекрасно? Она же болеет!

— Его это уже не касается. А-то, примчится сейчас со своей заботой. Об Алине теперь есть, кому побеспокоиться.

Затем заискивающим голосом обратилась к Строгонову:

— Я права, Артем Сергеевич?

— Безусловно, — ответил он.

Подъехав к дому, родители Алины вышли из машины и замерли в восхищении. На улице было темно, но территория вокруг особняка хорошо освещалась. В свете разноцветной иллюминации перед гостями предстало грандиозное строение с высокими классическими окнами, балконами, балюстрадами и колоннами. Дом подчеркивал основательность и изысканный вкус владельца.

Тамара Федоровна торжественно шла за хозяином, невольно улыбаясь, оглядывалась вокруг. Роман Николаевич плелся сзади, глядя себе под ноги.

Алина, увидев родителей, немного поднялась с подушки, но тут же бессильно рухнула обратно.

— Мама, папа, простите меня. Я очень виновата! — девушка вяло улыбалась, лицо ее горело.

— Доченька! — бросилась к ней Тамара Федоровна, — ты же совсем больная! Лежи, лежи! Тебе не надо вставать. Давай, температуру померяем. А лекарства, какие пьешь? — суетилась Тамара Федоровна, бросив пальто на кресло и, по-хозяйски орудуя на столе, перебирала коробочки с препаратами.

Роман Николаевич придвинул прикроватный пуфик поближе и сел рядом с Алиной, взяв ее за руку.

— Алиночка, что случилось? Как ты оказалась здесь? Почему Сереже не позвонила? Он весь день с ума сходит, тебя разыскивая. Уже заявление о твоей пропаже в полицию написал.

— Папа, не говори мне о нем. Он предатель.

Тамара Федоровна, услышав такие слова, тут же подошла к Алине.

— Предатель, говоришь? Ну-ка рассказывай, что произошло? Я давно говорила тебе, что он тебе не пара!

Роман Николаевич от удивления раскрыл рот и выпустил руку Алины.

— Мне, кажется, ты ошибаешься, доченька. Он очень любит тебя.

— Нет же, папа! — со слезами в голосе произнесла девушка. — Я тоже так раньше думала. Но это не так.

— Да что же случилось? Расскажи нам! — Тамара Федоровна присела на кровать.

— Дорогие мои родители, я Вас очень прошу, не пытайте меня. Я ничего рассказывать не буду. Мне слишком больно еще раз все это переживать.

— Ну и хорошо! — воскликнула мать Алины. — Ну и ладно. Забудем о нем, как будто его и не было в нашей жизни. Померила температуру? Давай градусник, я посмотрю.

Тамара Федоровна отошла к столу поближе к свету.

— О-о! Почти сорок! Тридцать девять и шесть. Тебе, доченька, никуда ехать не нужно. Полечись здесь, раз хозяин такой гостеприимный.

Потом добавила, разглядывая богатую обстановку спальни:

— А ты, Алиночка, не знаешь, у него жена есть, дети?

Мама! — возмутилась девушка.

— Какое мне дело! Как только температура чуть-чуть спадет, я сразу же уеду к вам. И так неудобно, человека стеснять.

— Да уж, это ты точно сказала: «Стеснять!» — Тамара Федоровна с восхищением обвела глазами большую спальню.

— Да здесь полк можно разместить, и то он не заметит! Может и нам здесь пока пожить? — женщина вопросительно посмотрела на Романа Николаевича.

— Нет! Отпрыгнул тот от жены! Еще чего! Что у нас своего дома нет, что ли!

В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, вошел Строгонов.

Тамара Федоровна с готовностью развернулась всем корпусом к нему:

— Что это Вы, Артем Сергеевич, в свою комнату стучите? Вот, что значит человек высокой культуры! — она льстиво сощурила глазки и улыбнулась.

— Не удостоив ответом маму Алины, Строгонов подошел к девушке:

— Ну как тут моя гостья себя чувствует?

— Температура высокая тридцать девять и шесть! — подскочила к нему с боку Тамара Федоровна. — Мне кажется, опасно вести ее к нам. Если Вы не против, пусть она еще побудет у Вас, до выздоровления, раз уж так получилось. Деньги я Вам даже боюсь предлагать.

— Правильно боитесь, — улыбнулся Строгонов, глядя на Алину.

Девушке показалось в его взгляде столько отеческой заботы. Она подумала: «А ведь он не на много младше моих родителей. Может, у него с детьми что-то случилось? Почему он так ко мне благоволит? Или просто, хороший человек! Что, разве таких бескорыстных не бывает? Если он богатый, это же не значит, что плохой?

— Я очень рад Вам помочь. И мне не так одиноко будет вечерами.

— А …! Так у Вас нет семьи? — едва сдерживая радость, сказала Тамара Федоровна, косясь на Алину.

— Я разведен.

— А дети?

— Детей у меня нет, — Строгонов направился к двери.

— Я сейчас распоряжусь насчет ужина. Надеюсь, Вы разделите со мной трапезу, — он посмотрел на Тамару Федоровну, давно, определив, что в этой семье женщина принимает решения.

— А Алиночке ужин принесут сюда.

— Я не голодна, — девушка повернулась к матери:

— Идите, конечно, я хочу одна побыть. Голова сильно болит.

Строгонов вышел.

Роман Николаевич бросился к жене с упреками:

— Ты что, Тамара, разошлась! Я не хочу здесь есть. Я домой хочу!

— Если Строгонов разрешит, мы тоже здесь поживем.

— А работа? Мне завтра на дежурство. И вообще, что я тут забыл! Я что, бомж? У меня своя квартира имеется!

Роман Николаевич нахмурился. Было видно, что он ни за что не согласится остаться. Это казалось, совершенно на него не похоже, так как по большей части он был подкаблучник. Но теперь, в нем проснулся бунтарь. Отцу Алины претила вся эта холодная роскошь, да и сам хозяин, какой-то неживой.

Тамара Федоровна с удивлением посмотрела на мужа, но перечить не стала.

— Ладно, поезжай, а я за Алиночкой буду ухаживать. Ты видишь, какая она больная? Не могу же я ее одну здесь оставить?

Роман Николаевич оторопело посмотрел на жену, махнул рукой и пошел на выход.

Тамара Федоровна засеменила за ним.

Внизу в столовой уже был накрыт ужин на три персоны.

Строногов пригласил родителей Алины за стол.

— Если Вы не возражаете, Артем Сергеевич, я бы осталась с дочерью. Ей сейчас очень нужна материнская любовь и забота. Можно мне поставить раскладушечку возле ее кровати? — женщина с мольбой уставилась на хозяина.

— Зачем же раскладушечку? Я Вам выделю отдельную комнату. А что же Ваш супруг? Тоже остается?

— Нет! — почти выкрикнул Роман Николаевич.

— Мне завтра на работу.

— Ну что ж, не смею задерживать. Водитель Вас после ужина отвезет.

— Я бы хотел сейчас уехать, — заторопился отец Алины.

— Как угодно.

Строгонов вышел на крыльцо.

Через большие окна было видно, как он дает распоряжение Виктору.

— Я пошел, — сказал Роман Николаевич. — Давай, смотри тут за дочкой. Звоните мне. Если завтра ей станет лучше, сразу домой! — скомандовал он.

— Ладно, ладно. Не беспокойся. Буду звонить, сообщать, как у нее самочувствие.

Родители вышли за дверь. Отец Алины уехал, а Тамара Федоровна вернулась в столовую в сопровождении Строгонова.

Мимо нее прошмыгнула Наташа с подносом. Она несла ужин для Алины.

На следующий день Роман Николаевич позвонил Сергею:

— Сережа, ты можешь мне объяснить, что между вами произошло?

— Ничего не произошло, — холодно ответил парень. — Когда я уезжал на ночное дежурство, все было хорошо. А когда вернулся, моя невеста оказалась в загородном особняке в гостях у богатого мужика.

— Да, ты знаешь, что она больна?

— Почему же она не лечится дома?

— Жена сказала, что ее сейчас нельзя перевозить, и сама там осталась.

— Ну, если Тамара Федоровна взялась за дело, то скоро вы все будете в шоколаде!