Страница 3 из 92
Андроновская культура существовала около восьми-девяти веков и в ее развитии выделяются три этапа: ранний (XVII–XVI вв. до н. э.), развитой (XV–XIII вв. до н. э.) и поздний (XII–IX вв. до н. э.). За многие века жизнь андроновских племен существенно изменилась.
Как выглядели андроновцы? Вот что об этом писал известный антрополог академик В.П. Алексеев: «Андроновцы, конечно, европеоиды, и характерные черты у них доведены до полного выражения, в какой-то мере, может быть, даже на наш современный взгляд, до утрировки — ведь кажутся нам резкими черты лица кавказцев, а все за счет того же очень полного и четкого выражения классического европеоидного типа. Андроновцы были очень носаты, а лица их, почти без скул, с широко открытыми глазами, возможно, напоминали лица кавказцев. Но они были еще более широколицы, чем афанасьевцы, а на лбу, над глазами вздувалось еще более мощное и сильное надбровье. Грубого облика, но красивые люди, мощного телосложения, мужественного вида… Их нужно рассматривать как последний рецидив, последний отголосок мощного передвижения европеоидов на восток, одной большой миграции или цепи миграций, за которыми последовали как будто бы проникновение отдельных элементов андроновской культуры на юг, переселение древнеиранских племен, появление ариев в Индии, одним словом, целый калейдоскоп событий, важных и неважных, встряхнувших древний Восток» [Алексеев, с. 236–237].
Андроновцы жили в оседлых поселениях по берегам небольших речек. В каждом таком поселке, окруженном глубоким рвом и валом с установленным на нем частоколом, было 10–20 больших полуземлянок, площадь которых варьировалась от 25-100 кв. м. (ранний период) до 150 кв. м. в позднейшее время; встречаются и жилища в 200–300 кв. м. Заглубленный на 1–1,5 м. деревянный сруб перекрывался двускатной или пирамидальной крышей с отверстиями, дымоходами и световыми люками. Крыша поддерживалась несколькими столбами. В каждом доме жила большая семья (30–50 человек), а поселок с прилегающими пахотными землями, пастбищами и кладбищем принадлежал одному роду. Иногда род рассредоточивался в небольших селениях по малым речкам и ручьям, а в соседних долинах были разбросаны поселки, принадлежащие к тому же племени. Это одноплеменная группа поселений создавала, по терминологии археологов, локальный вариант культуры. Территории таких групп были отделены друг от друга большим незаселенным пространством.
Поймы речек, где земля влажная и мягкая, тщательно обрабатывались мотыгами, а выращенный урожай зерновых жали бронзовыми серпами. В жилищах андроновцев часто находят каменные зернотерки. Судя по наскальным изображениям (петроглифам) бронзового века, была известна и плужная запряжка, влекомая быками.
Главным источником средств существования для андроновцев всегда оставалось скотоводство. Судя по следам на стенках горшков, обнаруженных в могилах, их основной пищей были молочные продукты. В кухонных отбросах андроновских поселений во множестве содержатся кости быков, коней и овец. По подсчетам палеозоологов мясная пища андроновцев на 60–70 % состояла из говядины и только на 10 % — из баранины. Конина составляла в мясном рационе 20–30 %. В жилищах существовала отгороженная половина для зимнего стойлового содержания животных, скорее всего молодняка; иногда к дому примыкала постройка-хлев.
Наиболее ценимой частью андроновского стада были табуны коней. По костным остаткам удалось установить, что кони были трех пород: малорослые с крупной головой выносливые лошади «монгольского типа» (высота в холке 128–136 см.); высокие кони (136–152 см.); высокопородные кони высотой в 152–160 см. с тонкими ногами, маленькой головой на длинной изогнутой шее и подобранным крупом. Кони элитной породы предназначались для колесничной запряжки и составляли славу их хозяев. Именно они были предками современных ахалтекинцев.
Оседлость андроновского хозяйства имела свои выгоды и свои невыгоды. Скот ежевечерне возвращался с ближних пастбищ в поселок для защиты от угона и дойки. Такой режим обеспечивал относительную безопасность стада и регулярный молочный рацион. Но поголовье скота было, естественно, ограничено площадью прилегающих пастбищ. Кроме того, пастбища сравнительно быстро истощались и вытаптывались, что побуждало жителей поселка покидать насиженные места и каждые 20–25 лет переселяться на новые земли. Очевидно, что пока существовала угроза частых нападений, иного способа выпасать скот не было. Но после XV в. до н. э., во времена расцвета андроновской культуры, появились неукрепленные поселения. Видимо, опасность угона животных и разграбления поселков уменьшилась, межплеменные войны стали происходить реже. Тогда и возникла новая форма скотоводства — отгонная. Пастухи весной угоняли часть стада на дальние пастбища или горные луга, перекочевывали вместе со скотом и лишь осенью возвращались в поселок. На дальних пастбищах они строили из жердей легкие каркасные жилища, со стенами из плетенки или циновок — своего рода предки юрт. Находки на таких стоянках крайне скудны — кострище, черепки разбитых горшков с характерным андроновским орнаментом, дротик или стрела. Вблизи зачастую регистрируют выкопанные пастухами неглубокие колодцы, а на горных перевалах — выбитые ими петроглифы.
Именно отгонное скотоводство стало посредствующим звеном в переходе к более продуктивному способу освоения степных и пустынных пастбищ — кочевому хозяйству. Важной предпосылкой к таким изменениям образа жизни был состав стада, в котором особенно многочисленны были кони и овцы, более других приспособленные к тебенёвке (добыванию корма из-под снега) и дальним передвижениям. Соответственно, доля крупного рогатого скота в стаде уменьшилась, а доля конского поголовья возрасла. В поздний период существования андроновской культуры (XII–IX вв.) в Северном и Центральном Казахстане доля коней увеличилась в стаде с 14 до 36 %. Андроновская культура становится по преимуществу культурой коневодов.
Закрепляется и другое новшество — по мере роста подвижности хозяйства, возросло поголовье двугорбых верблюдов — бактрианов. Их кости обнаружены на самых ранних стоянках андроновцев, а в поздний период устанавливается культ верблюда — зарегистрированы его глиняные статуэтки и изображения на скалах. Появляются и приспособленные к дальним перекочевкам войлочные кибитки, устанавливаемые на четырехколесных телегах; фрагменты их глиняных моделей находят при раскопках андроновских поселений; сами кибитки на телегах изображены на скалах среди других петроглифов.
В позднеандроновский период полностью завершился процесс формирования скотоводческого хозяйства совершенно иного типа, чем тот, который был свойственен раннему этапу истории андроновских племен. Начиналась эра скотоводов-кочевников.
Погребальные памятники андроновцев дают представление и о стратификации общества, т. е. о его разделении на социальные слои (группы), и об идеологии, или, несколько уже, о религиозных представлениях создателей андроновской культуры. Прежде всего отметим, что практиковались два погребальных обряда — трупоположение, т. е. захоронение в могильной яме с курганной насыпью, и трупосожжение. Наличие двух традиций — важный признак не только существования локальных культур у разных племенных групп андроновцев, но и возможных этнических различий или, во всяком случае, присутствия весьма близких по культуре и идентичных по образу жизни этнических традиций, характерных для разных по происхождению групп населения андроновской культуры. Другой особенностью погребального обряда, характеризующей уже социальную неоднородность общества, является градация захоронений по размерам и богатству. Если жилища андроновцев свидетельствуют о жизни в составе большесемейной общины, то разделение погребений на «рядовые» и «богатые» говорят о том, что в андроновских родах и племенах отнюдь не было равенства всех их членов.
Инвентарь «рядовой могилы», т. е. совокупность предметов, сопровождавших покойного в иной мир, состоял обычно из нескольких глиняных горшков с пищей, скромных украшений, иногда орудий (ножи, тесла, каменные стрелы) и частей туши жертвенного животного. В «богатых» погребениях могильная яма отличалась значительными размерами, грандиозностью курганной насыпи, каменной ограды вокруг нее, и, в особенности, инвентарем. Так, в пяти погребениях могильника Синташта I (Южный Урал) найдены боевые двухколесные колесницы с десятью спицами в колесе, конские скелеты (от двух до семи), предметы конской упряжи. В таких захоронениях обильно представлено оружие — втульчатые бронзовые копья, луки со стрелами, бронзовые топоры-секиры, каменные и бронзовые булавы, кинжалы. Среди украшений — медные браслеты и кольца, покрытые золотом височные кольца, нагрудные уборы из серебряных пластин.