Страница 9 из 53
Бремя налогов, взимавшихся с миньху, все более возрастало. Так, в 1314 г. ю-чэнсян Темудер докладывал императору, что со времени правления Хубилая налоги увеличились в 50 раз [181, гл. 205, 13а-13б]. Как явствует из текста доклада, речь идет обо всех налогах (кроме продовольственного), которые платило только население Северного Китая. Вследствие сокращения числа налогоплательщиков, «поглощения» миньтянь феодалам, бегства миньху от налогов и повинностей фактически увеличивался продовольственный налог. Злоупотребления же чиновников, собиравших налоги, делали налоговый гнет еще более тяжелым. В сочинениях чиновников периода правления последнего императора Тогон Темура, пытавшихся понять причины восстаний, указывалось в первую очередь на необычайно быстрый рост всех налогов, результатом которого было разорение народа и голод [см. 127, 389].
Государственные повинности миньху нередко были более обременительными, чем налоги. Как и прежде, самой тягостной для крестьян была строительная повинность. Кроме возведения дворцов, городских стен, ирригационных сооружений широкий размах при монголах приняло строительство дорог, а также морских и речных судов. Особенно большие ирригационные работы велись при Хубилае. Только на строительстве канала Тунхуйхэ в 1292—1293 гг. было занято 2850 тыс. человек [181, гл. 64, 1б-2а, 13а]. Изнурительным трудом на строительстве военно-морского флота оплатили китайские крестьяне неудачные военные походы Хубилая на Японию, на Яву и Камбоджу. Только для похода на Японию в 1274 г. было построено 900 судов [164, гл. 4, 17], для похода в Кохинхину в 1282 г. — 100 морских судов (хай-чуань) и 2500 боевых судов (чжань-чуань) [164, гл. 5, 21]. В 1283 г. было построено 2 тыс. судов для доставки продовольствия из Южного Китая в столицу [164, гл. 12, 66]. Строителей и моряков насильственно набирали в приморских провинциях Южного Китая, где из-за этого при Хубилае происходили многочисленные бунты [164, гл. 4, 18; 181, гл. 12, 10а]. В последующие годы суда строились уже не для военных целей, а для речных и морских перевозок продовольствия из южных в северные районы страны. Так, в 1283 г. эти перевозки составляли 46 тыс. ши, в 1312 г. — 2 833 505 ши, а в 1330 г. — 3 552 163 ши [181, гл. 93, 9б-11б]. Между тем самые крупные корабли того времени вмещали от 300 до 1000 ши [56, 115]. Кроме строителей требовалась целая армия бурлаков и (28/29) моряков. Так, в 1291 г. только для обслуживания 500 судов на р. Луаньхэ в течение года потребовалось 10 тыс. гребцов и 24 тыс. бурлаков [181, гл. 64, 9а]. Несомненно, что эта повинность, как и во времена Хубилая, ложилась преимущественно на крестьян приморских провинций и областей, расположенных вдоль крупных рек. Хотя и в меньших масштабах, но и после Хубилая постоянно велись ирригационные работы на каналах и реках. Возводились дворцы, буддийские монастыри и храмы. Десятки тысяч рабочих рук отрывались от крестьянских хозяйств. Оставшиеся крестьяне были обязаны вносить налоги за тех, кто ушел на выполнение государственных повинностей.
Крестьяне обслуживали и почтовые станции, которых было много на дорогах империи Юань. Податное население обеспечивало фуражом и продовольствием разъезжавших по стране многочисленных чиновников, буддийских священников, торговцев [100, 85-86, прим. 514, 515]. Так, в 1309 г. только за полгода через Ханчжоу проследовало более 1200 человек [181, гл. 23, 2а].
Тяжело отражалась на крестьянском хозяйстве поставка лошадей для монгольских войск. При Юанях один за другим издавались указы о реквизиции лошадей как в отдельных областях, так и по всей империи. В 1273 г. во всех лу было отобрано 50 тыс. лошадей [181, гл. 8, 5б], в 1276 г. — 32 тыс. [181, гл. 9, 9б], в 1285 г. власти реквизировали лошадей у ханьцев [181, гл. 14, 4а], в 1286 г. — лошадей в Пинлунь-лу [181, гл. 14, 9а], в 1287 г. — в Упин-лу [181, гл. 15, 4а], в 1288 г. — по всей империи [181, гл. 15, 14а], и т.д. Поскольку лошади и верблюды разводились в основном в северных областях, эта повинность касалась преимущественно ханьского населения. Трудоемкое в северных областях землепашество страдало от нехватки рабочего скота, что усугубляло хозяйственное отставание.
Гнет государственных повинностей был настолько тяжел, что миньху нередко предпочитали стать зависимыми от монастырей и крупных феодалов. В 1299 г. было «запрещено податным Фуцзяни под видом дяньху влиятельных и богатых избегать подворной повинности» [181, гл. 20, 2а]. В 1307 г. в императорском указе говорилось: «Реестр тангутов тулухуа (?) уже утвержден, и те из них, кто уходит в племена ванов и фума, чтобы избежать повинностей, и те, кто укрывает [их], все считаются преступниками» [181, гл. 22, 6а]. В 1310 г. повелевалось семьи податных, уклоняющиеся от повинностей при покровительстве знати и чиновников, направлять на принудительные работы на военные почтовые станции [181, гл. 23, 12а]. Подобные примеры приводит и Мэн Сы-мин, причем в них говорится о переходе под покровительство знати даже богатых налогоплательщиков [100, 107, прим. 649; 100, 139]. (29/30)
К резкому ухудшению положения миньху привела ревизия земель в 1314—1318 гг. Источники сообщают, что крестьяне после ревизии бросали земли и убегали [181, гл. 93, 2а-2б; гл. 122, 4б]. Именно в 1315 г. вышел указ о запрещении миньху продавать детей в рабство [181, гл. 25, 4а]. А в 1316 и 1317 гг. в Хэнани и Цзянчжэ, т.е. там, где при ревизии были допущены наибольшие злоупотребления, появились толпы «бродяг», занимавшиеся грабежом. Изданный в связи с этим указ повелевал виновных в злоупотреблении местных властей считать преступниками, бродяг же снабдить продовольствием и вернуть на прежнее местожительства [181, гл. 25, 6б; гл. 26, 2а]. Один из чиновников того периода, Чжан Ян-гао, писал, что «бродяги» — те же крестьяне, которым из-за голода и притеснений властей ничего не оставалось делать, как идти в разбойники [181, гл. 175, 12а]. Он сочинил «Поэму о бродягах», в которой описывал бедственное положение крестьян [см. 127, 386].
Злоупотребления огромного чиновничьего аппарата усугубляли бедствия миньху. Не удивительно, что именно в лице местных чиновников и сборщиков налогов податные крестьяне видели своих врагов.
Большую часть сельского населения составляли дяньху — частнозависимые крестьяне (термин дяньху обычно переводится «арендаторы»). Они обрабатывали земли феодалов, монастырей, храмов, чиновников и казенные земли. В зависимости от того, чьи земли они обрабатывали, они назывались: сытянь дяньху (частные), гуаньтянь дяньху (казенные) или чжитянь дяньху (чиновничьи). Дяньху монастырей и храмов относились к группе частных.
При династии Северная Сун соотношение численности миньху и дяньху равнялось 3:1. При Южных Сунах оно увеличилось до 2:1, а в некоторых районах — 3:2 [36, 285, 289]. В правление династии Юань численность дяньху возросла. Прежде всего их ряды пополнились в момент завоевания, когда миллионы крестьян Северного Китая бежали на юг, где для них почти единственным выходом была аренда клочка земли. Позже крестьяне бежали на юг, спасаясь от бремени налогов и повинностей. Число дяньху росло и в результате «поглощения» миньтянь крупными феодалами, как монгольскими, так и китайскими. Только буддийские монастыри в Цзяннани превратили в дяньху 500 тыс. дворов податных крестьян [181, гл. 20, 2б]. Большие массивы гуаньтянь были раздарены чиновникам, т. е. обрабатывавшие эти земли крестьяне стали частными [153, гл. 30, 17б-18а]. Наньские феодалы также значительно расширили свои владения за счет гуаньтянь и миньтянь [178, гл. 19, 2а; 181, гл. 20, 9б]. Многие из них имели по 2-3 тыс. дяньху, некоторые — до 10 и более тысяч [178, гл. 24, 5а-5б; 181, гл. 23, 6а]. По мнению Мэн (30/31) Сы-мина, дяньху были основной производительной силой в Южном Китае [100, 206].