Страница 2 из 53
В зависимости от принадлежности к той или иной группе определялись политические права представителей господствующего класса. В империи Юань в основном сохранилась тщательно разработанная в Китае в предшествующие века система государственного управления. Но все ее решающие звенья — от верховной власти императора до главных должностей в органах местного управления[7] — оказались в руках монгольских феодалов. В «Юань ши» сказано: «В них (центральных и местных учреждениях. — Л.Б.) старшими чиновниками были монголы, а ханьцы и наньцы — помощниками» [181, гл. 85, 1б]. Там же имеется и другая запись о том, что наньцы вообще не имели доступа в центральные органы власти [181, гл. 187, 5б]. Эти сведения подтверждаются известным ученым середины XIV в. Е Цзы-ци, который писал, что после завоевания Китая монголами «главными высшими и провинциальными чиновниками стали люди с Севера (т.е. монголы), и среди десяти тысяч их не было и одного-двух ханьцев или наньцев. Они могли достигнуть лишь низших чинов в округах и уездах» [84, 49]. Согласно подсчету, сделанному японским историком Янаи Вагару, за всю историю монгольского господства в Китае лишь один ханец, Ши Тянь- цзэ, стал главой правительства (ю-чэнсян) (из сэмужэнь было пять ю-чэнсянов) и один — главой цензората (юйши- дайфу). К тому же Ши Тяиь-цзэ был ю-чэнсяном в 1261 г., т.е. до основания империи Юань в 1270 г. и введения соответствующих законов [100, 39, прим. 208].[8]
Таким образом, ханьские феодалы были допущены в (7/8) центральные органы власти в качестве помощников монгольских сановников, тогда как наньские феодалы были вообще отстранены от управления страной.
Что касается местных органов власти, то монголы, которых в империи Юань насчитывалось немного, вынуждены были привлечь к участию в них китайцев. В 1264 г. Хубилай разрешил даже назначать ханьцев на должности местных правителей (цзунгуань). Однако в то же время он указывал, что на должности даругачи (своего рода верховных комиссаров, которых монголы посылали во все органы местного управления) можно назначать только монголов [181, гл. 6, 1б].
Таблица, приведенная в «Юань-дянь-чжан», дает возможность примерно установить общую численность чиновничьей армии империи Юань, а также представителей господствующего класса от каждой из четырех национальных групп [178, гл. 7, 38а-38б].
Всего чиновников — 26 690
-----Имевшие ранг — 22 490
-----Дворцовые чиновники — 2 089
----------сэму — 938
----------ханьцы — 1 151
-----Столичные чиновники — 506
----------сэму — 155
----------ханьцы — 351
-----Провинциальные чиновники — 19 895
----------сэму — 5 698
----------ханьцы — 14 236
-----Не имевшие ранга — 4 208[9]
Как видим, чиновники-монголы здесь вообще не учтены. Из 22 490 чиновников, имевших ранги, было 6791 сэму, 15 738 китайцев. Сэму составляли 1/3 чиновничьей армии империи Юань. Можно с уверенностью предположить, что число чиновников-монголов было не меньше, чем чиновников-сэму. Следовательно, всего в империи Юань насчитывалось не менее 33-34 тыс. чиновников. Но только половина их были китайцами, составлявшими подавляющее большинство населения страны. Поскольку монголы всегда отдавали предпочтение северным китайцам — ханьцам, то если не по численности, то по важности чинов северяне в группе чиновников-китайцев, по-видимому, занимали главное место. Из вышеизложенного с несомненностью вытекает, что при монгольском владычестве китайские феодалы потеряли господствующие позиции в государственном управлении, а южнокитайские феодалы, т.е. большинство класса феодалов империи Юань, оказались наиболее обиженными. Это вызывало недовольство всех китайских феодалов, и особенно наньских. Упомянутый выше Е Цзы-ци, принадлежавший к последней группе, (8/9) с негодованием писал: «В качестве старших чиновников (чжан-гуань) всегда использовались их (монголов. — Л.Б.), соотечественники, вплоть до того, что [даже] в управления общественными нравами (фын-цзи-чжи-сы) ханьцы и наньцы совсем не привлекались. В секретных учреждениях [китайцы] тем более не принимали участия. Они (монголы. — Л.Б.) хотя и живут под одним небом [с нами], но их жизненные устремления не такие, как у нас, они только и норовят, как бы чины и титулы присвоить себе… [Они] не ведают, что трон и счастье по велению Неба даются тому, кто имеет добродетель; и разве могли жадные и алчные [монголы] надолго отстранить от них ханьцев и наньцев. По этой причине не прошло и ста лет, как великие смуты последовали одна за другой и все титулы и вознаграждения были возвращены людям Центральной равнины (китайцам. — Л.Б.)» [84, 81].
Монгольские завоеватели использовали свою власть для захвата привилегированных экономических позиций в Китае, потеснив старых господ — китайских феодалов.
После захвата империи Цзинь Угэдэй в 1236 г. раздал монгольской знати в наследственное кормление уделы, так называемые фэньди (букв. — «выделенные земли»). Великой императрице были пожалованы все миньху (податные крестьяне) области Чжэндин, а миньху ряда других областей Северного Китая отданы ванам и ханским родственникам [181, гл. 2, 3б].[10] Вскоре после завоевания империи Южных Сунов, с 1281 г., Хубилай стал раздавать фэньди и здесь [81, гл. 95, 1б]. В «Юань ши» читаем запись, относящуюся к тому времени: «Все ваны и императрицы, наложницы и принцессы получают фэньди в кормление» [81, гл. 95, 1а]. Позднее монгольские императоры не переставали раздаривать своим сановникам все новые земли. Так, император Вэнь-цзун (1329—1332) пожаловал Янь Темуру, оказавшему ему помощь в борьбе за престол, область Тайпин [181, гл. 138, 5а], император Шунь-ди (1332—1368) отдал ю-чэнсяну Баяну область Гаою [181, гл. 38, 2б], а его преемнику Токто — Аньфын [181, гл. 41, 2б].
В 95-й главе «Юань ши» приводится поименный список 154 владельцев фэньди и количество населения, пожалованного каждому из них. Это свидетельствует о том, что выделялась не земля, а некоторое число крестьянских дворов, с которых владельцы ежегодно взимали определенные подати. Однако со временем монголы стали ценить именно землю. К концу Юань в указах уже говорилось о пожалованиях определенных областей, как это было, в частности, в упомянутых случаях с Янь Темуром, Баяном и Токто.
Размеры отдельного фэньди колебались от 1 до 80 тыс. дворов. К концу правления Жэнь-цзуна 154 фэньди охватывали 2 607 321 двор, из которых 960 579 были в Северном (9/10) Китае и 1 677 356 — в Южном.[11] Однако в действительности зависимых дворов было гораздо больше, поскольку у нескольких владельцев фэньди число дворов вообще не указано, а главное, в список не вошло довольно много фэньди, пожалованных императорами в разное время, о которых сообщается в разделах «бэньцзи» и «лечжуань» «Юань ши». В частности, отсутствуют данные о количестве дворов, принадлежавших Янь Темуру, Баяну и Токто. Мэн Сы-мин также указывает фэньди, розданные еще в правление Хубилая и не включенные в число 154 [100, 102, прим. 622]. Таким образом, значительная часть китайского населения, розданного в кормление, попала в непосредственную зависимость к монгольским феодалам. Если численность населения фэньди (2638 тыс. дворов) сопоставить с численностью налогоплательщиков всей империи (13 196 тыс. дворов) в 1290 г., то соотношение будет 1:5 [100, 102, прим. 622].[12] Еще более разительно это соотношение для Северного Китая. В 1236 г. здесь было 874 тыс. дворов налогоплательщиков [181, гл. 58, 1а][13] и 765 тыс. дворов населения фэньди, а в 1290 г. — соответственно 1356 тыс.[14] и 960 тыс. Отсюда следует, что число налогоплательщиков было вначале ненамного больше населения фэньди и позже превышало его только в 1,5 раза. В Южном Китае это соотношение было гораздо меньшим — приблизительно 1:7.
7
Центральньпми пра«вительственными органами в империи Юань были: чжуншушэн (государственный совет) [см. 24, 108, прим. 111; 56, 18, прим. 9], шумиюань (главный военный совет), [см. 56, 41, прим. 15] и юйшитай (главный цензорат). Во главе чжуншушэна стояли два чэнсяна — ю-чэнсян и цзо-чэнсян (правый и левый). Ю-чэнсян был главой правительства. За ним шли четыре пинчжан-чжэнши, еще ниже — ю-чэн и цзо-чэн. Подчинявшиеся чжуншушэну шесть бу (ведомство) возглавлялись сановниками, называвшимися шаншу. Во главе шумиюань стояли шесть чжи-шумиань-ши и их четыре помощника, тунчжи-шумиюань-ши [181, гл. 96, 1а]. Юйшитай возглавляли два юйши-дайфу и их два заместителя, юйши-чжун-чэны [181, гл. 96, 15б].
Главные провинциальные органы управления назывались соответственно син-чжуншушэн, син-шумиюань и син-юйшитай. Син-шумиюань учреждались лишь в местах, где возникала военная угроза, и упразднялись с ликвидацией ее. Главные чиновники в лу и фу назывались цзунгуань, их заместители — тунчжи, начальник уезда — сянь-и. Кроме них во все лу, фу, чжоу и сянь монголы посылали своих чиновников с контрольными функциями — даругачи. (46/47)
Вся империя, кроме того, делилась на 22 дао (военный округ), управления которыми назывались сюаньвэй-сы и которые возглавлялись диригачи и юаньшуай (командующий). В каждой лу были ваньхуфу (управление десятью тысячами), а в сянь — цяньхуфу (управление тысячью). Главы ваньхуфу и цяньхуфу (помимо даругачи) назывались соответственно ваньху (темник) и цяньху (тысячник). Ниже шли байху (сотники).
8
Китайский историк Чжао. Цзи-янь утверждает, что правило назначать на высшие должности только монголов не соблюдалось строго. При этом он ссылается на японского ученого [158, 27], имени которого не называет, подсчитавшего якобы, что из 16 чэнсянов трое были китайцами, и китайцы возглавляли даже шумиюань. Нам известен только подсчет Янаи Ватару, использованный и Мэн Сы-мином. Сведения Чжао Цзи-яня, неизвестно на чем основанные, представляются нам ошибочными.
9
Среди чиновников, не имевших ранга, не выделены сэму и ханьцы. В таблице замечены неточности: общее число чиновников не совпадает с суммой чисел чиновников, имевших и не имевших ранги, а общее число провинциальных чиновников с суммой чисел провинциальных чиновников из сэму и ханьцев. Поэтому в последующих расчетах получились некоторые несовпадения, но в целом создается достаточно ясная картина. В данном случае под термином ханьжэнь имеются в виду китайцы вообще, поскольку и наяьцы занимали должности в местных органах власти.
10
Титул вана (князя) получали родственники царствующего дома и высшие заслуженные сановники империи. О наследственном характере фэньди см. 100, 118, 121. Перечень областей, розданных в кормление, см. 24, 47.
11
Мэн Сы-мин приводит цифру 2800 тыс. дворов [100, 1102]. Всего в 95-й главе «Юань ши» упомянуто 2 883 852 двора, но отсюда надо исключить дворы, о владельцах которых сказано, что их уделы сократились: «[К] 6-му году янь-ю (1319 г.) [такой-то владелец] действительно имел…». То есть по каким-то причинам ряд уделов в Северном Китае к этому времени стал значительно меньше, возможно вследствие дробления между наследниками.
12
Мэн Сы-мин считает, что это 1/5 часть всего населения империи. На наш взгляд, в «Юань ши» речь идет о налогоплательщиках, а не обо всем населении империи. Это следует хотя бы из того, что население фэньди в число налогоплательщиков не входит.
13
Г. Шурманн, основываясь на работе Отаги Мацуо «О переписи населения в Северном Китае при господстве монголов» («Mōkōjin seiken — J̄ika no Kanchi no okeru banseki no mondai»), пишет, что все население Северного Китая насчитывало в 1236 г. 1730 тыс. дворов, из которых 900 тыс. — население фэньди [56, 7, 67]. На наш взгляд, здесь две неточности. Во-первых, все население составляло 1830 тыс.: 730 тыс. — по переписи 1233 г. плюс 1100 тыс. — по переписи 1235—1236 гг. [181, гл. 2, 5б]; во-вторых, в кормление Угэдэй раздал не 900 тыс., а только 765 тыс. Отаги Мацуо, очевидно, включил все дворы, отданные в кормление в Северном Китае в 1236, 1252, 1253, 1257, 1258 и другие годы; в 1236 г. была введена .налоговая система, которая освобождала отдельные группы населения от государственных налогов. В итоге около 150-200 тыс. дворов не учтены ни в составе населения фэньди, ни в числе налогоплательщиков.
14
В «Юань ши» число налогоплательщиков в Северном Китае за 1290 г. не указано. Цифра получена путем исключения из общего числа (13196 тыс.) налогоплательщиков Южного Китая (11 840 тыс).