Страница 14 из 53
Существуют другие версии начала восстания. Е Цзы-ци в «Цао му цзы» события изложил таким образом: «В год моу-цзы периода Чжи-чжэн (1348—1349 гг. — Л.Б.) морской разбойник Фан Го-чжэнь поднял бунт. Прежде Цай Луань-тоу грабил на море торговцев. Сначала [местные власти] повесили приказ об аресте его. Фан был родом из Янъхуй в Тай[чжоу]. Он мечтал о награде и чиновничьем ранге за заслуги [в поимке Цая], собрал несколько тысяч человек. В это время тайчжоуский цзунгуань Цзяо Дин и другие получили взятку от Цая, смягчили его преступление и не арестовали. Прошло какое-то время, Фан ушел в море и [сам] стал разбойником. Правительственные войска, не сражаясь, отступали» [84, 49].
В «Мин Тай-цзу шилу» сказано несколько иначе: «Го-чжэнь …из поколения в поколение занимался торговлей солью, плавал по морю. Высокий и темнолицый, [он был] весьма решителен и отважен. В период Чжи-чжэн его односельчанин Цай Луань-тоу свистнул дурных молодых ребят, и [они] бежали грабить на море. Местные власти послали войска схватить [их]. Недруг [Фан] Го-чжэня по фамилии Чэнь донес, что он связан с разбойниками… Власти послали солдат арестовать его, и [Фан] Го-чжэнь с младшим братом Го-чжанем и старшими братьями Го-ином и Го-минем, а также с теми из соседних деревень, которые боялись беды и бежали от трудностей, ушли в море, и за целый месяц набралось несколько тысяч человек» [цит. по: 100, 211, прим. 1576].
Итак, Е Цзы-ци не пишет о непосредственной причине, толкнувшей Фан Го-чжэня на «разбой», о происхождении и роде его занятий. Он лишь приводит факт из его жизни, который дает основание думать, что Фан Го-чжэнь был обижен местными чиновниками. Его сведения в этой части не противоречат версии Хуан Фу, изложенной нами вначале. В «Шилу» в качестве причины бунта указаны клевета на Фана его недруга из рода Чэнь и карательные меры местных властей. Такое освещение совершенно противоположно версии Хуан Фу, но в значительной степени схоже с изложением (43/44) Е Цзы-ци. В последней же части сведения всех трех версий расходятся. Необходимо отметить, что конец цитаты из «Шилу» плохо согласуется с ее началом. Если Фан Го-чжэнь ушел в море из боязни быть арестованным и понести незаслуженное наказание, то непонятно, почему в течение месяца к нему присоединились тысячи крестьян из соседних деревень. Просто ради грабежа? Но ведь и до них действовал пират Цай, но нет сведений, чтобы с ним были тысячи людей. Вероятно, в «Шилу» допущена неточность. В ней слиты воедино два факта, которые в жизни Фан Го-чжэня не имели непосредственной связи, случай с Цай Луань-тоу и расправа с землевладельцем Чэнем, после которой Фан бежал из деревни (Шао Юань-пин в «Юань ши лэй-бянь» именно так и осветил эти события). Тогда сообщение «Шилу» о присоединении к Фан Го-чжэню тысяч крестьян становится понятным и подтверждается последующими событиями. Восстание не было заранее подготовлено. Очевидно, смелость одного арендатора, расправившегося со своим угнетателем, послужила вдохновляющим примером для тысяч других. Обстановку в тех местах после бегства Фан Го-чжэня передает Е Цзы-ци: «Когда разбойник Фан восстал, то влиятельные храбрецы (хао-цзе) морского побережья, Цу Цзинь-чжай, Дай Ган-сы, Чэнь Цао-юй и другие, разорив семьи, навербовали воинов [для самообороны], но были [за это] арестованы властями, что привело к тому, что их младшие и старшие братья, сыновья и племянники — все погибли от рук бандитов» [84, 50].
Следовательно, события в Тайчжоу развивались, по-видимому, таким образом. Расправа Фан Го-чжэня с Чэнем вдохновила многих дяньху. Они стали убивать землевладельцев и уходить в отряд Фан Го-чжэня. Феодалы начали создавать отряды самообороны. Местные власти, соблюдая закон, запрещающий китайцам иметь оружие и собираться группами даже для богослужений, арестовали этих феодалов.
Восставшие дяньху, используя близость моря, стали грабить суда, перевозившие продовольствие из южных провинций на север. Это обеспокоило двор. Против Фан Го-чжэня был послан флот во главе с цаньчжэном провинции Цзянчжэ Дорчжи Банем. Узнав о его приближении, Фан испугался, сжег свои корабли и намеревался бежать. Но правительственные войска сами испугались и рассеялись. В итоге Дорчжи Бань оказался в плену у Фан Го-чжэня, который и заставил его написать донесение двору о прекращении им борьбы. Двор, довольный уже тем, что продовольствие снова будет поступать в столицу, пожаловал Фан Го-чжэню должность хай-юнь цяньху (тысячника морских перевозок). Однако Фан Го-чжэнь, силы которого выросли, в 1351 г. вновь «взбунтовался» и взял Вэньчжоу. Потом Фан снова «сдался» (44/45) правительству, получив от него новые чины, затем снова «взбунтовался»,[51] и так длилось несколько лет. Повстанцы занимали все более обширную территорию, а их вожди получали от правительства все более высокие звания.
Движение Фан Го-чжэня продолжалось в еще больших масштабах в 50-е годы, когда весь Китай был уже охвачен восстаниями «красных войск».
Среди сотен локальных бунтов 40-х годов значительную часть составляли, очевидно, антифеодальные выступления дяньху и миньху. Кроме того, есть сообщения, что два восстания в Ляояне проходили иод лозунгом восстановления власти династии Цзинь [181, гл. 41, 8а, 8б], т.е. носили явно антнмонгольский характер.
Наиболее дальновидные чиновники, опасаясь народного возмущения, подавали императору доклады, в которых сквозила тревога и предлагались меры для предотвращения бунта, подобного восстанию в конце империи Тан [112, гл. 209, 5695, 5711]. Однако юаньское правительство не вняло предостережениям, не оценило всю глубину нараставшего в стране кризиса.
В такой обстановке Токто, вновь пришедший к власти в 1349 г., вопреки советам сановников-китайцев провел в 1350 г. денежную реформу.[52] Она имела грабительский характер, и недаром современники указывали на нее как на одну из причин восстания [114, гл. 23, 283; 84, 50]. Но реформа дала казне на первых порах большие средства. Получив их в свое распоряжение, Токто решил осуществить на Хуанхэ огромное ирригационное строительство, варварские методы организации которого и послужили непосредственным толчком к началу мощного народного восстания.
На совещании высших сановников империи в 1350 г. Токто добился принятия своих предложений [181, гл. 138, 15а], несмотря на решительные возражения гун-бу шаншу (главы ведомства общественных работ) Чэн Цзуня и да-сынуна (главы управления сельским хозяйством) Тулу, обследовавших положение в районе предполагавшихся работ. Чэн Цзунь докладывал: «В Шаньдуне неурожай, народу не на что существовать. Если собрать в эти места 200 тыс. человек, то боюсь, что их обычные бедствия будут еще более усилены тяготами от [работ на] Хуанхэ» [112, гл. 210, 5717-5718]. Тем не менее 26 апреля 1351 г. (4-ю луну 11-го г. чжи-чжэн) строительные работы начались. Предстояло возвести плотину длиной в 280 ли, чтобы вернуть реку в прежнее русло. В район строительства были согнаны 150 тыс. крестьян из 13-ти лу и 20 тыс. воинов [181, гл. 187, 3б],[53] а также монгольские войска для наблюдения за порядком [112, гл. 210, 5718]. Десятки тысяч крестьян-строителей, кому удалось пережить бедствия предыдущих лет, вновь оказались обреченными (45/46) на голод — чиновники разворовали как деньги, так и запасы продовольствия, которые были отпущены казной для содержания строителей [84, 50]. Возмущением десятков тысяч голодных людей, согнанных в район стройки, воспользовались члены тайного общества «Белый лотос» для проповеди своего учения и пропаганды восстания.
Глава II. Первый этап восстания «красных войск» (1351-1354)
Борьба «красных войск» в Северном и Центральном Китае
К концу первой половины XIV в. в Китае накопилось столько горючего материала, что всеобщего восстания можно было ожидать со дня на день. В 1350 г. в долине Хуанхэ молодежь пела песенку, предсказывавшую близость бунта: «Каменный одноглазый человек возмутит Хуанхэ, и Поднебесная восстанет [181, гл. 66, 6а]. В конце мая 1351 г. голодные озлобленные крестьяне, занятые на тяжелых работах на Хуанхэ, неожиданно выкопали из земли каменного одноглазого идола с вырезанной на спине надписью: «Это и есть каменный одноглазый человек. Как только его найдут, Поднебесная восстанет» [84, 49; 148, гл. 1, 20а; 94, 4а-4б]. Суеверные крестьяне, потрясенные совпадением слов песенки и надписи, восприняли находку статуи как небесный знак, призывающий их подняться на борьбу. В местечке Байлучжуан округа Инчжоу вожди тайного религиозного общества «Белый лотос» стали создавать из крестьян-строителей на Хуанхэ первые повстанческие отряды [173, гл. 10, 33б]. Появление каменного идола с выгравированным на нем призывом к восстанию тоже, по-видимому, исходило от «Белого лотоса». Современник событий Е Цзы-ци прямо указывает, что идол был закопан в районе ирригационных работ Хань Шань-туном и другими руководителями «Белого лотоса» [84, 50]. На этот раз они подняли на борьбу не сравнительно малочисленную группу членов своей секты, а целую армию крестьян- строителей.
51
Эти факты опровергают мнение историков, которые называют Фан Го-чжэня пиратом (ом. 19, гл. IV: 71, 98) или феодалом, тухао, а его восстание — феодальным мятежом [42, 30]. Особо выделяется сценка восстания Фан Го-чжэня в книге проф. У Ханя «Биография Чжу Юань-чжана». В издании 1949 г. (стр. 104-105) автор писал об этом восстании как о восстании дяньху, ссылаясь на сочинение Хуан Фу. В 1964 г. проф. У Хань уже называет Фан Го-чжэня «известным тухао» и описывает начало восстания по «Шилу», несколько отходя от ее версии лишь в следующем отрывке: «Го-чжэяь убил недруга и во главе всей семьи и напуганных событиями [людей] из соседних деревень бежал в море, собрал несколько тысяч человек и грабил повсюду» (стр. 119). После этих слов дается ссылка на «Цао му цзы», «Мин Тай-цзу шилу», «Го-чу цюнь-сюн ши-люэ» (в котором приведена та же цитата из Шилу) и «Фан Го-чжэнь шэнь-дао бэй-лу» Сун Ляня. Три первых источника не дают оснований для подобной трактовки событий. Что касается официальной надгробной надписи, то в ней могло быть сказано, что Фан был богатым человеком. Ведь надпись была составлена для могилы человека, имевшего в империи Юань титул гуна и высокий чин, а в империи Мин — должность цзо-чэна пров. Гуанси [98, гл. 123, 15а], т.е. тоже немалый пост.
52
До этого в стране обращалось два вида бумажных денег — чжун-тун-чао и чжи-юань-чао, которые имели золотое и серебряное обеспечение. Наряду с бумажными деньгами обращалась медная монета. Реформа свелась к тому, что чжи-юань-чао были оставлены в обращении, а вместо чжун-тун-чао были выпущены новые бумажные деньги под тем же названием, но с повышенным курсом: 1 гуаяь чжи-юань-чао равнялся 1 гуаню чжун-тун-чао (вместо прежних двух) или 1000 медных монет. Вместо серебряного и золотого обеспечения было установлено медное. С этой целью стали чеканить новую медную монету, курс которой был искусственно приравнен к курсу старой. Население страдало от повышения курса чжун-тун-чао, от принудительного изъятия золота и серебра, от выпуска необеспеченных бумажных денег.
При обсуждении проекта реформы Люй Сы-чэн резко возражал против нее, доказывая, что такая реформа в конечном счете принесет только вред. Но реформа, одобренная сансюнижами-монголами, была проведена, а Люй Сы-чэн сослан чиновником и провинцию [181, гл. 97, 2а-3а; гл. 185, 2б-3а].
53
Е Цзы-ци пишет о 260 тыс. строителей [84, 50], а Цюань Хэн [148, 1, 19б] — о 200 тыс. (51/52)