Страница 70 из 141
Для борьбы с хулагуидами египетские султаны заключили союз с джучидскими ханами Золотой Орды, и поскольку Беркай-хан джучидский (1256–1266) принял ислам, то этот союз в Египте постарались облечь в религиозную форму «священной войны с неверными» (хотя преемники Беркая до хана Узбека, т. е. до 1312 г., оставались язычниками). С Чагатайским улусом ильханы также вели войны. Так, в ответ на вторжение чагатайских монголов в Хорасан Абака-хан (1265–1282) разрушил Бухару (1273 г.). В 1295 г. Дува-хан чагатайский вторгся в восточные области Ирана и опустошил их. Ильханы производили набеги и на Индию.
Ильханы вели полукочевой образ жизни. Часть года они жили со своим двором и ставкой (орду) в столице (сперва Марата, потом Тебриз, с начала XIV в. — новый город Султания близ Зенджана), а остальное время на кочевках летних (в горах) или зимних (в степях). Монгольские, правители — сперва наместники великого хана, потом ильханы — сохранили оставшийся от державы хорезмшахов бюрократический аппарат, поставив его к себе на службу. При ильхане всегда находился первый вазир, именовавшийся обычно наиб («заместитель»), имевший свой диван. Во главе дивана финансов стоял мустауфи ал-мамалик; если обе эти должности совмещал один сановник, то он именовался сахиб-диван. Почти весь бюрократический аппарат состоял из иранцев; языками канцелярий были персидский и отчасти уйгурский. Шамс ад-Дин Мухаммед Джувейни[1150], потомок персидской семьи из Хорасана, служившей и сельджукидам, и хорезмшахам, и монголам, был сахиб-диваном при первых трех ильханах более 20 лет (1263–1284); он заполнил всю верхушку гражданской бюрократии своими сыновьями и креатурами. Позднее упомянутый Рашид ад-Дин Фазлаллах, известный ученый-энциклопедист и историк, был вазиром[1151] при Газан-хане и Ульдзейту-хане в течение 19 лет (1298–1317). И первым ильханам-язычникам покровительство религиозным меньшинствам (христианам, буддистам, при Аргун-хане еще и иудеям) нисколько не мешало опираться и на ирано-мусульманскую бюрократию. Но положение персидского чиновника на службе у ильханов всегда было шатким. Двор их всегда (даже при умном и интеллигентном Газан-хане) был гнездом постоянных интриг соперничавших феодальных клик (участниками которых были монголы и уйгуры, тюрки и иранцы), заговоров и взаимных доносов, следствием которых были частые казни. Характерно, что из всех вазиров (числом 23) ильханов только один (Тадж ад-Дин 'Алишах Гилани, ум. в 1324 г.) не был казнен, да и то лишь потому, что умер внезапно[1152]. Вазиры и чиновники-иранцы на службе у ильханов помогали последним в ограблении народных масс своей страны, не забывая и себя. Но после казни вазиров и чиновников скопленные ими богатства и имения изымались в казну, что было очень выгодно ильханам.
Класс феодалов при ильханах состоял из четырех основных групп: 1) военно-кочевой знати, в основном монгольской и тюркской; это была политическая, господствующая группа; 2) провинциальной оседлой знати (включая сюда и владетельных вассалов ильхана и их арьер-вассалов)[1153]; 3) гражданского чиновничества (бюрократии), почти сплошь иранского; 4) высшего духовенства — мусульманского, отчасти также и христианского (в странах Закавказья и в западных областях)[1154]. Духовенство всех религий было освобождено от податей[1155].
Первые две группы класса феодалов в источниках именовались ахл-и шамшир (араб.-перс. — «люди меча»), вторые две — ахл-и калам (араб.-перс. — «люди пера»)[1156]. Последние две группы были заинтересованы в осуществлении сильной центральной власти в лице ильхана и в централистской политике. Монголо-тюркская военно-кочевая знать поддерживала ту же политику до тех пор, пока продолжались завоевания, приносившие военную добычу и новые земли. После же неудач в Сирии, когда завоевания прекратились, эта знать стала стремиться к феодальной самостоятельности. Первые две из упомянутых выше групп феодалов оказались носителями центробежной тенденции, иначе говоря, феодальной раздробленности. И если при первых ильханах ханская власть была сильна, то последние ильханы (после смерти Абу Са'ида Бахадур-хана, 1316–1335) стали марионетками в руках соперничавших феодальных клик.
Области управлялись наместниками ильхана, назначаемыми из дивана первого вазира[1157]. В областях или округах, где были наследственные владетели-вассалы (атабеки, мелики), при мелике находился присланный из центра правитель — баскак (монг.), иначе шихна (араб.), обычно монгол. Он контролировал действия местного мелика, обеспечивал поступление дани и чрезвычайных налогов и имел в своем распоряжении монгольские войска[1158].
Войско, точнее феодальное ополчение, в основном состояло из монгольских и тюркских кочевых племен, в которых все мужчины были военнообязанными. Войско, согласно «Великой Ясе» Чингис-хана, делилось на туманы[1159], тысячи, сотни и десятки[1160]. Эти военные части представляли подразделения кочевых племен, их колен и родов; были «тысячи» ойратские, сулдузские, джелаирские, кэрэитские и др. Во главе этих подразделений стояли соответственно эмиры (нойоны, беки) туманов, тысяцкие, сотенные, десятские. К этой массе воинов-кочевников присоединялись ополчения оседлых феодалов-вассалов; они формировались по принципу: один воин с каждых девяти дворов оседлых жителей. Основной частью войска была конница, пехота (из оседлых жителей) служила для осады крепостей. Но в монгольском войске была и специальная техника[1161]. Военная добыча делилась по тому же принципу, как и в мусульманских войсках: пятая доля выделялась для ильхана и его рода, из остальной добычи конный воин получал двойную долю по сравнению с пехотинцем[1162].
В верхних слоях монгольских завоевателей в XIII и первой половине XIV в. прослеживаются два основных направления. Существование их было отмечено в общих чертах В. В. Бартольдом и А. Ю. Якубовским, более подробно они были рассмотрены в работах С. П. Толстова и моих[1163]. Первое направление поддерживалось большинством монгольской и отчасти тюркской кочевой знати. Эти поклонники монгольской старины и кочевых традиций враждебно относились к оседлой жизни («Великая Яса» Чингис-хана прямо запрещала монголам переходить к оседлости), земледелию и городам. Они были сторонниками неограниченной хищнической эксплуатации оседлых крестьян и горожан. Они не делали большой разницы между покорившимися и непокорившимися оседлыми народами; на тех и других завоеватели смотрели как на объект грабежа, только грабили их разными способами: первых — при помощи тяжелого налогового пресса, вторых — силой оружия, путем захвата военной добычи[1164]. Представители этого направления не заботились о том, чтобы не разорить вконец оседлое крестьянство, и облагали его налогами и поборами, не считаясь с тем, в состоянии ли сельское хозяйство выдержать такое бремя.
Второе направление включало небольшую группу монгольской знати, главным образом связанную со службой в ханской ставке и в собственных доменах ханской семьи; в основном же это были представители иранской бюрократии, служившей ханам. Приверженцы этого направления стремились создать крепкое централизованное государство с сильной ханской властью и тем самым обуздать центробежные устремления, произвол и своеволие монголо-тюркской кочевой знати. Для этого было необходимо сближение ханской власти с иранской феодальной верхушкой, покровительство купцам, торговле и городской жизни, восстановление разрушенных монгольским завоеванием производительных сил, в первую очередь в сельском хозяйстве, что было связано с точной фиксацией податей и повинностей крестьян. Без восстановления производительных сил, необходимого для регулярного поступления налогов в постоянных цифрах в казну центрального правительства, сильная ханская власть даже в масштабе отдельного улуса не могла бы существовать. Сторонником указанного второго направления был и великий хан Угэдэй (1229–1241), судя по тому, что рассказывают о его действиях Джувейни, Сейфи и другие источники[1165]. Эта тенденция отразилась и в указе великого хана Мэнгу (1251–1259), ограничившего повинности и размеры податей крестьян и горожан[1166]. Но эти попытки почти не давали результатов из-за противодействия монгольской военной знати. Вначале хулагуиды[1167] чаще всего склонялись на сторону первого из указанных выше направлений, хотя действовали далеко не всегда последовательно. Второе направление одержало верх в хулагуидском государстве при Газан-хане.
1150
Историк Ата Малик Джувейни был его родным братом.
1151
Формально вторым вазаром, фактически же руководителем всей внешней и внутренней политики и главой всего государственного аппарата; десять его сыновей были наместниками областей.
1152
Рашид ад-Дин удержался на посту вазара 19 лет только потому, что, не стесняясь в средствах, устранял или губил соперников; однако и он был в результате интриг казнен 18 июля 1318 г. при ильхане Абу Са'иде.
1153
Вернее, та часть иранских феодалов, которая уцелела и не была уничтожена при завоевании или после него.
1154
Весьма почетное положение при ильханах (даже после их обращения в ислам) занимал несторианский патриарх — католикос; его резиденции находились в Багдаде и Мараге, но он часто бывал в ставке ильханов, представляя там интересы не только своей церкви, но и других христианских церквей.
1155
Трактат о финансах Насир ад-Дина Туей (перс, текст, стр. 763) говорит о свободе от податей духовных лиц, мусульманских и христианских.
1156
См. там же, стр. 756.
1157
Согласно «Нузхат ал-иулуб» Хамдаллаха Казвини, таких областей было 20; в число их он включает Грузию с Абхазией (Гурджистан ва Абхаз) и Рум (Малую Азию), но не включает другие вассальные владения: Трапезунт, Киликию и Кипр.
1158
Такой шиша постоянно находился при меликах Герата (курты, куртиды). См. Сейфи, Тарих-наме-йи Херат, стр. 127 и сл., 274, 277, 367, 595, 624, 184 и сл. О меликах Герата см. И. П. Петрушевский, Труд Сейфи как источник по истории Восточного Хорасана, — Труды ЮТАКЭ, т. V, Ашхабад, 1955. Такой шихна был и при царе Грузии. В переписке Рашид ад-Дина («Мукатабат-и Рашиди», стр. 262–265, № 44) сын последнего Пир-Султан именуется «наместником Гурджистана».
1159
Арабизированное монг.-тюрк. Тюмень — «десять тысяч», отсюда в русских летописях: тьма, темник — начальник тюменя.
1160
Джувейни, Тарих-джахангушай, т. I, стр. 23.
1161
Так, при осаде Нишапура в 1220 г. у монголов было 3 тыс. самострелов, 300 баллист, 100 больших баллист, 1 тыс. стенобитных орудий, 1700 аппаратов для метания сосудов с горящей нефтью, 4 тыс. штурмовых лестниц и 2500 ослиных вьюков камней (Сейфи, стр. 60).
1162
М. Мinоvi and V. Мinоrsку, Nasir ad-din Tusi on finance, стр. 763.
1163
В. В. Бартольд, История культурной жизни Туркестана, Ташкент, 1922, стр. 39–41; А. Ю. Якубовский, Тимур, — «Вопросы истории», 1946, № 8–9, стр. 48–52; С. П. Толстов, По следам древнехорезмийской цивилизации, М.—Л., 1948, стр. 290 и сл.; И. П. Петрушевский, Рашид ад-Дин и его исторический труд, — в кн. Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 1, М.—Л., 1952, стр. 12–16; И. П. Петрушевский, Земледелие…, стр. 48–53.
1164
Газан-хан в речи, обращенной к эмирам (монгольской военной знати), настойчиво указывал им на необходимость делать различие между ра'ийатами покорными и непокорными. См. Рашид ад-Дин, Джами' ат-таварих, перс. текст, стр. 478; рус. пер., стр. 271.
1165
Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 158–195; Сейфи, Тарих-наме-йи Херат, стр. 94–109 (о восстановлении города Герата по инициативе Угэдэя, вопреки протестам монгольской знати).
1166
Рашид ад-Дин, Джами' ат-таварих, т. II, изд. перс. текста Э. Блоше, стр. 308–314.
1167
Кроме Токудар-Ахмед-хана, принявшего ислам (1282–1284).