Страница 39 из 141
В мае 1220 г. почти вся Средняя Азия до Аму-Дарьи была в руках завоевателей. Оставленные хорезмшахом в городах гарнизоны к тому времени были уничтожены. Хорезмшах Мухаммед не дал монголам ни одного сражения и сидел в бездействии в Келифе на берегу Аму-Дарьи. Услышав о приближении монголов, он бежал в Иран под благовидным предлогом сбора нового феодального ополчения. В погоню за ним был послан отряд Джэбэ и Субэдэя, но так и не догнал его. После бесполезных скитаний по Ирану, ничего не сделав для организации обороны, охваченный паникой, он думал теперь только о спасении своей жизни. Вместе с сопровождавшим его старшим сыном Джалал ад-Дином и небольшой свитой он укрылся на пустынном островке у юго-восточного побережья Каспия, где и умер от воспаления легких в конце декабря 1220 г. Еще раньше, летом 1220 г., крепость в Мазендаране, где укрылась Теркен-хатун, сдалась монголам из-за недостатка воды[568]. Теркен-хатун и женщины султанского гарема были отправлены в Монголию. Летом и осенью 1220 г. монголы под началом Тулуя взяли Мерв, Туе, Нишапур, Балх и другие города Хорасана; во всех этих городах была произведена «всеобщая резня»[569]. Лето 1220 г. Чингис-хан провел в окрестностях Несефа: на кочевках. Осенью Чингис-хан взял приступом Термез, все жители которого были вырезаны[570]. Зимой 1220/21 г. Чингис-хан был на берегу Аму-Дарьи.
Осенью 1220 г. военными действиями был еще не затронут Хорезм: эта богатая земледельческая область со всех сторон защищалась пустыней и Аральским морем. В Хорезме командование войсками перешло к герою Ходженда Тимуру Мелику. Его войска разбили подходивших к Гурганджу (Ургенчу) монголов во главе с Джучи. В январе в Ургенч прибыл Джалал ад-Дин, к которому перешел титул хорезмшаха и султана, с братьями. Он был единственным способным полководцем и правителем и мог бы в дальнейшем успешно организовать и возглавить сопротивление войскам Чингис-хана, который, как стало ясно, не собирался ограничиться завоеванием Средней Азии. Но в Хорезме уже после бегства Теркен-хатун началась борьба феодальных клик за власть. Эти клики, особенно враждебная Джалал ад-Дину клика сторонников Теркен-хатун, не желали видеть во главе государства сильного человека, каким был он, отказывались повиноваться ему, и он едва избежал покушения на свою жизнь. Видя невозможность организовать оборону Хорезма, Джалал ад-Дин вместе с Тимуром Меликом и отрядом в 300 воинов покинул Хорезм, пересек пустыню Каракум и у шея в Хорасан, а оттуда — в нынешний Афганистан, чтобы там создать очаг сопротивления войскам Чингис-хана.
В Гургандже тем временем мужественные горожане[571] энергично готовились к борьбе. Но не было предводителя. Взявшая верх клика сторонников Теркен-хатун провозгласила султаном и хорезмшахом ее родича, тюркского эмира Хумар-тегина, человека бездарного и трусливого[572]. Прочие предводители были настолько ничтожны, что, по словам Джувейни, не стоило перечислять их по именам[573]. Между тем к городу приближались монголы. Так как Гургандж, один из самых многолюдных городов Востока, был хорошо укреплен, для осады его Чингис-хан направил очень большие силы. Сперва подошли корпуса под командованием Чагатая и Угэдэя, потом корпус во главе с Джучи и еще отдельные отряды; все они вели за собой «толпы» из пленных юношей для осадных работ. Жаждавшие боя городские низы сделали вылазку. Но монголы, по своему обычаю, обратились в притворное бегство, завлекли горожан в засаду, часть их перебили и, преследуя остальных, ворвались в городские ворота. Горожане бились целый день и изгнали вторгшихся врагов. Тогда монголы перешли к осаде по всем правилам[574]. Осада затянулась из-за разногласий между военачальниками. Джучи, который вообще считался противником отцовской политики массовых разрушений и массового уничтожения населения[575], хотел сохранить богатый город с его населением (тем более что Хорезм должен был достаться ему в удел) и предложил горожанам сдаться, обещая им жизнь и свободу[576]. Чагатай же был против любых послаблений жителям. Но горожане не хотели и слышать о сдаче.
Когда руками «толпы» в течение десяти дней были засыпаны ров вокруг городских стен и каналы, а баллисты стали разрушать стены[577], «ложный султан» Хумар-тегин, объятый страхом, открыл ворота и сдался монголам[578]. Монголы ворвались в город. Но жители с беспримерным мужеством защищали каждый квартал и каждый дом. По словам Ибн ал-Асира, «бились мужчины, женщины, дети и не прекращали биться таким образом, пока они (татары) не завладели всем городом»[579]. «Жители города, — рассказывает Джувейни, — укрепились в улицах и кварталах; на каждой улице они начинали бои, и около каждого прохода устраивали заграждения. Войско [монгольское] сосудами с нефтью сжигало их дома и кварталы и стрелами и ядрами сшивало людей друг с другом»[580]. Когда город был захвачен, уцелевших жителей выгнали в поле. Отделили и увели в рабство ремесленников (по Джувейни, более 100 тыс.), а также молодых женщин и детей, а прочих жителей разделили между воинами, причем, по Джувейни, на долю каждого воина пришлось будто бы по 24 человека[581], и всех перебили «топорами, кирками, саблями, булавами»[582]. После этого монголы открыли плотины, вода Аму-Дарьи хлынула и затопила весь город, так что и спрятавшиеся в разных укрытиях люди погибли, и «из жителей ни один не уцелел»[583].
Завоеванием Хорезма в 1221 г., собственно, и завершились военные действия монголов в Средней Азии. Дальнейшая война с участием самого Чингис-хана в 1221–1222 гг. велась уже на территории Хорасана, Афганистана и на берегах Инда. Осенью 1222 г. Чингис-хан вернулся в Самарканд. Он пробыл в Средней Азии до весны 1224 г., на лето откочевал на берега Иртыша, а в 1225 г. вернулся в Монголию.
Мы не будем останавливаться на истории борьбы с монголами последнего хорезмшаха Джалал ад-Дина (1221–1231), поскольку она протекала вне пределов Средней Азии (сперва в нынешнем Афганистане, Индии, потом в Западном Иране, Азербайджане и Курдистане). Скажем лишь несколько слов о нем. Джалал ад-Дин был талантливым полководцем, отличался храбростью и несгибаемой волей. Но он воевал силами тюркских кочевых ополчений, недисциплинированных и нередко изменявших ему. Он не был способным политиком: не понял необходимости опереться в борьбе с завоевателями на народные массы, особенно на ополчения горожан, проявивших себя самыми стойкими борцами против «неверных» завоевателей. Вместо того чтобы стараться создать против империи чингисидов коалицию государств Передней Азии и Закавказья, Джалал ад-Дин затеял войны с этими государствами, как с христианским (Грузия), так и с мусульманскими (айубиды в Армении, сельджукиды Малой Азии, Багдадский халифат). В этих мелких войнах он истощил свои силы и, когда нахлынула вторая волна монгольского нашествия, был разгромлен и погиб в горах Курдистана (август 1231 г.)[584].
568
Согласно Нисави («Сират ас-султан…», араб. текст, стр. 46; франц. пер., стр. 88; перс. версия, стр. 58–59), из-за необычной для климата Мазандарана засухи (в течение четырех месяцев не было дождя); по Джувейни («Тарих-и джахангушай», т. II, стр. 198–199), в крепости 40–15 дней не было воды; оба автора пишут, что тотчас после сдачи пошел дождь. О судьбе Теркен см. также: Ибн ал-Асир, Ал-Камиль фи-т-тарих, стр. 243; СМИЗО, т. I, стр. 13–14.
569
Подробные рассказы см. у Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 117–140. О разорении Хорасана см. также у Сейфи («Тарих-наме-йи Херат», стр. 83–90); по словам Сейфи, старики со слов очевидцев передавали, что там не было «ни людей, ни хлеба, ни продовольствия и пшеницы» (там же, стр. 83) и что «от пределов Балха до Дамгана целый год люди постоянно ели человеческое мясо, собак и кошек, ибо Чингисхановцы сожгли все [продовольственные] амбары» (стр. 87).
570
Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 402.
571
Ибн ал-Асир, Ал-Камиль фи-т-тарих, т. XII, стр. 257; СМИЗО, т. I, стр. 32.
572
Горожане в насмешку прозвали его «ноурузовским падишахом», т. е. шутовским царем, избираемым в день празднования Ноуруза — Нового года по солнечному календарю (21 марта), наподобие «майского короля» в Западной Европе. (Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 98).
573
Там же, стр. 97. Один из них был прозван Кух-и дуруган — «Гора лжи» (перс.).
574
По Нисави («Сират ас-султан…», араб. текст, стр. 92; франц. пер., стр. 153; перс. версия, стр. 124), осада началась в месяце зу-л-ка'да 617 г. х. (январь 1221 г.). Согласно Ибн ал-Асиру, осада продолжалась пять месяцев. Наиболее подробный рассказ об осаде Гурганджа см. Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. I, стр, 97–101.
575
Об этом говорит Джузджани («Табак-ат-и Насири», стр. 379), вообще враждебный к чингисидам. После смерти Чингис-хана и Угэдэй не придерживался упомянутой политики отца (подробную характеристику Угэдэя см. Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 158–195).
576
Нисави, Сират ас-султан…, араб. текст, стр. 94; франц. пер., стр. 154; перс. версия, стр. 124.
577
Так как в окрестностях Гурганджа не было камня, ядра делали из тутового дерева.
578
Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 99–100.
579
Ибн ал-Асир, Ал-Камиль фи-т-тарих, т. XII, стр. 257; СМИЗО, т. I, стр. 32.
580
Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 100.
581
Там же, стр. 100–101.
582
Нисави, Сират ас-султан…, араб. текст, стр. 95; франц. пер., стр. 355; перс. версия, стр. 125.
583
Ибн ал-Асир, Ал-Камиль фи-т-тарих, стр. 258; СМИЗО, т. I, стр. 32–33. По словам Ибн ал-Асира, среди убитых было много приезжих купцов «и все они ушли под меч».
584
Подробную характеристику Джалал ад-Дина дает Нисави («Сират ас-султан…», араб. текст, стр. 247–249, франц. пер., стр. 411–414; перс. версия, стр. 281–284). Им нарисован, в общем, идеализированный образ благородного и смелого героя, рыцаря ислама и непримиримого борца с «неверными». Автор не скрывает и некоторых личных недостатков своего героя. Идеализация эта искренняя, поскольку Нисави писал уже после смерти Джалал ад-Дина. Ибн ал-Асир, напротив, относится к Джалал ад-Дину отрицательно («Ал-Камиль фи-т-тарих», т. XII, стр. 325; СМИЗО, т. I, стр. 39–40). Впоследствии в представлениях мусульман Средней Азии и Ирана образ Джалал ад-Дина приобрел легендарные и иконографические черты. Даже историки промонгольского направления — Джувейни и Рашид ад-Дин не скрывали своего восхищения перед подвигами Джалал ад-Дина.