Страница 29 из 141
Автор сирийской биографии несторианского патриарха Мар Ябалахи III (1281–1316), уйгур по происхождению, рассказывает, что монахи — Мар Ябалаха и раббан Саума на пути из Китая в Иран (в 70-х годах XIII в.) видели Хотан и Кашгар опустошенными и без населения. Недельный путь от Хотана до Кашгара они прошли за шесть месяцев и нашли город совершенно опустевшим. Они сами едва спаслись от ограбления и плена[411].
Таким же опустошениям подвергалась и северная часть страны. В источнике отмечается, что «воины Ариг-Буги до такой степени притесняли народ, что в Илийской долине наступил голод, от которого погибло много народа»[412].
Г. Рубрук, проезжавший через Семиречье в 1253 г., в своих записках отмечает, что в части Семиречья к северу от Или, почти не пострадавшей от военных действий, уже к этому времени много городов исчезло и уступило место пастбищам[413]. Большое число развалин видел также китайский путешественник Чжан Дэ-хуй в 1259 г. в Чуйской долине[414].
То же самое наблюдалось в Восточном Туркестане, где все свободные земли были захвачены монгольскими феодалами. Бывали случаи, когда в интересах кочевой знати под пастбища отводились культурные земли, ранее использовавшиеся под пашни, огороды и сады[415]. Вследствие этого в некоторых местностях Восточного Туркестана (например, в Лобноре и Карашаре), а также в Илийской долине земледельческая культура совсем исчезла.
В 1269 г. на Таласе был созван курилтай, на котором постановили, чтобы царевичи жили в горах и степях и не подходили к культурным землям. Однако в условиях междоусобиц это постановление оставалось на бумаге.
Уйгуры, выступившие на стороне Хубилая, не смогли оказать достаточного сопротивления коалиции Хайду, так как были ослаблены участием в походах Чингис-хана и его преемников. Удар, нанесенный Хайду, был так силен, что уйгуры вынуждены были оставить Бешбалык.
В «Юань ши» по поводу этого события сказано: «Во время мятежа Хайду уйгурский народ подвергался разорению и рассеялся. Было указано идикуту собрать его и оказать помощь людям из этого народа, находившимся в свите князей, указано всем вернуться в свои племена»[416].
«Уйгурские идикуты, заинтересованные в караванной торговле, прилагали все усилия для ликвидации смуты, — говорится в одном китайском сочинении, написанном в тот период — но принцы крови Дува и Бусма не послушались идикута Хочхара. Впоследствии ввиду того что в Бэйтине (Бешбалык) случилось много бедствий и народ не мог обрести спокойствия, [Атай-Буха] перевел государство в Хочжу (Кара-Ходжо), где укрепил стены, углубил рвы и сконцентрировал все помыслы на организации твердой обороны»[417].
С перенесением столицы идикута в Кара-Ходжо все уйгурское население также ушло на юг, в район Турфанского оазиса, а часть населения переселилась в Ганьсу и другие районы Китая[418].
Набеги Хайду и его коалиции на уйгурские города продолжались и после оставления ими Бешбалыка. Так, в 12-м году правления Чжи-юань (1275) Дува и Бусма со 120-тысячным войском окружили Кара-Ходжо. Осаждавшие кричали идикуту: «Мы преодолели сопротивление 300-тысячного войска, а ты с одним укреплением как можешь противостоять нам!». Идикут отвечал им: «Я верен своему долгу, я родился в этой крепости. Этот город является моей семьей. Здесь я родился и вырос, если я умру, этот город будет моей могилой»[419]. Осада города длилась шесть месяцев и была снята лишь после того, как измученные голодом горожане выдали осаждавшим дочь идикута[420]. Спустя некоторое время после этого события идикут Хочхар погиб на границе Китая, где он случайно наткнулся на войска северной коалиции[421].
Хубилай, занятый войной в Южном Китае, не мог оказать какой-нибудь помощи своему вассалу. После этих событий двор идикута окончательно покинул Кара-Ходжо и переселился в район Ганьсу под защиту Юаньской империи[422].
По поводу дальнейшей судьбы династии уйгурского идикута мы находим следующие сведения в книге японского ученого Абе Такео: «Гаочан был столицей дома идикутов около десяти лет.
В конце концов, будучи не в состоянии выдержать натиск Хайду, первоначально они переехали в Комул (Хами), а затем, примерно в 1283–1284 гг. покинули страну, где они жили на протяжении 400 лет, и бежали в район Ганьсу, где благодаря доброжелательному отношению юаньского двора смогли положить конец своим утомительным скитаниям в Юнчане, старом обнесенном городе Чжэбэ-Тимура»[423].
После переезда в Ганьсу идикут потерял остатки самостоятельности и превратился в одно из должностных лиц, которые назначались монгольским двором для управления окраинными областями юаньского государства. Как подчеркивалось в «Краткой истории уйгуров», «в это время монголы еще больше усилили свое непосредственное господство над уйгурами Гаочана. Власть идикута не распространялась на Кара-Ходжо. Идикут теперь управлял местностями, находящимися под непосредственным правлением юаньского двора. Монголы построили почтовые станции от Тайпинлина (на севере пров. Шэньси) до Бешбалыка». В ней далее указывалось, что на территории, подвластной идикуту, монголы создали те же административные и контрольные органы, которые существовали в этот период на территории Китая[424]. Сбор налогов и государственных пошлин с гаочанских уйгуров производился не идикутом, а представителями центральной власти. Причем государственные пошлины взимали по ставкам, установленным для китайских уездов и областей. Кроме того, там был учрежден банк, производивший операции с бумажными деньгами, выпущенными монгольским двором в Китае.
Уйгурским бекам было разрешено заниматься только судебными делами, касающимися уйгуров. Но даже в этой области представители юаньского двора всегда вмешивались в дела, например когда возникали споры между уйгурами и представителями других народов[425].
Таким образом, приведенные выше сведения китайских источников показывают, что уйгурские идикуты, добровольно подчинившиеся Чингис-хану и получившие статут пятого улуса, постепенно превратились в послушное орудие монгольских ханов, лишившись последних остатков независимости. При Хубилае (1260–1294) в результате междоусобной войны его с Хайду Уйгурия сильно пострадала от военных набегов чагатайских царевичей и фактически прекратила свое существование. Часть уйгуров во главе с идикутами переселилась в Ганьсу и другие районы Китая. Оставшиеся в Турфанском и Хамийском оазисах уйгуры некоторое время сохраняли известную самостоятельность, лавируя между Юаньской империей и чагатайским государством. В 1369 г. они были завоеваны чагатайским ханом Хазир-Ходжой, который силой оружия насаждал среди них ислам[426].
Уйгурские идикуты добровольно признали власть монголов, но расплачиваться за это приходилось народу. Полуторавековое господство монгольских сатрапов нанесло непоправимый вред народам Восточного Туркестана. Хищническая политика монгольских правителей и двойная феодальная эксплуатация сильно подорвали производительные силы страны и привели к упадку и разорению некогда плодородных и сравнительно развитых областей Восточного Туркестана и Джунгарии.
411
«История Мар Ябалахи III и Раббан Саумы», иссл. и пер. Н. В. Пигулевской, М., 1958, стр. 67.
412
Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. II, стр. 164.
413
В. В. Бартольд, История Туркестана, Ташкент, 1922, стр. 37.
414
Там же.
415
В. В. Бартольд, Туркестан…, стр. 538.
416
«Юань ши», гл. 122, л. За.
417
Вэй Су, Синьду гун шэнь-дао бэй (Стела на пути духов в честь «его превосходительства Синьду 1362 г.), цит. по кн.: А. Г. Малявкин, Уйгурское турфанское княжество в XIII в., стр. 64. Перевод ср. Е. W. Cleaves, The Sino-Mongolian inscription of 1362,— HJAS, vol. 12, 1949, стр. 32.
418
Там же.
419
«Юань ши», гл. 122; см. также «Краткая история уйгуров», стр. 24.
420
Там же.
421
Там же.
422
«Юань ши», гл. 122, стр. 46.
423
Abe Takeо, Where was the capital of the West uighurs? Kyoto, 1954, стр. 438.
424
Д. И. Tихонов, Хозяйство…, стр. 60.
425
«Краткая история уйгуров», стр. 25.
426
Преемник и сын Хазир-Ходжи Мухаммад-хан (1408–1416) усердно заботился о распространении ислама в своих владениях. По Мухаммад Хайдару, все могулы должны были носить чалму; непослушным вбивали в голову гвозди. Ему приписывается постройка знаменитого здания Ташрабат на северном берегу оз. Чатыр-Куль. См. «Тарих-и Рашиди», Сочинение Мирзы Хайдара, ИВ АН УзССР № 1430, лл. 38б–36а.