Страница 13 из 141
Монгольская конница отличалась быстротой и выносливостью. Нападение на неприятеля производилось внезапно, с разных сторон. «Большая армия монголов охранялась арьергардом и боковыми отрядами»[140]. «Монголы начинают сражаться со всех сторон… окружают врагов и замыкают в середине»[141]. Монгольские воины прославились далеко за пределами Монголии. Монгольские воины «повелителю своему очень послушны, в труде и лишениях они выносливы более, нежели кто-либо»[142], — отметил Марко Поло. Армянские источники свидетельствуют о монгольских воинах: «Как езда не утомляла их коней, так и сами они не уставали собирать добычу»[143].
Успех монгольского оружия в завоевательных походах объяснялся не только четкой организацией военного дела у монголов, но и рядом других важных факторов, как, например, отсутствием политического единства в странах, на которые нападала армия Чингис-хана и его преемников. Солидаризуясь с Л. Гартом, писавшим, что «по масштабу и искусству, по внезапности и подвижности, по применению стратегии и тактики охвата проведенные монголами кампании не имеют себе равных в истории», Дж. Неру отмечал, что «Чингис-хан, несомненно, был одним из величайших, если не самым великим полководцем в мире»[144].
Чингис-хан с самого начала борьбы за создание единого государства вплоть до того дня, когда он начал завоевательные походы против других стран и народов, выполнял историческую миссию утверждения новых общественных отношений — феодальных. Все свои силы он, как выразитель интересов господствующего класса, отдавал делу создания мощного централизованного государства. Эта деятельность, предопределяя успех монгольского хана в военной и политической сферах, отвечала потребностям монгольского общества того времени и сыграла несомненно прогрессивную историческую роль.
Однако монгольская степная аристократия во главе с Чингис-ханом, не удовлетворяясь жестокой эксплуатацией аратских масс и тем, что давало кочевое животноводство, предприняла завоевательные походы с целью установления мирового господства.
Грабительские войны против других стран, начатые Чингис-ханом и продолженные его преемниками, как и всякого рода захватнические войны, привели к истреблению сотен тысяч людей и разрушению, культурных ценностей покоренных стран, затормозив и отодвинув их развитие на много лет назад. С этого времени Чингис-хан предстал перед миром в облике «кровавого завоевателя»[145]. В «Истории МНР» сказано: «Грабительские войны монгольских завоевателей во главе с Чингис-ханом причинили народам Азии и Европы неисчислимые жертвы и разрушения, уничтожили бесценные исторические сокровища и значительно отодвинули назад развитие покоренных стран»[146]. С началом внешних войн политика Чингис-хана приобрела резко реакционный характер.
Авантюризм чингисидов обернулся трагедией для самой Монголии. От их завоевательных войн в сильной степени пострадала собственно Монголия, развитие которой задержалось на долгие века. Ее политическое единство было подорвано.
Монгольская степная аристократия во главе с Чингис-ханом, вместо того чтобы созидательные силы, вызванные к жизни новым общественным строем — феодализмом, направлять на развитие и укрепление только что созданного единого монгольского государства, растрачивала их на нужды, чуждые интересам монгольского народа, мобилизовала их на осуществление идеи чингисидов о господстве над всем миром.
Тотальная мобилизация людских и экономических ресурсов нанесла Монголии серьезный ущерб. Монгольские воины, огнем и мечом покоряя чужие страны и оставаясь там в качестве полицейской силы Монгольской империи, не вернулись, а рассеялись и ассимилировались с более многочисленными народами на местах. Жестоко пострадала и экономика страны, поставленная на службу военным авантюрам.
«Если исходить из положений марксизма-ленинизма и учитывать объективные исторические факты, — говорил в своем докладе Б. Лхамсурэн, — то мы должны признать, что деятельность Чингис-хана была положительной в той мере, в какой она соответствовала объективно-историческому процессу объединения монгольских племен, образованию и укреплению единого монгольского государства. В этом направлении развивалась деятельность Чингис-хана в первый период его правления. Но в дальнейшем, когда Чингис-хан перешел на путь завоеваний и грабежа чужих стран и народов, его деятельность приобрела реакционный характер»[147].
Внешние войны Чингис-хана и его преемников явились тяжелым ударом по производительным силам страны, и собственно Монголия после распада Чингисхановской империи осталась в прежних границах, ослабшая экономически, политически и духовно. Разбитая, раздираемая вскоре начавшимися феодальными междоусобицами, Монголия стала легкой добычей для маньчжурских завоевателей, и некогда могущественная страна потеряла свою независимость.
За политику завоевания чужих земель, проведенную монгольскими феодалами во главе с Чингис-ханом, пришлось расплачиваться монгольскому народу на протяжении долгих веков, пока он не приобрел действительную свободу и государственную независимость в 1921 г. в результате торжества антифеодальной и антиимпериалистической революции.
Е. И. Кычанов
Монголо-тангутские войны и гибель государства Си Ся
Тангутское государство Си (Западное), или Да (Великое) Ся[148] (982–1227), было первым большим государством, которое подверглось нашествию войск Чингис-хана. Почти по всей северной границе, протянувшейся от Ордоса до Хамийского оазиса, вдоль южной окраины пустыни Гоби, тангуты граничили с татаро-монгольскими племенами[149]. Естественно, что они находились с ними в постоянном контакте. Однако до нас дошли очень скудные сведения об этих связях[150]. Свидетельством этих связей являются отношения тангутов с одним из монгольских племен — кэрэитами. Известно, что Кэрабэтай (Керандай) — брат главы племени кэрэитов Он-хана (Ван-хана) в детские годы попал в плен к тангутам и впоследствии дослужился в Си Ся до поста правителя области, получив титул джакамбу[151]. Одна из его дочерей стала женой государя тангутов[152]. Благодаря этим связям тангуты и оказались втянутыми в события, развернувшиеся в монгольской степи.
В молодые годы Ван-хан был разбит своим дядей Гур-ханом и обратился за помощью к Есугэй-багатуру, отцу Чингис-хана. Есугэй разгромил Гур-хана, и тот бежал в Кашин (Хэси) на территорию тангутского государства[153], где он и нашел приют[154]. Вскоре и самому Ван-хану пришлось искать спасения в землях тангутов от преследований найманского Инанч-хана. Но поскольку «в городах уйгуров была смута (булкак), он остался без приюта»[155], укрылся в стойбище Чингис-хана. Существование каких-то тангутско-кэрэитских связей (возможно, через джакамбу) подтверждается и поступком Сангуна (Илха), сына Ван-хана. В 1203 г. Ван-хан, поссорившись с Чингис-ханом, был разбит и погиб. Сангун бежал через селение Ишикбалага-сун[156] в Си Ся[157], а оттуда, по-видимому, перебрался в Тибет (Бури-Тибет, Цайдам)[158]. Согласно «Юань ши», Сангун оставался в Си Ся и занимался грабежами и потому был изгнан тангутами на территорию уйгуров (в Гуйцы)[159].
140
Там же, стр. 15.
141
Плано Карпини, История монголов. Путешествие в восточные страны, СПб., 1910, стр. 31.
142
Марко Поло, Путешествие, Л., 1940, стр. 63.
143
«История монголов по армянским источникам», вып. II, СПб., 1874, стр. 20.
144
Дж. Неру, Открытие Индии, пер. с англ., М., 1955, стр. 241.
145
Ю. Цеденбал, Вступительное слово Первого Секретаря ЦК МНРП на республиканском совещании по вопросам идеологической работы, — «Унэн», 9.1.1963.
146
«Бугд Найрамдах…», т. 1, стр. 241.
147
Б. Лхамсурэн, Секретарь ЦК МНРП. Доклад на республиканском совещании по вопросам идеологической работы, — «Унэн», 10.1.1963.
148
В Китае с начала XI в. тангутское государство именовалось Си Ся (Западное Ся). С 1038 г. оно официально называлось Да Ся (Великое Ся), а в более поздние (конец XI–XII в.) тангутских документах — Белое Высокое Великое государство Ся. Как называли тангуты свое государство до 1038 г., пока не известно.
149
На китайской карте, указывающей границы тангутского государства в середине XI в. (по нашему мнению, между 1066 и 1081 г.), вдоль всей северной границы Си Ся стоят пометы «дадань цзе» («татарская граница»). См. «Атлас карт тангутского государства Си Ся», рук. ГБИЛ, ф. 274, № 1250, стр. 36–38. Описание атласа и публикацию некоторых карт см. в кн.: Е. И. Кычанов, Китайский рукописный атлас карт тангутского государства Си Ся, хранящийся в Государственной библиотеке СССР им. В. И. Ленина, — «Страны и народы Востока», вып. I, М., 1959, стр. 204–212.
150
Монголо-татарские племена, именуемые по-тангутски «тата», не раз упоминаются в тангутском «Измененном и заново утвержденном своде законов [эпохи] Небесное процветание», 1149–1169 гг. «Новые законы», вступившие в силу с 26 апреля 1212 г., запрещали людям, направленным прямо к татарам, изготовлять для них посуду и прочую утварь. В случае нарушения закона мастеру полагалось три года каторжных работ. См. «Новые законы», Тангутский фонд ЛО ИВАН, инв. № 827, стр. 26–27.
151
«Значение [слов] джа — область [вилаят], а камбу — великий эмир, т. е. [обоих вместе] "великий эмир области"». См.: Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 2, М.—Л., 1952, стр. 109. Толкование титула см. также «Histoire des campagnes de Gensis khan, traduit et a
152
Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 2, стр. 109. Поскольку, по сведениям того же Рашид ад-Дина (см. т. I, кн. I, стр. 131), другие дочери Джакамбу были женами Чингиса и его сыновей, то получается, что правящий дом Ся и род Чингиса через кэрэитских ханов далее находились в отдаленном родстве друг с другом.
153
Там же, стр. 110.
154
Возможно, что Гур-хан нашел приют в одной из имевшихся в Ся христианских общин. Как известно, кэрэиты были христианами несторианского толка. См. «История Мар Ябалаха III и раббан Саумы», иссл., пер. с сир. и прим. Н. В. Пигулевской, М., 1958, стр. 66–67.
155
Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 2, стр. 110. По данным «Шэн у циньчжэн лу» («Описание личных походов священновоинственного [императора Чингиса]»), Ван-хан был в Си Ся.
156
Комментаторы Рашид ад-Дина Б. И. Панкратов и О. И. Смирнова видят в этом названии наименование г. Ицзина, т. е. Хара-Хото.
157
«Юань ши» («История [династии] Юань»), гл. 1, изд. «Сыбу бэйяо», Шанхай, 1935, стр. 30.
158
Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 2, стр. 134; Н. D. Маrtin, The Mongol Wars with Hsi-Hsia (1205–27), — JRAS, 1942, pt 3–4 стр. 196–197.
159
«Юань ши», гл. 1, стр. 30.