Страница 109 из 141
Все перечисленные выше союзы родов или племен — кэрэиты, найманы, меркиты, татары — не были прочными объединениями. Постоянно происходили столкновения не только между ними, но и между отдельными родами или племенами, входившими в эти союзы. Это относится и к монголам, о которых известно больше других потому, что из их рядов выдвинулся Чингис-хан, будущий объединитель всей страны. Монгольские роды, которые вели происхождение от Бодончара (младшего сына легендарной прародительницы этих племен Алан-гоа, якобы родившегося чудесным образом от небожителя или даже самого Неба), насколько можно судить по источникам, либо не поддерживали связи, либо враждовали и воевали друг с другом. «Племя (irgen) было величиной непостоянной и чрезвычайно слабо организованной и сплоченной. Известное объединение временно возникало в период войн, когда собирались нападать на кого-нибудь или отражать нападение противного племени»[1893]. Как известно, все потомки Бодончара, составлявшие множество разных родов, считали себя кровными родственниками и у них существовала экзогамия[1894]. Но даже такой священный институт того времени, как кровная месть, по-видимому, уже не сплачивал всех собственно монголов. Правда, Рашид ад-Дин сообщает, что когда цзиньский император казнил Амбагай-хана, выданного татарами, то монголы поставили ханом сына Хабул-хана Хутулу, совершили набег на чжурчжэньские владения, где одержали военную победу, и возвратились с богатой добычей. Он пишет: «Когда известие [о гибели Хамбакай-каана] дошло до них (т. е. монголов. — Н. М.), Кадан-тайши, Тудай и Есугэй-багатур совместно с племенами и многочисленным монгольским улусом устроили совещание, чтобы выступить в поход для отплаты и мщения за кровь Хамбакай-каана. Возведши Кутула-каана в ханское достоинство, они подчинили ему все войска и пошли на Хитай. Когда они прибыли туда, то сразились и разбили войска Алтан-хана (т. е. цзиньского императора. — Н. М.), перебили большое количество хитаев и учинили грабеж. [Затем], разделив между войсками бесчисленное количество добычи, которую они захватили, они повернули назад»[1895]. Но и здесь организаторами кровной мести оказываются только ближайшие родственники убитого хана, по Рашид ад-Дину, его сын Кадан-тайши, Тудай — его внук, Хутула — сын Кабул-хана и Есугэй-багатур, внук Кабул-хана[1896]. «Тайная история монголов» вообще умалчивает об этом походе против государства Цзинь. В ней говорится лишь о том, что после избрания Хутулы ханом Хадаан-тайджи пошел на татар, но в конечном счете не смог отомстить за Амбагай-хана[1897]. Во всяком случае, если эти монгольские роды и совершили набег на цзиньцев, как сообщает Рашид ад-Дин, то, очевидно, не все они участвовали в этом походе, а, возможно, только тайчиуты и род отца Чингиса. В борьбе Тэмуджина за власть над Монголией, как известно, тайчиуты и другие собственно монгольские роды сперва находились на стороне его врагов. Общность интересов родов или племен, некогда входивших в кровнородственный союз во главе с Хабул-ханом и его преемниками, была настолько незначительна, что необходимость иметь общего главу иногда даже не признавалась предводителями отдельных родов. Рашид ад-Дин приводит интересный рассказ о том, как предводители тайчиутов после гибели их хана сперва не сумели договориться, кого избрать своим главой, из-за того что никто из присутствовавших не захотел назвать кандидатуру на место общего руководителя[1898]. Не случайно после Хутулы, если не считать Есугэя, который возглавлял только свой род и тайчиутов, монголы Хабул-хана в течение долгого времени обходились без общего предводителя. В принципе монголам этой группы нужен был какой-то общий руководитель только на случай войны. Например, по Рашид ад-Дину, монголы срочно избрали ханом Хутулу для руководства военным походом против Цзинь[1899]. В 1201 г. представители аристократии родственных родов поставили ханом Тэмуджина в связи с опасностью со стороны коалиции, созданной Джамухой[1900]. Б. Я. Владимирцов писал: «Часто, в особенности на время войны, больших облавных охот и т. п., племенные советы выбирали вождей-предводителей, которые и в мирное время продолжали иногда оставаться вождями. Их обыкновенно называли хаанами»[1901]. Не случайно Б. Я. Владимирцов сравнивает «власть» и «права» древнемонгольского хана с прерогативой атамана разбойничьей шайки[1902]. Он справедливо отмечает, что монголы до Чингис-хана не знали института ханской власти, и не считает «царем», т. е. самодержавным правителем подчиненных ему родов, даже Ван-хана кэрэитского. Рассказав о том, как Тэмуджин, будучи впервые, еще до 1206 г., избран ханом, мог отдавать приказы только во время сражений и делился с подчиненными трофеями после удачных набегов, Б. Я. Владимирцов пишет: «Конечно, предводитель с такими «правами и обязанностями не может быть назван ни государем, ни царем и т. п. В ту эпоху монголы не знали еще института царской, ханской власти, она только что нарождалась. Никогда «царем» не был и пресловутый Ван-хан кереитский. Возводя его в этот ранг и приписывая ему никогда не бывшую у него силу и мощь, мы находимся под обаянием традиционных ассоциаций, связанных с именем и титулом: Ван-хан. Если обратиться к анализу источников, картина получается совершенно иная, и Ван-хан перестает быть государем — правителем царства, а становится обычным для той эпохи монгольским ханом, каким был Хутул, Чингис в молодости, Джамуга и другие. Прежде всего, по единодушному свидетельству наших источников, Ван-хан не был единственным предводителем у племени Кереит… С Йесугеем, с Чингисом и Джамугой он, по рассказам всех источников, держится, как равный; и он, действительно, почти им равняется, быть может, немного только превосходя своих восточных соседей достатком: имущества побольше да титул от китайцев получил. Ван-хану не приходит и в голову претендовать на права сюзерена в отношении Чингис-хана… Все это объясняет непонятный раньше факт, каким образом Ван-хан мог просмотреть и допустить возвышение Чингис-хана. Сказанное о Ван-хане в еще большей степени может быть отнесено и к другому «государю» той эпохи, Таян-хану найманскому»[1903]. Монголы в рассматриваемую эпоху находились, по-видимому, на стадии развития, характеризуемой как военная демократия, поскольку основные функции хана сводились к осуществлению единого командования общими военными силами различных родовых коллективов на время войны. В этом смысле монгольского хана можно сравнить, хотя и с оговорками, обусловленными слишком большим различием во всем характере уклада жизни народов Центральной Азии и древней Греции, с басилевсом героической эпохи истории Афин. У монголов Хабул-хана и других, как упоминалось выше, хан — временный командующий войсками выбирался на курилтае — племенном совете. Конечно, не следует думать, что в обсуждении дел на этом совете участвовали рядовые родовичи, монгольский «демос». Б. Я. Владимиров отмечает, что в работе курилтая «участвовали главари родов, значительные лица и даже влиятельные вассалы, словом, представители высшего класса древнемонгольского общества»[1904]. В Монголии XII в. была налицо имущественная дифференциация в результате обогащения родовой верхушки, было и рабство (сперва порабощение целых родов родами-победителями, а затем порабощение вообще военнопленных и присвоение их отдельными семьями). Битвы между племенами или даже между отдельными кровнородственными родами одного и того же племени были обычным явлением. Это были фактически разбойничьи набеги с целью захвата скота и рабов под прикрытием священных институтов родо-племенного строя. Но государства как общественного института, призванного поддерживать порядок в обществе, не было, хотя социальное развитие монгольских племен уже достигло такой степени, когда возникала необходимость такого органа.
1893
Б. Я. Владимирцов, Общественный строй монголов…, стр. 79.
1894
Там же, стр. 47.
1895
Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 2, стр. 43.
1896
По «Тайной истории монголов», Кадан-тайши, Тудай и Кутула, о которых пишет Рашид ад-Дин, — сыновья Хабул-хагана Хада'ан, Тбдб'эн — Отчигин и Хутула хаган и только Есугэй-бахадур внук Хабул-хагана Есугэй-ба-атур (ТИ, §§ 48 и 50).
1897
ТИ, § 58.
1898
Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 2, стр. 44–45.
1899
Там же, стр. 43.
1900
ТИ, § 123.
1901
Б. Я. Владимирцов, Общественный строй монголов…, стр. 79.
1902
Там же, стр. 80.
1903
Там же, стр. 81. Племя найманов, может быть, составляло исключение в некотором смысле. В биографии уйгура Та-та-тун-а в «Юань ши» сообщается, что он у найманского Таян-хана ведал золотой печатью и буквально «деньгами и хлебом», т. е., очевидно, налогами. Схваченный монголами после разгрома найманов в 1204 г. Тата-тун-а на вопрос Чингис-хана, дотоле не знавшего, что такое печать, ответил, что «ее употребляют при выдаче и приеме денег и хлеба, назначении людей и во всех [подобных] делах» («Юань ши», гл. 124, стр. 6а). Поэтому можно предположить, что у найманов, среди которых была распространена уйгурская письменность, в ту эпоху уже нарождались некокоторые черты государственности (примитивный аппарат публичной власти, сбор, пусть нерегулярный, средств на содержание окружения хана и т. д.).
1904
Б. Я. Владимирцов, Общественный строй монголов…, стр. 79.