Дикарь

Я бил и бил рычащую и кусающуюся свору, с каждым разом всё лучше справляясь с потоком Ки. Какой-то зубастый засранец вцепился в пою левую ногу, я тут же направил энергию в правую, удар — и буквально сложившийся пополам волк с переломанным хребтом и рёбрами улетел в кусты, пуская фонтан крови из пасти. Ещё один подкрадывается сбоку и хватает клыками за бок, бью локтём, но зверь успевает увернуться.

Минут через пятнадцать бой закончился — из десяти волков только четверо остались в целости, ещё один хромал на переднюю лапу, а пятеро лежали дохлыми или умирающими. Завыв «мы ещё найдём тебя, пидор!» на волчьем, зверюги убрались в лес, последним уныло ковылял подранок.

Я остался стоять, тяжело дыша и привалившись к стволу дерева. Напряжение стало спадать, незамеченные в пылу драки раны заболели в полную мощь, а я просто улыбался. Я победил! Я встретил целую волчью стаю, но победил! И даже стал немного сильнее, мог перемещать Ки по своему телу намного быстрее и чётче, чем раньше. Да, в бою навыки растут быстрее, без сомнения.

Превозмогая боль, я вырезал из туш несостоявшихся хищников сердца, а их туши оттащил подальше и скинул в какой-то овраг. Пусть их жрут там, а не приходят ко мне в лагерь. Сердца сейчас поджарю и съем, ежатину оставлю на завтрак, всё же деликатес, как-никак. Промыв раны водой из своих запасов, я улёгся дремать, чутко прислушиваясь к своим ощущениям. Мало ли, вдруг вернётся кто.

Но всё обошлось. К утру раны выглядели так, будто им не одна ночь, а недели две или три, так что, съев ёжика, я пошел дальше.

День проходил за днём, вот уже и неделя прошла, за ней вторая. Я был достаточно силён и вынослив, чтоб двигаться по лесу с приличной скоростью, километров пятнадцать-двадцать в час, идя всё светлое время суток. Мне иногда попадались на пути сильные животные, но я совершенствовал свои чувства, поэтому, ощутив их «ветерок», сразу же обходил подобную опасность по широкой дуге. А тех, кто был не так силён и имел дурость выйти ко мне, я съедал.

Через три недели своего пути я вышел к подножью той скальной гряды, которую ранее заметил на горизонте. Ну и высокие же они были! Я до этого таких гор никогда не видел. Не был я на Земле в Гималаях, на Урале или в Альпах, а те, которые выдел, были всего километра в полтора высотой. Эти же были широкие, расплывшиеся, но при этом тянулись и тянулись вверх, да ещё и в несколько рядов, каждый из которых был выше предыдущего.

С ледяных шапок текло множество ручьёв, и я сделал себе новый дом у одного из них. Холодного, что жуть, но зато источник чистой воды. Тут валялось множество камней всех размеров, многие из которых уже вросли в землю. Я нашел парочку длинных камней чуть разной длины, выкопал обломком копья землю между ними, получив такую себе комнату, сверху наложил несколько плоских валунов поменьше, а потом ещё и закрыл это всё дёрном с травой. Вместо двери был плоский камень, который можно было повернуть от стены и полностью закрыть узкий вход. А внутри я устроился примерно так же, как и в своём первом жилище.

А потом меня вдруг пробило на творчество! Вот серьёзно, создав себе жилище, я почувствовал себя ну почти что гением архитектуры. Поэтому притащил парочку гранитных глыб в пару метров высотой и шириной и стал их обтачивать, откалывая ненужные куски и шлифуя клыками бабуина. Не сильно удобный резец, но что поделаешь. Через пару недель мне это всё же надоело, но не бросать же на полпути?

Через пять недель у меня были две более-менее приемлемые статуи. Без особых раздумий я изобразил двух существ, которые произвели на меня впечатление — обезьяну и тигра.

Бабуиныч получился довольно корявеньким — эдакий круглый комок с едва намеченными лапами и мордой с торчащими клыками, из которого вверх поднята лапа с четырьмя растопыренными пальцами с когтями. Почему четырьмя, если у бабуина их было пять? Фиг знает, я сначала сделал четыре, а потом уже не стал переделывать. Тигр же был более подробным, я вырезал его, набив руку на обезьяне. Он сидел прямо, как египетская кошка, обернув хвостом свои лапы и смотря перед собой. Но было в нём что-то такое зловещее, что даже у меня мурашки пробегали от его вида.

Налюбовавшись на эти мои два творения, я расставил их по обе стороны от входа в моё жилище. Типа сторожа такие. А потом, будто под каким-то наитием, порезал себе руку и полил их своей кровью. Вдруг это как-то создаст между нами связь? Мало ли что бывает в мире культиваторов! И с тех пор, поймав какое-нибудь животное, я стал его кровью поливать этих своих идолов. Возможно, из-за этого вокруг них вскоре появилась какая-то зловещая, кровожадная аура, казалось, что сейчас эти монстры повернут голову и посмотрят на тебя с желанием побыстрее сожрать. Но-но-но, я ваш создатель, даже и не смейте!

Ладно. С этим закончил. Пора бы обследовать эти горы! Тут, конечно, Ки получше, чем у реки, погуще, даже уже начались намёки на второй меридиан, но не только же из-за этого меня так сюда влекло.

Глава 7

Мне понадобилось ещё несколько месяцев, чтоб обследовать всё в радиусе километров пятидесяти. Конечно, можно было бы и намного быстрее, если бы мне не мешали хозяева этих мест, которые частенько при виде меня испытывали живейший гастрономический интерес. Так что приходилось действовать как можно аккуратней, чтоб не стать чьим-то обедом.

Расстановка сил была вполне понятной. Вдоль всего насыщенного Ки подножья гор растянулись владения разных культивирующих животных, клочки земли в три-пять километров радиусом у каждого из них. Не точно, конечно, это не были участки правильной формы, но размеры были где-то в этих пределах. И у каждого из них было какое-то сокровище, которое помогало этому животному культивировать — участок духовной травы классом выше, чем у реки, деревья с духовными плодами, выход какого-то помогающего в культивации минерала. И хозяева эти свои сокровища ревностно охраняли, помечая свои владения навозом, мочой, выделениям разных желёз или даже костями своих жертв.

Мне, кстати говоря, повезло сделать свой домик на участке травоядных зверюг — хозяевами тут была семейка зубров или буйволов, не знаю точно, в составе здоровенного, размером с Камаз-самосвал, папы-быка, двух мам-коровок чуть поменьше размером и пятерых молодых бычков и тёлочек. У них тут рос какой-то раскидистый куст, обильно алеющий множеством ягод, служивший основой их культивации. Я их не трогал, на куст их не покушался, следуя правилу не гадить там, где живёшь, так что они к моему появлению отнеслись совершенно наплевательски.

Рядом были владения других зверей — участок горного льва, болотце в низине, куда стекались сразу три горных ручья, где лениво бултыхался солидных размеров крокодил, скалистое ущелье с семейкой волков и другие. Был даже участок густого леса, в котором жила довольно большая, больше сотни голов, стая обезьян. Причём на их примере становилась видна полезность ресурсов — если все животные-одиночки или семейные были весьма сильны и прокачаны, то вот обезьяны имели только пяток вожаков, кто перешел на стадию меридианов, остальные так и оставались на стадии усиления тела. Зато их было много. А чуть глубже в горах на скалистых уступах жили какие-то хищные птицы, орлы или беркуты, не знаю. Я их называл беркутами, потому что звучит круче. Вот этих пернатых я боялся больше всего в своих вылазках — они были огромные, с размахом крыльев в пять-шесть метров и когтями на лапах длиной в мою руку, а спикировать могли с неба на землю за секунды.

Забавно, но у обезьян была какая-то прям кровная вражда с беркутами. Однажды я сам видел, как макаки заманили одного молодого беркутёнка, всего с метровым размахом крыльев, в лес, там поскидывали на него лианы с ветками, чтоб он не мог взлететь, а потом сломали ему крылья, разорвали на куски и съели. Визгу тогда было — аж с гор камешки слетали от обезьяньих криков. Гигантам неба только и оставалось, что бессильно кружиться в высоте.

Но всё же столкновения животных были редкостью. С каждым уровнем культивации звери становились всё более разумными, поэтому, наверное, понимали, что такие столкновения никому на пользу не пойдут. Подерут друг друга — и это только создаст препятствие на пути развития, что его замедлит, а может и вообще сломает.