Страница 12 из 31
Тангуты вышли на берега Черной реки с обагренными кровью мечами: уйгуры упорно сопротивлялись. «Кровь лилась, словно журчащий поток», — так пелось в старинной уйгурской песне о событиях тех грозных лет. Тангуты не остановились на берегах Эдзина. Их армии рвались дальше на запад. Покорились Сучжоуское и Шачжоуское уйгурские ханства. Тангуты овладели великой святыней буддистов — пещерными храмами Тысячи будд. Произошло это в 1035 году, уже после смерти Дэ-мина, когда его сын, полководец Юань-хао, стал государем тангутов.
В детстве Юань-хао звали Вэйли — «любящий почести и богатство». Это имя как нельзя лучше подходило к нему. Юань-хао с малолетства был очень честолюбив. Однако рано он проявил себя и как человек кипучей энергии, далеко идущих замыслов. Крепкий и сильный, как молодой дубок, высокорослый, с орлиным носом и горящим взором, он часто покидал своих учителей, которые обучали его китайскому и тибетскому языкам, а также заветам Будды, садился на коня и исчезал в степи. Наследника тангутского престола неожиданно встречали то на пограничном рынке среди пестрой разноязыкой толпы, то у костра кочевника в простом платье, лакомящегося ароматной бараниной, то в горах, где он подстерегал дичь. Все, знавшие его, отзывались о будущем государе как об «истинно талантливом человеке».
А в помыслах своих Юань-хао залетел действительно далеко. Он был недоволен политикой отца, жалел о длительном мире с Сун и часто поговаривал о том. что тангуты, «рожденные смелыми», должны властвовать над Китаем. Став государем, он твердо решил добиться для себя официального императорского титула Приняв такое решение, Юань-хао энергично взялся за дело. Началось время реформ, блистательная страница в истории тангутов.
Юань-хао ввел в действие строжайшие военные законы и подчинил единой государственной власти все племена. Он отменил летосчисление по девизам правления[32], принятым в Китае, и ввел свои, отказался от пожалованной китайскими императорами фамилии и стал подписываться только своей, тангутской фамилией Вэймин. Себя он повелел называть тангутским титулом «уцзу» — «сын Неба», равнозначным императорскому. В 1033 году он создал тангутский аппарат управления, провел военную реформу. Правительство ввело форменную одежду для гражданских и военных чиновников. По заданию Юань-хао и при его деятельном участии группа тангутских ученых во главе с При уже ряд лет работала над созданием собственного тангутского письма.
Учитель Ири
В новом государстве все должно быть свое. Одежда, обычаи, церемониал, органы управления. Должно быть и свое письмо. Об этом очень хорошо сказал безвестный тангутский поэт[33]:
Тибетец, Китаец и Ми — у всех троих мать одна;
Несходство речей у них — раздельность земель дала.
На западе дальнем стоит край высокий Тибет,
И в этом тибетском краю — тибетские знаки письма.
На крайнем востоке лежит в низинах страна Китай,
И в этой китайской стране — китайские знаки письма.
У каждого свой язык и каждый любит его,
Почтенье к своим письменам питает и тот и другой,
У нас же, в нашей стране — великий учитель Ири…
На небе звезда письмен — с востока она взошла,
Письмо принеся с собой, она озарила закат…
Яркий свет звезды письмен был светом небывалого стремления тангутов к самобытности, к утверждению собственной культуры, светом глубокого патриотизма и любви к родине и своему народу.
В конце 1036 года Ири докладывал Юань-хао о создании тангутского письма:
— Язык наш, государь, тем схож с китайским, что заключает в себе много слов, одинаково звучащих, которые при написании их буквенным письмом, таким, как, скажем, уйгурское, будут плохо различимы. Нам следует создавать наше письмо по образцу китайского. Вы как-то заметили, государь, что древние начертания китайских знаков похожи на запутанные узоры, и предложили нам составлять из них наше письмо. Теперь по вашему совету, изучив письмо китайское и письмо киданей[34], мы разработали свои начертания. Посмотрите, государь. Эта черта означает воду и будет часто повторяться во всех знаках, означающих слова, связанные с водой: «вода», «вино», «канава», «лодка». Эта черта — будет означать дерево и употребляться при знаках — названиях деревьев. Из таких черт мы и будем составлять знаки своего письма. Смотрите сюда, государь. Это «рот», а это «вода». Оба знака вместе означают «во рту вода», и этим знаком можно передать слово «слюна». Из таких знаков мы составили другие знаки, основываясь на совпадении звучания. Например, знак передает слово пу «земля». Этот знак и начертание «человек» помогут нам написать фамилию «Пу». Вот таким образом мы и создали свое письмо. Государь, вы, конечно, заметили, что кое-какие его черты схожи с чертами письма китайского. Начертание элемента «дерево» похоже на китайский знак «трава», «рот» на китайское . Но столь похожих начертаний немного, и наше письмо выглядит совершенно самостоятельным.
— Ири, я рад, что начатое нами великое дело подходит к концу. Чаще докладывайте мне о ходе работы Небо и предки да помогут нам в начинаниях наших! Будет и у тангутов свое письмо!
Учитель Ири был ближайшим сподвижником Юань-хао во всех его начинаниях. Один из образованнейших людей своего времени, Ири постоянно напоминал Юань-хао, что «истинный правитель, утверждая порядок церемониала и музыку, должен следовать местным народным обычаям». «Тангуты, — внушал он своему государю и другу, — живут в горах, по берегам рек, и у них нет обрядов и [официальной, церемониальной] музыки, стихов и книжного духа. Заслуга как раз в том и состоит, чтобы обучить их, следуя их же обычаям». Поэтому не случайно именно Ири был одним из главных создателей тангутского письма, хотя первоначально честь его изобретения приписывалась Юань-хао, но через сто лет, в середине XII века Ири за создание письма пожаловали посмертно княжеский титул. Ири делал все, что было в его силах, чтобы воплотить в жизнь многие идеи тех бурных лет. В период с 1032 по 1039 год тангутское государство родилось заново, как бы во второй раз. Простое объединение племен превратилось в одно из трех сильнейших государств тогдашнего Дальнего Востока. И в этом немалая заслуга великого учителя Ири.
Ири скончался в начале лета 1042 года. Стоя у гроба своего друга и соратника, Юань-хао горестно повторял: «Как быстро я лишился моего самого близкого помощника».
Вэймин Уцзу
После проведения серии реформ Юань-хао решил открыто, на весь мир объявить себя сыном Неба — «уцзу». В конце 1038 года у южной стены тангутской столицы соорудили громадный алтарь. Состоялась церемония, жертвоприношения и принятия Юань-хао титула сына Неба. Вновь провозглашенный император уехал на поклонение духам предков в Лянчжоу и нарушил годами установленный обычай — отправлять посла с данью в Китай накануне новогоднего праздника. Вместо дани тан-гутское посольство везло в Китай письмо Юань-хао, в котором сообщалось о принятии им императорского титула. В письме говорилось: «Мои предки происходят из императорского рода. Когда власть династии Восточная Цзинь[35] клонилась к упадку, они положили начало династии Поздняя Вэй[36]. Предок мой Тоба Сы-гун оказал военную помощь династии Тан в последние годы ее существования, за что получил титул и был награжден правом носить фамилию танских императоров.