Край чужих земель

— Поля уже поздно засевать, да и нечем. В лесу нет столько ягод и трав, чтобы нам хватило пережить зиму…

— До зимы еще много времени, - ответила я и, чтобы не реализовать свою идею по выщипыванию его дурацких усов, шагнула мимо него с последней ступени и направилась в кухню, моля про себя своего привычного и родного Бога, чтобы он не увязался за мной.

Лидия суетилась на кухне. Бирк крутил над углями ногу то ли барашка, то ли косули. Я присела на лавку, не обращая внимания на слуг. К моей радости они молчали. Мне вдруг стало страшно: а вдруг Истан прав, и я не смогу ничего, да еще и людям наобещаю золотых гор.

Если Грегори все это не придумал, выходит, Алисия была не такой уж и нежной фиалкой. Либо она сама так горевала, что перестала замечать ближних, утонув в своем горе, либо ей изначально было ни до кого. Варис хотел стать хозяином? Значит, он не так уж и беспомощен, как кажется? Почему сестра отвернулась от него, когда он открыл свои планы?

— Бирк, а чем занимается Варис весь день? Он совсем не выходит из комнаты? – я представила, как парнишка весь день сидит перед окном и смотрит в одну точку. Сегодняшние диалоги дали много информации для размышления. Выходило так, что здесь практически все страдали, а не жили в последние годы.

— Он просит приносить ему дерево. И что-то мастерит весь день, - ответил Бирк вполне обыденно.

— Дерево? – я вдруг вспомнила ту стружку возле камней. – А он выходит на улицу? Ну, ты или братья, вы выносите его?

— Редко, госпожа. Я все приношу в его комнату.

— А как он встает с кровати?

— Он сам перебирается на табурет, а потом на другой, и так до стола.

Значит, парень пытается быть хоть сколько-то самостоятельным. Я видела его тощие ноги в брюках, когда Бирк нес его по лестнице. Руки в рубашке могли быть совсем не слабыми, раз они заменяют ему ноги.

— Ладно, Лидия, накрывай на стол. Я вижу, мясо уже готово. После ужина мы идем в деревню.

— Госпожа, жена рассказала мне о ваших планах, - не особо радостно вдруг заметил слуга.

— И?

— Мы не оставим вас. Только вот, я не знаю, что можно сделать сейчас. Много думал, но так ничего в голову и не пришло, - слуга сейчас говорил со мной не как с госпожой, а как с человеком, который находился с ним по одну сторону. На другой стороне была беда.

***

После ужина, на котором все молчали как рыбы, мы с Лидией собрались в деревню. Выход за границы этого двора приравнивался мной к выходу в открытый космос. С трудом привыкнув к дому, где мне, видимо, придется теперь жить, нужно было освоить земли вокруг него. Как говорили окружающие, эти земли тоже были нашими. Страха перед ответственностью в прошлой жизни я не испытывала никогда, наверно, потому что все заботы, что взваливала на себя, можно было решить трудом и терпением. Здесь же нужно было что-то большее, чем привычный набор.

Бирк открыл ворота. За ними открылась дивная картина: мост из толстенных бревен на цепях, заложенных прямо в кладку стены, проселочная дорога, зарастающая травой, невысокие кустарники по обе стороны и начинающиеся метрах в двухстах домишки. Я не поленилась, вернулась внутрь двора и осмотрела стены. Не замеченные до этого отверстия с продернутой в них цепью, толщиной в мое запястье не пропустят и мухи. Как раз под цепь. Небольшие катушки на деревянном колесе эту самую цепь и накручивали.

Представив, что случись беда, и нам это придется делать, я поняла, что просто некому будет поднять ворота. Проще самим из крепости уйти в лес.

При слове «деревня» я представляла себе крепкие бревенчатые дома с огородами, ребятишек, играющих на дороге, женщин, носящих ведра с водой от колодца, крики петухов, протяжное мычание коров, возвращающихся с пастбища.

Открывшийся мне пейзаж с темными точками гнилых заваленных на бок соломенных крыш настроение не поднял. Никаких тебе довольных ребятишек, стариков на лавках, упитанных поросят, валяющихся в лужах.

Заросшие почти до крыши дома к осени должны были стать и вовсе незаметными. Тишина стояла такая, словно мы и правда вышли в космос. Если бы не птички, снующие в кустах и одинокое блеяние козы…

— Мариса там живет, - указала Лидия на ближайший дом. За ним и правда паслась коза. Девочка лет пяти, не больше, караулила, чтобы самое пакостное в мире животное не метнулось к небольшому огороду. Листья капусты начали уже округляться, но не спешили еще собираться в кочан.

- Так, если сравнить с нашим летом, такие листья в моем огороде уже в мае. Это если рассаду высадить пораньше. Ранняя капуста хрустит в салатах уже в начале июля, - размышляла я.

Что там насажено еще было не разобрать. Но мне очень хотелось пробраться и узнать все о местных культурах, благодаря которым можно было не окочуриться с голода.

— Госпожа, простите, не увидела вас сразу, хоть и караулила, - низко пригнув голову, чтобы не удариться, из избёнки вышла Мариса. Полные руки серых мокрых тряпок, потное и красное лицо. Стирала?

— Ничего, Марита. Мы только подошли.

— Это моя старшая внучка. Выросла уже, помощница, - мотнула она головой в сторону девочки, в руках которой вица[1] была раза в три больше ее самой. Она с серьезным видом держала оборону огорода. Наверное, здесь все дети понимают серьезность сбережения посадок. Наши в этом возрасте предпочитают еще не расставаться с колясками. Ну, если вспомнить, то и бабка моя рассказывала, что в семь лет уже оставалась на хозяйстве с тремя братьями, младшему из которых было несколько месяцев. Легкая жизнь расхолаживает и взрослых, и детей.

— Марита, а покажи мне свой огород, - шагнув вперед, я дала понять, что это не вопрос, и ей придется это сделать все равно.

— Извольте, госпожа, только… зачем он вам? – искренне удивилась женщина, быстро раскидала тряпки по торчащим из земли колышкам и отерла руки о передник.

— Семена у тебя с прошлого года? – спросила я, вспоминая, как мама и бабушка выбирали правильные кочаны осенью, выкапывали так, чтобы не испортить корни. Подвесив в подполье, следили за ними, берегли в нужной температуре, а весной, обрезав сам кочан, оставляли кочерыжку на корне и высаживали её в ведро. Весна в нашем регионе наступала поздно, вот и ютилась капуста в ведрах прямо в избах. Рядом стояли ведра с морковью, цветущей мелкими белыми цветочками. Как минут заморозки, все это аккуратно высаживалось в грунт. Нужно было дождаться, когда семена созреют, досушить дома в тени, а потом на всхожесть проверить.

Это я, привыкшая к тому, что семян «Первого сорта», «Июньской» и прочих, было в магазинах хоть засадись. А тогда люди рассчитывали только на себя.

— Да, госпожа. Собираю столько, чтобы и на следующий, и на два вперед хватило. А то… случится неурожай, и останемся безо всего.

В огороде я насчитала семьдесят корней. Столько можно было наквасить на семью из троих, а вот на то количество народа, что есть в деревне, судя по словам Марисы, этого и до середины зимы не хватит.

— А морковь? – разглядев в траве всходы, где уже окреп третий лист, и пора было рыхлить, спросила я.

— И ее. Приходится сеять очень много. Детям лакомство. Сушим, а потом медом заливаем.

— У вас и пчелы? – удивилась я, осматриваясь.

— У нас? – удивленно переспросила Мариса. – В лесу много, там ведь дальше поля раньше были. Как зацветут, все поле гудит. А потом только знай ходи, да присматривайся, к какому дереву летят. Пока время было, Бирк и сам им борти мастерил. Выбирал дерево подупластее, оставлял кусок от найденного в лесу маточника, они быстро находили. Обживали. А к осени, глядишь, где и ведро можно намять, - ответила Марита.