Каталог гор и морей

Следует сказать отдельно о некоторых частях «Каталога гор» — книгах, в которых наряду с перечнями гор, рек, растений и животных специально отмечаются культовые центры, их боги, фрагментарно сообщаются мифы о богах и предках. В частности, этим отличается третья книга «Каталога Западных гор», что сближает ее с «Каталогом морей». Эти части «Каталога», являющиеся примером мифологизированной географии, выявляют в «Шань хай цзине» первоначальную стадию географических описаний, зафиксированную у ряда народов древнего мира.

Мы пытались рассмотреть памятник как бы в разрезе, выявить в нем возможные стадиальные, разновременные пласты. Однако всякое построение предыстории памятника при современном уровне наших знаний оказывается гипотетичным. Пока единственно достоверным является дошедший до нас текст памятника, и именно он должен считаться суверенным.

Текст «Каталога гор и морей» — не просто совокупность, конгломерат никак не соотносящихся друг с другом разнородных памятников, а нечто цельное по реализуемой тенденции, идеологической направленности систематизации мифологии и уровню развития естественнонаучных знаний, прежде всего географической мысли Древнего Китая. Все это говорит о необходимости самого пристального внимания к памятнику как таковому.

Датировка сложения «Каталога» в целом, как и его отдельных частей, определяется лишь приближенно, по отрывочным сведениям, среди которых представляют важность упоминание памятника Сыма Цянем, критика его положений Ван Чуном[40] и данные о нем в библиографическом разделе «Истории Ранних Хань» Бань Гу. Отсюда следует, что II в. до н. э. — верхняя граница сложения памятника.

Подтверждением тому служит и общая текстологическая направленность памятника, в котором закрепляется и систематизируется материал либо отсутствующий в канонической литературе, либо данный в ней в иной интерпретации. В частности, «Каталог гор и морей» представляется полемически заостренным против «Книги преданий» — одной из книг священного канона конфуцианцев. Полемичен уже сам характер памятника как свода естественнонаучных знаний — описательной географии, ландшафтоведения, зоогеографии, ботанической географии, минералогии, этнографической географии, космологии, народной медицины и т. д., — не совместимый с кругом интересов конфуцианской школы, делающей упор на историческую и социально-этическую проблематику.

Полемичны в нем отбор и интерпретация мифологического материала: в то время как в «Книге преданий» мифология принимает вид истории, в «Каталоге гор и морей» преобладают сюжеты, связанные с мифологическими воззрениями на природу; полемична и трактовка в нем мифологических образов: те герои, которые в «Книге преданий» выступают в качестве исторических деятелей — мудрых правителей древности, здесь оказываются богами природы или культурными героями-устроителями мира, изобретателями элементов материальной культуры. Полемичным представляется и то, что почти все сюжеты мифологизированной истории «Книги преданий» находят свои аналогии в мифах, закрепленных в «Каталоге гор и морей». Причем параллелизм состава героев прямо пропорционален антипараллелизму в интерпретации образов тех же героев. Недаром первая же критика «исторической» традиции «Книги преданий» привела ученых к «Каталогу гор и морей».

Генеалогические систематизации «Каталога» противостоят отбору предков-героев «Книги преданий». Так, вместо ряда Яо-Шунь-Юй (которые упоминаются в «Каталоге» глухо) предков возглавляют или не известный «Книге преданий», но популярный в даосской традиции Желтый Предок (Хуанди), или Предок Выдающийся (Дицзюнь), не встречающийся в других источниках.

Все перечисленное, как и ряд более мелких деталей, которые будут отмечены в примечаниях, позволяет нам в качестве рабочей гипотезы принять положение о том, что «Каталог гор и морей» оформился как антипод «Книги преданий», которую конфуцианцы во II в. до н. э. выдвинули в качестве общеханьского «исторического» свода[41]. Мы склонны датировать сложение «Каталога» как целого сочинения концом III — началом II в. до н. э., сам же памятник рассматриваем в качестве свода.

Датировка отдельных частей памятника и «Каталога» в целом не распространяется, однако, на материал, зафиксированный в нем, — мифологические представления, народные верования, генеалогические циклизации, положительные знания и т. д. В синологии очень часто древность памятника механически отождествлялась с древностью закрепленной в нем традиции. Между тем различные исторические причины — объединение страны, децентрализация, выдвижение новых местных центров, формирование религиозной системы, возникновение ересей или иные идеологические процессы — приводили к обращению к низовым культам, народным верованиям, фольклору, местным традициям, в которых сохранялись и переживались подчас очень древние представления. Именно такие процессы были характерны и для эпохи объединения страны при Ханях. Этим можно объяснить то обстоятельство, что в «Каталоге гор и морей» обнаруживаются более ранние сюжеты мифов или их более древние варианты, более древние представления о богах и предках, чем даже в памятниках IV-III вв. до н. э.[42] Есть основания полагать, что составители приняли систематизацию одной из местных традиций, которая представляется наиболее близкой к иньской: в надписях на гадательных костях найдены параллели к сообщениям «Каталога гор и морей» в именах, названиях, мифологических сюжетах, древних верованиях и культах[43].

Однако ввиду сложного состава и многослойности памятника, как и зафиксированной в нем традиции, наряду с очень древними слоями в нем имеются и сравнительно поздние. Данные «Каталога гор и морей» перекликаются с «Вопросами Небу» (возможно, IV в. до н. э.), «Хуайнаньцзы» (II в. до н. э.) и частично с «Весной и Осенью Люя» (III в. до н. э.). Это сходство обусловлено общей традицией, на которую опираются все названные памятники, и есть все основания датировать окончательную редакцию «Шань хай цзина» не позднее II в. до н. э.

«Каталог гор и морей» не дошел до нас в рукописном виде[44]. Наиболее ранним считается сунский ксилограф (XII в.), воспроизводящий список Го Пу IV в., к которому восходит минское издание 1466-1487 гг., воспроизведенное в серии «Сы бу цун кань»[45]. При полном отсутствии рукописей, близких ко времени создания списка Го Пу, говорить о тождестве имеющегося текста с его рукописным архетипом можно только предположительно. Однако текст памятника в различных изданиях не имеет значительных разночтений.

Редакция Го Пу, в свою очередь, возводится традицией к тексту Лю Синя (жившего в конце I в. до н. э. — начале I в. н. э.), от которого до нас дошло лишь предисловие. Как видно из высказываний, приведенных выше, традиция и ряд современных ученых приписывали Лю Синю редакцию памятника, а также авторство второй части «Каталога» или некоторых ее книг.

Лю Синь, как и его отец Лю Сян (77-6 гг. до н. э.), которому, кстати говоря, иногда приписывается первое редактирование «Каталога», принадлежал к императорской фамилии и возглавлял «комиссию» по приведению в порядок памятников императорской библиотеки — их отбору, редактированию, переписке, каталогизации и т. д. Эта собирательская и редакторская деятельность при Поздних Ханях (25-220 гг. н. э.) приобрела особый размах, напоминая подобную же работу в Александрийской библиотеке. Этот огромный труд традиция приписывает отцу и сыну Лю, но не исключено, что за их именами скрываются безымянные «книжники», работавшие под началом их обоих. Вместе с тем Лю Синь действительно мог сам редактировать памятник. Во всяком случае, предисловие написано от его имени.

Отсутствие рукописных списков, так же как и различных редакций, затрудняет критику текста. Древние и средневековые библиографии расходятся в указании количества цзюаней памятника. Так, в самой ранней из них — «Записях об искусствах и письменности» в «Истории Ранних Хань» Бань Гу говорится, что цзюаней было 13. Между тем редакция «Каталога гор и морей» Го Пу включает 18 цзюаней. Отсюда Би Юань делает вывод о дописании пяти цзюаней Лю Синем. В предисловии Лю Синя сообщается о 32 главах первоначального текста «Каталога гор и морей», в библиографическом разделе «Истории Суй» — о 23 главах списка[46]. Лежат ли в основе этих разноречий изменения состава памятника на разных этапах его истории или различная разбивка одного и того же текста, сказать трудно. Если предположение относительно сложения памятника из самостоятельных «географий» верно, то изменение его состава вполне вероятно. Так, в него могло входить в тот или иной период большее или меньшее количество родственных географических сочинений. Они могли включаться в первоначальный костяк памятника или, напротив, изыматься из него. Соображения здесь могли быть самые различные, в том числе желание сделать свод более полным и исчерпывающим или, наоборот, попытаться снять дублирование, добиться большей композиционной стройности. Некоторые утраченные фрагменты «Каталога» сохранились у Ван Чуна в его «Критических рассуждениях» и у средневековых комментаторов. Обнаружение этих фрагментов, стиль которых явно расходится со стилем, известным нам по нынешнему тексту памятника, позволяет допустить, что в состав «Каталога гор и морей» входили еще какие-то книги, в которых мифология, обряды и обычаи описывались с большими подробностями[47]. Но, может быть, все дело сводилось только к иной разбивке текста, как это полагают некоторые ученые. Так, вполне логично допустить, что какие-то книги «Каталога гор» могли выделяться в самостоятельные части (цзюани) без всякого ущерба для содержания и общей композиции[48].

40

Ван Чун. Критические рассуждения. С. 106, 112, 113, 133 и сл.

41

«Книга преданий» является систематизацией мифологической, эпической и собственно исторической традиции, выработанной в среде аристократии царства Лу, возводившей себя к чжоускому дому. Согласно китайской традиции, «Книга преданий» была составлена из документов архива чжоуского царского дома якобы самим Конфуцием (конец V — начало IV в. до н. э.). Не вдаваясь в проблему датировки отдельных частей этого памятника, также носящего характер свода, мы присоединяемся к мнению ученых, датирующих оформление современной версии «Книги преданий» II в. до н. э. (Хрестоматия по истории Древнего Востока. С. 435).

42

Эта особенность памятника давала основание одним ученым датировать его очень ранним временем, а для других служила одним из поводов считать его очень поздней подделкой (иногда даже V в. н. э.) под древность. См.: Яншина Э. М. Мифология Древнего Китая. Автореф. дисс. М., 1965. С. 6.

43

См. об этом: Чэнь Мэнцзя. Сводное описание гадательных надписей... и др.

44

Древние философские, натурфилософские, исторические памятники в своем большинстве дошли до нас в печатных изданиях, восходящих ко времени не ранее X-XII вв. (подробно см.: Флуг К. К. История китайской печатной книги Сунской эпохи).

45

Сохранилось несколько минских изданий. Недавно вышло факсимильное переиздание минского собрания «Гу цзинь е ши», в котором воспроизводится текст «Каталога гор и морей» с комментариями Го Пу под редакцией У Гуаня (Гу цзинь е ши. Тайбэй, 1969. Т. 6).

46

Каталог гор и морей в 18 цзюанях / Предисл. Лю Синя. С. 2; История Суй. Библиогр. разд. С. 62.

47

Мы имеем, в частности, в виду сообщение Ван Чуна и сунского комментатора «Истории Ранних Хань» об установлении Желтым Предком жертвоприношений божеству персикового дерева. Эта традиция излагается с несвойственными «Каталогу гор и морей» подробностями.

48

Именно так представляется дело из предисловия Лю Синя, в котором сказано, что, имея список из 32 цзюаней, он при редактировании разделил текст на 18 цзюаней. Би Юань, приняв за единицу каждый цзин (в том числе книги «Каталога гор»), дает общий подсчет, получая число 34.