Баопу-цзы

Цинь Ши-хуан изгнал девять человек из десяти из числа своих родственников, думая, что они замышляют бунт. Ханьский У-ди поверг всю Поднебесную в горестные стоны и сократил население государства наполовину. Так и бывает, когда молятся о преумножении, а проклятьями достигают истощения. Если духи загубленных могут воздавать за добро, зная людские добродетели, то эти пустые жертвоприношения должны непременно разгневать их.

Все страсти и похоти терзали внутренности этих владык, а люди и демоны равно ненавидели их. Поэтому эти два государя хотя и имеют репутацию любителей бессмертных, однако в действительности они не практиковали их путь, они знали лишь ничтожные дела и вовсе не могли осуществить свое стремление к бессмертию. Они не слышали насущнейших тайно-сокровенных и глубочайших наставлений, не имели обладающего Дао-Путем учителя, который мог бы вместе с ними изготовить снадобье обретения бессмертия. А значит, тому, что они не обрели долгой жизни, отнюдь не стоит удивляться.

Я самый простой человек, испытавший много бед и невзгод. Моя семья была столь же бедна, как Чжан Цин[93], живший в четырех голых стенах. Мой живот терзался теми же муками голода, как у изголодавшегося бедняги, которого князь Сюань видел у тутового дерева[94]. Зимой я также страдал от голода, как Жун И у задних ворот[95]. Летом я изнемогал от палящих лучей солнца, как Жу Чжун в своей хижине[96]. Когда я захотел уехать подальше от дома, к моим услугам не было ни лодок, ни колесниц. Когда у меня появлялись какие-нибудь замыслы, не находилось никого, кто мог бы освободить меня от физического труда. Возвращаясь домой, я не мог одеться в шелка и атласы, выходя из дома, я не имел возможности насладиться праздными путешествиями. Вкусная еда не попадала в мой рот, красоты «сокровенного и желтого»[97] не были доступны моим глазам, ароматы и благоухания не услаждали мое обоняние, восемь звуков не ублажали мой слух, но все множество горестей вторгалось в мое сердце и всевозможные невзгоды посещали мое жилище. Живя в подобных условиях, мог ли я возлюбить что-либо?

Бывало, что я получал важнейшие наставления о Дао-Пути или встречал незаурядного учителя, но я был обязан заботиться о своей почтенной супруге и малых детях. Однако я мечтал об одиночестве на холме, где живут только лисы и зайцы. Постепенно дни моей жизни стали клониться к закату, с каждым днем и часом незаметно подкрадывались дряхлость и старость. Я знал, что жизнь можно продлить, но не мог заняться этим. Сожалел о трате времени попусту на обывательскую возню из-за вонючей крысы, но не мог отказаться от нее. И почему же? Дело здесь в чувстве привязанности и привычки, от которого нелегко отказаться. Претворение в действительность стремления к отказу от обывательской жизни — плод многотрудных усилий. А насколько это еще вернее относительно тех двух императоров, которые были владыки всего пространства между четырех морей: ведь они наслаждались вовсе не одним взглядом издали на развлечения, а приближенных к ним людей было отнюдь не мало. Ведь даже если им надо было попоститься одну декаду месяца или побыть в уединении несколько дней, то они и этого не могли сделать, что уж тут говорить об отказе от пристрастий ко всему утонченно-изысканному внутри и умаления грандиозности и великолепия вовне. Им было невозможно отказаться от изысканных яств, предметов вожделения, отвернуться от блеска и славы и одиноко удалиться от мира, дабы искать состояния святого-бессмертного в глухих отдаленных местах. Разве могли они исполнить все это? Если посмотреть на исторические свидетельства, то видно, что среди обретших путь бессмертия очень много бедных и нищих мужей, но нет людей, занимавших высокое положение в свете.

Далее, следует отметить, что в действительности знания Луань Да были весьма поверхностны и незначительны. Он лишь алкал богатства и жаждал славы, бесстыдно присваивал чужое имущество и набирал подарки, расхваливал свои бренные и жалкие методы с нахальной наглостью, забывая в своем бездействии о возможных бедах и горестях. Но разве лживости жалкого и презренного человечишки достаточно, чтобы доказать, что в Поднебесной не бывает святых-бессмертных?!

Некогда Гоу Цзянь указал своим войскам на рассерженную жабу как на образец для подражания, и его бойцы стали соревноваться в хождении по раскаленным углям[98].

Чуский царь Лин любил тонкие талии, и в его государстве множество людей погибло от голода[99].

Циский царь Хуань стремился испробовать все редкие яства, и И Я сварил для него его собственного сына[100].

Сунский государь разрешил некоему человеку довести себя до истощения во время траура, и во многих домах почтительные сыновья дошли до голодной смерти[101].

Короче говоря, чего желает правитель, того не могут не исполнять подданные.

Ханьский У-ди созывал отовсюду магов, оказывал им всевозможные почести и даровал награды. В результате благодаря этому они осмелели и стали выдвигать всяческие необоснованные и пустые притязания. Если бы Луань Да действительно обладал Дао-Путем, разве мог бы он быть казнен?

Ведь обладающий Дао-Путем смотрит на титулы и должности как на котел с кипящей водой, на печати и знаки отличия — как на траурные платья, на золото и нефрит — как на грязь и нечистоты и воспринимает разукрашенные палаты как загон для скота. Будет ли такой человек заискивать перед людьми и пускаться в пустую болтовню, чтобы прославиться? Обладая домом с красными колоннами, получая почетные подарки, владея официальной печатью пяти выгод, получив знатность благодаря браку с принцессой, купающийся в славе и могуществе, не зная никаких ограничений, Луань Да, конечно же, никоим образом не обладал Дао-Путем. Это совершенно ясно.

«Записи о семье Ли Шао-цзюня», составленные Дун Чжун-шу[102], сообщают, что Ли Шао-цзюнь обладал способом обретения бессмертия, однако его семья была бедна, и у него не было средств купить необходимые вещества для снадобья. Поэтому он прибыл к ханьскому двору, дабы добыть нужные ему деньги, а когда Дао-Путь был им полностью обретен, он ушел прочь.

Комментарии к сочинению «Деяния, совершенные при дворе Хань» гласят, что когда Ли Шао-цзюнь собирался уходить, император У-ди увидел сон, что он вместе с ним поднимается на высокую гору Суншань, но на середине пути перед ними предстал посланник, сидящий на драконе и держащий официальную табличку. Он спустился с облаков и возвестил, что божество Тай-и[103] просит Шао-цзюня пожаловать к нему. Когда император пробудился, то он сказал приближенным: его сон означает, что Ли Шао-цзюнь собирается покинуть двор. Через несколько дней Шао-цзюнь заболел и умер. Прошло уже много времени со дня его смерти, когда император приказал открыть гроб. Трупа в гробу не было. Там лежали только одежда и шапка Ли Шао-цзюня.

«Канон бессмертных»[104] гласит: «Мужи высших способностей во плоти возносятся в небесное пространство и именуются небесными бессмертными. Мужи средних способностей странствуют по славным горам[105] и их именуют земными бессмертными. Мужи низших способностей вначале умирают, а потом сбрасывают с себя тлен; их именуют бессмертными, освободившимися от трупа». Так вот, Ли Лао-цзюнь и был бессмертным, освободившимся от трупа.

Относительно недавно[106] Кунь-гун позвал Фэй Чан-фана уйти вместе с ним. И даос Ли И-ци также увел с собой двух учеников[107]. Все считали, что они умерли, и домашние похоронили их. Однако через много лет Чан-фан возвратился домой. Тогда же узнали, что люди видели в Писяне Ли И-ци с его двумя учениками. Тогда люди из всех трех семейств вскрыли их гробы и увидели в каждом из них по бамбуковой палке — посоху, на которых киноварью были начертаны амулеты. Все эти люди тоже были бессмертными, освободившимися от трупа.

93

Чжан Цин — знаменитый поэт-одописец Сыма Сянжу (179-117 гг. до н. э.), живший на своей родине в Чэнду (Сычуань) в крайней бедности.

94

Имеется в виду случай, описанный в исторической хронике «Цзо чжуань» (второй год Сюань-гуна): Чжао Сюань-цзы и Чжао Дунь, находясь в местечке Исан (Шелковичная Роща), встретили человека по имени Лин Чжэ, который не ел три дня, и накормили его. Позднее, когда Лин Чжэ стал латником, он спас от смерти Чжао Дуня, отблагодарив его, таким образом, за благодеяние.

95

Жун И — мудрец эпохи Чжань-го, умерший от голода и холода после того, как поделился со своим учеником последней одеждой студеной зимой (см. «Люй ши чунь-цю», гл. «Чжан Ли пянь»).

96

Жу Чжун (Ван Ба) — отшельник периода Поздняя Хань (25-220 гг.), избегавший государственной службы и живший в тростниковой хижине (см. «Жизнеописания беглецов», «И минь чжуань», «История Поздней Хань», «Хоу Хань шу»).

97

«Сокровенное и желтое» (сюань хуан) — имеются в виду Небо и Земля, то есть весь мир.

98

Данный эпизод восходит к сюжету из «Ханьфэй-цзы» (III в. до н. э.). Юэский государь Гоу Цзянь (497-465 гг. до н. э.) приказал своим воинам брать пример с рассерженной жабы, как бы переполненной пневмой-ци гнева.

99

Об этом также говорится в «Ханьфэй-цзы».

100

Также сообщение «Ханьфэй-цзы». И Я — сановник циского князя Хуань-гуна (эпоха Чунь-цю), гурман и знаменитый повар.

101

Об этом говорится в «Ханьфэй-цзы» и в главе «Внешние вещи» («Вай у пянь»)

«Чжуан-цзы» (сюжет о страже ворот Яне).

102

Дун Чжун-шу (180-115 гг. до н. э.) — крупнейший мыслитель-конфуцианец эпохи Хань, прозванный «вторым Конфуцием».

103

Тай-и (Великое Единое) — одно из наиболее почитаемых божеств эпохи Хань; божество астрального характера, ассоциировалось с одной из звезд вблизи Полярной звезды.

104

«Канон бессмертных» (сянь цзин) — один из канонических текстов современного Гэ Хуну даосизма, приведенный им без названия. Ниже Гэ Хун также достаточно часто ссылается на «каноны бессмертных», не указывая их точного названия.

105

Знаменитые (или славные) горы (мин шань) — горы, в которых возможно даосское подвижничество. Полный список знаменитых гор приводится Гэ Хуном в гл. 4 «Баопу-цзы».

106

Имеются в виду последние годы правления династии Хань (до 220 г. н. э.).

107

Фэй Чан-фану посвящено особое жизнеописание о «Истории Поздней Хань»; о нем также говорится в «Жизнеописаниях святых-бессмертных» («Шэнь-сянь чжуань»), приписываемых Гэ Хуну. О Ли И-ци сообщается только в последнем источнике, причем там утверждается, что он родился еще в середине II в. до н. э. при ханьском императоре Вэнь-ди.