Страница 95 из 100
Вслед за временами полного единства идут века, характеризующиеся разделением, это периоды правления легендарных «Пяти предков и Трех царей» или другая формула: «Трех императоров и Пяти предков». Среди них первое место принадлежит Желтому предку: «Некогда Желтый предок управлял Поднебесной, а помогали ему Лиму и Тайшаньцзи. Они упорядочили движение солнца и луны, урегулировали [чередование] эфира инь и ян, расчленили границы четырех сезонов, определили календарный счет, провели различие между мужчиной и женщиной, обозначили разницу между самцами и самками, внесли ясность в положение высших и низших, установили деление на благородных и худородных» (7, 94), т.е. смысл их деятельности был в том, что они проникли в суть космического порядка и согласовали с ним человеческое общежитие. В результате во времена их правления сильные не обижали слабых, «народ сохранял свою жизнь и не умирал преждевременно. Урожай вовремя созревал, и не было стихийных бедствий. Все чиновники были справедливы и не знали корысти. Высшие и низшие жили в гармонии, и никто не превосходил другого. Законы и распоряжения были ясны, и не было в них темного. Советники и приближенные радели об общем благе и не разделялись на партии. Владельцы полей не покушались на чужие межи, рыбаки не боролись за излучины, на рынках торговали без запроса, крепостные и городские стены не запирались... И не было в сердцах злобного соперничества» (7, 94). Основой этого всеобщего благоденствия была опять-таки ориентированность на порядок космоса, а сутью — всеобщая гармония, согласие, мир и дружелюбие.
По версии этой главы «Хуайнаньцзы», за веком Желтого предка следует век Фуси, когда произошла космическая катастрофа: «...четыре полюса разрушились, девять материков раскололись, небо не могло все покрывать, земля не могла все поддерживать, огонь полыхал, не утихая, воды бушевали, не иссякая. Свирепые звери пожирали добрых людей, хищные птицы хватали старых и слабых» (7, 95). С космической катастрофой успешно справилась Нюйва: «Нюйва расплавила пятицветные камни и залатала лазурное небо, отрубила ноги гигантской черепахе и подперла ими четыре полюса... собрала тростниковую золу и преградила путь разлившимся водам», она взяла на себя заботу о небе и земле, «сделала весну мягкой, лето — жарким, осень — убивающей, зиму — сохраняющей», т.е. вернула четырем сезонам им естественные функции. В результате ее деятельности все вновь вернулось в свою колею, и люди были по-прежнему счастливы. Переход ко временам упадка, связываемым с именами жестоких легендарных правителей Цзе и Чжоу, в этой версии дается без всякой мотивировки: «Когда же наступили времена сяского Цзе...», порядки «Пяти предков» были забыты (7, 96).
Во второй главе «Хуайнаньцзы» содержится другая версия. Век Фу си предшествует веку Желтого предка. Он уже характеризуется как век «упадка». Род Фуси следовал пути неба и земли, но он захотел передать свою мудрость людям, и тогда «появилось знание... и все возжелали проститься со своим отроческим сердцем и, пробудившись, устремили взор в пространство между небом и землей. От этого их благо взволновалось и утратило единство» (7, 28). «Знание», стремление к которому было пробуждено Фуси, стало причиной нарушения былого единства человека и космоса, нераздельности их существования. В века Желтого предка и Священного земледельца, чьи старания были направлены на закрепление за всем своего места, был достигнут «порядок», но не восстановлена гармония (там же). Напротив, люди еще более пристрастились к «знаниям».
Характерно, что «знание», о котором в этом контексте идет речь, — это знание низшего типа, продукт «чувств и ума» (цин чжи), то знание, которое доставляется зрением и слухом, которое рождает «страсти», привязывает человека к «вещам». Это знание дает человеку представление о том, что есть «польза» и что «вред». «Люди, руководствуясь знанием, избегают вреда и достигают пользы» (7, 212). С этих пор вся человеческая деятельность обратилась на приобретение пользы, к достижению наибольшей выгоды: «Когда наступило время упадка, то стали сверлить горы и камни, резать металл и нефрит, вскрывать жемчужные раковины, плавить медь и железо — и тьма вещей не [могла] взрастать. Вскрывали чрево, умерщвляли плод... выворачивали гнезда, уничтожали яйца... Вязали деревья, сооружая башни, жгли леса для охоты, спускали воду озер для рыбной ловли. Уже у людей не хватало орудий, закрома ломились от запасов, а тьма вещей не успевала завязать завязь; слабые ростки, утробные зародыши, не успевшие дозреть, составляли больше половины. Делали насыпи, сооружая холмы; унавоживали землю и сеяли зерно; рыли землю и делали колодцы; прорывали русла для получения выгоды; возводили крепостные стены и делали укрепления, стали держать на привязи животных, превращая их в скот. И тогда инь и ян стали беспорядочно сталкиваться, четыре времени года утратили порядок, гром и молния стали уничтожать и расщеплять. Бьет град, падает снег, туманы и иней не прекращаются, а тьма вещей гибнет, не созрев» (7, 113-114). Таким образом, эти «деяния» пресекают жизнь в самом ее зародыше. Преследуя непосредственную выгоду, они исходят из однодневного расчета, не заботясь о последующих результатах своих действий. А результат весьма угрожающ: нарушается общая гармония, в налаженное течение природной жизни врывается человеческий произвол, не желающий считаться с непреложностью естественного «пути» — и все это в конечном счете несет людям неисчислимые бедствия.
Времена упадка связываются с царствованием легендарных Цзе и Чжоу и характеризуются как века падения нравов. Эти два правителя «забыли» законы и установления «Пяти предков и Трех царей», которые в своем правлении «следовали» естественности. Они отдавали приказы, не сообразуясь с четырьмя сезонами, в результате чего была нарушена «гармония» между весной и осенью и «небо и земля отняли свое благо» (7, 96). Советники стали подавать советы, равняясь на мнения высших, а не на «должное». Появились партии и клики, тайно сговаривающиеся против высших. Господин и слуга, отец и сын стали спорить за главенство. Все отдалились друг от друга и преисполнились вражды. Теперь не стало ни искреннего горя, ни искренней радости. Воцарились хитрость, угодливость, лицемерие и ханжество (7, 96, 169). Вследствие нарушения космической гармонии средств для пропитания и жизни стало недостаточно. Да к тому же безумная погоня за вещами, алчность и жадность привели к тому, что одни утопали в роскоши, а другие прозябали в бедности. Однако эти отрицательные характеристики относятся не только к временам легендарных жестоких правителей Цзе и Чжоу, но и к недавним, вполне реальным временам периода «борющихся царств» (V-III вв. до н.э.). Поднебесная разделилась на семь враждующих царств, в которых каждый из правителей устанавливал свои законы, стоял за свои особые обычаи. Жестокость, насилие, казни достигли небывалых размеров. Войны не прекращались, «из сотни возвращался один, покрытый громкой славой», в домах остались только старые и слабые, дороги были запружены телегами, по обочинам валялись сотни тысяч трупов. «Люди дошли до того, что спали на человеческих головах, ели человеческое мясо, жали сок из человеческой печени, пили человеческую кровь» (7,97).
Времена упадка выписаны авторами «Хуайнаньцзы» не менее ярко, чем времена процветания. Как «золотой век», так и «закатные времена» обнажают перед нами те проблемы, которые реально стояли перед авторами памятника, то зло, с которым они хотели бороться: хозяйственная нужда, общественные распри, семейные раздоры, борьба царств. Отсюда ясно, что авторы «Хуайнаньцзы» были глубоко не удовлетворены современным общественным устройством и эта их неудовлетворенность не могла быть скрыта теми редкими панегириками, которые они иной раз обращают в адрес царствующей династии (там же).
Таким образом, предшествующая история представляется авторам «Хуайнаньцзы» как постепенное нисхождение от высот «золотого века» через период правления Желтого предка и Священного земледельца к современному состоянию упадка.