Страница 65 из 80
Наконец в 8.30 вечера они оказались в Палаццо Капра-ра в центре Рима.
Это здание служило штаб-квартирой Военного министерства Италии, и уж там-то американцев встретили как дорогих гостей. Официанты, одетые в ливреи с серебряными пуговицами, живо сервировали для них стол — с посудой из серебра и угощением в виде котлет из телятины, консоме и французских блинчиков а-ля-Сюзетт.[153]
Что сказать — это был приятный сюрприз.
В штабе Эйзенхауэра кормили сытно, но куда менее изысканно — все военнослужащие американской армии вне зависимости от ранга столовались по одному и тому же пищевому довольствию, и обычной едой был, скажем, морковный суп и кусок консервированного мяса поверх слоя хорошо отваренного маиса.
Но вот беседа с генералом Джакомо Карбони, командующим римским гарнизоном, оказалась куда менее отрадной. Он сказал, что неподалеку от Рима на побережье Тирренского моря стоят лагерем 12 тысяч немецких парашютистов, а с севера столице угрожает 3-я танковая дивизия вермахта, в которой, вместе с зенитными частями и прочими вспомогательными подразделениями, имеется 200 танков и 24 тысячи солдат.
А четыре дивизии генерала Карбони не имеют ни транспорта, ни боеприпасов — на некоторых батареях всего по 20 снарядов на орудие.
Так что против немецкого удара гарнизон Рима продержится разве что несколько часов.
Сказанное Карбони подтвердил и маршал Бадольо. Более того, он добавил, что похожее положение не только в Риме, но и повсюду: «Предположим, вы высадитесь где-нибудь на юге. Ну, скажем, в Салерно. Так вот и там у вас будет много затруднений».
В общем, получалось нехорошо. Мало того, что воздушный десант 82-й дивизии следовало срочно отменять, так в придачу к этому получалось, что итальянцы знают о месте высадки с моря.
А если так, то о нем известно и германскому командованию.
«Кого вы боитесь больше? — спросил Тейлор. — Нас или немцев?»
Маршал не ответил ему ничего определенного, но сказал, что объявить о капитуляции он не сможет — Рим в этом случае будет немедленно атакован. Он просил Тейлора передать генералу Эйзенхауэру, что очень сожалеет, но сделать ничего не может. Тейлор отказался передавать такое сообщение, — и тут пригодился политический опыт Гардинера. Он предложил маршалу Бадольо написать Эйзенхауэру — письменный документ все-таки не устное заявление.
Бадольо подумал и согласился. Он написал одну-единственную фразу: «Немедленное перемирие более невозможно».
Его гости визировали документ датой — 8 сентября 1943 года, в 1.30 после полуночи — и удалились. В отведенных им апартаментх в Палаццо Капрара они посовещались, отослали срочную радиограмму в штаб Эйзенхауэра, и после этого их все в той же машине «Скорой помощи» отвезли на аэродром.
Итальянский транспортник с ними на борту взлетел и повернул в сторону Сицилии.
VI
Впоследствии было много разговоров о том, что случилось с Италией в сентябре 1943 года. Когда случается беда, то потом непременно ищут виноватого — ив числе виноватых называли, например, Черчилля. Он действительно думал, что наилучшим способом атаковать Германию был бы удар с юга, в частности, через Италию, но у него были для этого веские основания.
Скажем, он полагал, что крах режима Муссолини позволит союзникам уже к осени 1943-го прорваться к австрийской границе.
Было много обвинений и против образа действий американского командования.
Говорилось, что можно было не полагаться на грубую силу, а каким-то сложным образом «вызвать к жизни здоровые силы итальянского народа».
Обвинение это, пожалуй, несправедливо.
Эйзенхауэр получил «письмо Бадольо» в тот момент, когда огромный маховик вторжения был уже раскручен — гигантская армада в 600 с лишним кораблей была уже в море, на подходе к местам, намеченным для высадки, и останавливать ее было поздно.
Ему еще повезло, что высадку воздушных десантов 82-й дивизии успели все-таки остановить — как оказалось, сигнал об отмене операции в ее штабе не был получен вовремя, и первые самолеты уже шли было на взлет.
Но остановка десанта на Рим была единственным отклонением от плана. А все остальное пошло так, как и было запланировано: 8 сентября 1943 года, ровно в 6.30 вечера, Эйзенхауэр лично зачитал по радио сообщение о безоговорочной капитуляции Италии.
В Риме в это же время должны были сделать такое же заявление, но тем не менее сперва его не сделали. Ба-дольо сам обращения Эйзенхауэра не слышал — он узнал о нем из телеграфного сообщения агентства «Рейтер». После мучительных колебаний король Виктор Эммануил и его премьер все-таки решили, что менять стороны еще раз и переходить обратно на сторону рейха уже поздно.
В 7.45 вечера радио Рима подтвердило — Италия капитулирует.
Немецкие войска отреагировали на это сообщение без всякого промедления — они вошли в Рим и с севера, и с запада и начали аресты по заранее подготовленным спискам. Ну, короля они не поймали — и он, и Пьетро Ба-дольо успели убраться из города. Конвой, составленный из их автомашин, помчался в совершенно неожиданную сторону — на восток, к порту Пескара на Адриатическом побережье. Там они погрузились на корабль итальянского военного флота и отправились дальше — на юг, в Бриндизи.
Итальянские вооруженные силы общим числом в 1700 военнослужащих оказались полностью лишенными и руководства, и управления. Король и глава правительства Италии попросту исчезли, в Риме немецкие солдаты ловили итальянских генералов. Палаццо Капрара, где меньше суток назад так любезно принимали американских гостей, было покинуто — ив такой суматохе, конечно, никому и в голову не пришло связаться с отелем «Кампо Императоре», расположенным в Гран-Сассо, в горах.
Отель стоял в очень уединенном месте — добраться к нему можно было только на фуникулере.
Потому-то его и выбрали — полет немецкого самолета над островком у Сардинии, где держали в заключении Муссолини, внушил мысль, что островок все-таки недостаточно надежен.
Ну, а до «Кампо Императоре», как заверили Бадольо, смог бы добраться разве только дьявол.
Жестяная корона Италии
I
Считается, что роль дьявола, добравшегося до «Кампо Императоре», сыграл гауптштурмфюрер СС Отто Скорцени. Ну, он действительно был храбрым и предприимчивым человеком и к тому же дьявольски удачливым — самолет, на котором он летал инспектировать с воздуха островок Понца, на обратном пути упал в море, и если бы Скорцени не выудил тогда из воды итальянский катер, на этом его приключения и закончились бы.
Но они не закончились.
12 сентября 1943 года немецкие планеры, несущие роту десантников под командой Отто Скорцени, приземлились на крошечном пятачке у горного отеля, где держали Муссолини.
И дуче вместе со своим освободителем улетел в Германию, на встречу с фюрером.
Такова легенда, но, как всякая легенда, она коротка, одномерна и лишена подробностей. В конце концов, и при самом поверхностном взгляде становится понятно, что планирование такой операции делалось не на уровне ротного командира.
Нет, это было частью крупной общевойсковой операции. Конкретно за нее отвечал генерал-полковник люфтваффе Карл Штудент, командующий парашютными частями рейха, — именно к нему стекалась вся разведывательная информация, связанная с поисками Муссолини.
И все было организовано лучше некуда — и местонахождение Муссолини было выяснено, и за полчаса до рейда командиру карабинеров, охранявших дуче, позвонил Сенезе, глава всего полицейского аппарата Италии, и посоветовал ему быть очень осторожным и ничего необдуманного не предпринимать, и Скорцени выпрыгнул из планера вместе с генералом карабинеров, известным охране в лицо.
Генерал был в полной парадной форме — его захватили накануне, посоветовали вести себя смирно и взяли с собой в рейд — на случай, если звонка из Министерства полиции окажется недостаточно…