Страница 4 из 80
Но отчаянная ярость и ненависть, с которыми она впоследствии говорила о Муссолини, не обязательно объясняются только идеологическими разногласиями. Да, Бенито Муссолини в свои молодые годы носил рванье, брился один-два раза в неделю и не мылся вообще никогда, но напор огромной энергии, шедший от него, ощущали не только горничные, но и образованные дамы, вроде свободно говорившей на всех главных европейских языках мадемуазель Балабановой. В конце концов, в 1904 году ей было 26 лет, она была всего на пять лет старше своего подопечного, и ничто человеческое не было ей чуждо…
Так что есть немалый шанс, что они с Муссолини все-таки были близки.
И не очень понятно, что могло бы случиться в отношениях этой пары в дальнейшем, но тут случилась перемена обстоятельств — в Италии была объявлена амнистия тем, кто уклонился от призыва. Для Бенито Муссолини, заочно осужденного как раз за уклонение от военной службы, представился шанс поставить свою судьбу на какие-то законные рельсы.
Он вернулся на родину.
Радикальный журналист левого направления
I
В обширной литературе, связанной с Муссолини, высказывалось мнение, что его решение о возвращении в Италию было обдуманным политическим ходом. Он как бы взвесил свои возможности жизни в эмиграции, оценил их невысоко и решил, что будущее для него связано с политическим журнализмом. Понятно, что ему было бы много лучше заниматься этим, пользуясь итальянским языком.
Коли так, ему следовало вернуться в родные края.
Эта стройная теория несколько теряет в убедительности, если мы поглядим на хронологию событий в жизни нашего героя. Муссолини вернулся в Италию в самом конце 1904 года, получил прощение, был немедленно призван в армию и прослужил рядовым в полку берсальеров вплоть до 1906 года, с одним коротким перерывом — ему дали отпуск для того, чтобы он успел проститься с умирающей матерью.
После окончания военной службы Бенито Муссолини вовсе не кинулся в омут политической журналистики, а вернулся к своей учительской профессии, и даже сделал кое-какие шаги для того, чтобы усовершенствоваться в ней: он успешно сдал экзамен на право преподавания французского в средней школе. Попытка сделать то же самое и с немецким Муссолини не удалась, но он ее не повторил, а так и остался в своей начальной сельской школе — единственным учителем на сорок детишек.
По поводу качества его преподавания мнения расходятся.
С одной стороны, сообщается, что детям он не уделял особого внимания и они между собой называли его тираном. С другой стороны, они его явно не боялись — учитель был вовсе не жесток. Он только хотел, чтобы ученики оставили его в покое, и порядок в классе покупал тем, что приносил детям дешевые сладости.
По всему видно, что своей занудной жизнью в глуши Бенито Муссолини тяготился. Ему было скучно, и развлекался он, как умел: напивался, играл в карты в местном трактире, заводил интрижки с замужними женщинами, мужья которых по каким-то причинам отсутствовали, и иногда на кладбище играл с приятелями в привидения. Утверждалось, что он даже проповедовал мертвым.
Сплетня это или нет — сказать трудно. Но, собственно говоря, для нас это и неважно, — а важно то, что вплоть до 1908 года Муссолини политической журналистикой не занимался и начал делать это только после того, как ему подвернулся подходящий случай.
Так что не похоже, что решение о возвращении в Италию было результатом дальнего политического расчета. Скорее всего Муссолини просто захотелось как-то упорядочить свою жизнь бродяги, без собственного угла и без обеспеченного куска хлеба.
Но у нас остается другой вопрос: зачем он вообще снялся и уехал в Швейцарию. Конечно, в качестве причин можно назвать и юношескую жажду приключений, и желание повидать мир пошире того, что виден из родного гнезда, и охоту попробовать свои силы, но абсолютно все источники сходятся на том, что одним из важных мотивов для отъезда Бенито Муссолини было уклонение от военной службы.
Армия в Италии была непопулярна.
Для того чтобы понять, почему это получилось, нам придется сделать небольшое отступление и поглядеть на историю объединения Италии более пристально.
И по возможности без очков «легенды о Гарибальди».
II
Поскольку политическая история Италии не слишком известна за пределами ее границ, то для понимания сути дела есть смысл использовать аналогии, более понятные русскоязычному читателю. Как все знают, Германия была объединена после победоносной франко-прусской войны 1870–1871 годов, и главным архитектором нового Германского рейха был Отто фон Бисмарк.
В Италии роль Бисмарка сыграл Кавур, в России куда менее известный, и если мы глянем в энциклопедию, то увидим следующее:
«Граф Камилло Бенсо ди Кавур (итал. Camillo Benso conte di Cavour; 10 августа 1810, Турин — 6 июня 1861, Турин) итальянский государственный деятель, премьер-министр Сардинского королевства, сыгравший исключительную роль в объединении Италии под властью сардинского монарха. Первый премьер-министр Италии (1861)».
Ну, и сразу же возникает вопрос — откуда тут взялось Сардинское королевство? И вообще — что это такое? А поскольку вам вдобавок могут сообщить, что в «Сардинском королевстве» правила так называемая «савойская династия», а столица королевства была расположена в Турине, на самом северо-западе Италии, то немудрено и запутаться.
Поэтому мы начнем объяснения по порядку: Савойя — горный регион, расположенный в Альпах, на французской стороне. А герцоги савойские — в отличие от герцогов бретонских или нормандских — сумели удержать свою независимость и в состав Франции так и не вошли. Им помогало то, что они еще в Средние века обзавелись владением Пьемонт, на итальянской стороне Альп. Пьемонт в силу большего богатства и большего населения и стал центром савойских владений, а столица Пьемонта, Турин, стала столицей Савойской династии.
В начале XVIII века, в ходе урегулирования последствий общеевропейской Войны за испанское наследство[6], савойские государи получили было Сицилию, да еще вместе с королевским титулом, но удержать добычу не смогли и вынуждены были взять бедный остров Сардиния, как своего рода утешительный приз. Но королевский титул они все-таки удержали, и все их государство — странноватый агрегат из французского герцогства Савойя, итальянского владения Пьемонт и острова Сардиния, известного разве что своей бедностью, — стало называться Сардинским королевством.
Вот на этом непрочном фундаменте граф Кавур, премьер-министр Сардинского королевства, и решил воздвигнуть свое творение, единую Италию. Трудности его были неисчислимы. В отличие от Бисмарка, опиравшегося на Пруссию, называемую еще «Железным королевством», с ее эффективным чиновничеством и лучшей в Европе армией, Кавуру предстояло действовать тем, что было у него под рукой: шатким престолом, вороватой бюрократией и слабым дезорганизованным войском, которое и армией-то можно было назвать только с большой натяжкой.
И тем не менее он преуспел в своем начинании.
По старой пословице — «двигая небо и землю» — Кавур добился повышения престижа Сардинии. Ему пришлось для этого влезть в Крымскую войну и послать 15 тысяч солдат под Севастополь, но зато он получил место на Парижской конференции, определявшей условия мира, и сумел поднять там вопрос об «итальянских владениях Австрии».
Он заключил тайное соглашение с Францией, в обмен за содействие в получении Сардинией австрийских земель в Италии отдал французам Савойю и в конце концов добился своего — спровоцировал войну с Австрией.
В чисто военном смысле это было катастрофой — сардинские войска терпели поражение за поражением, — но война оказалась выиграна. Только победа была достигнута не итальянским, а французским оружием.
Сложный обмен совершился. Франция получила Савойю, Сардиния — австрийскую Ломбардию, а дальше процесс объединения Италии пошел полным ходом.