Страница 30 из 84
— Мммн, — хмыкнул он, его голос почти затих от удовольствия. Он оставался на мне, но его вес не давил, так как он использовал ноги и руки для опоры. Я чувствовала, как его член пульсирует внутри меня, когда он тяжело дышал мне в шею.
За сильной болью я чувствовала едва уловимое желание большего. Его пальцы поглаживали мое горло. — Ты хорошо справилась. — Наконец, он оттолкнулся от меня и вышел. Я вздрогнула, наполовину оплакивая, наполовину наслаждаясь внезапной пустотой.
Лоркан снял презерватив, окрашенный в розовый цвет моей кровью, и выбросил его в корзину в углу комнаты, после чего вернулся обнаженным, его грудь блестела от пота. Его глаза блуждали по моему телу. Я не потрудилась пошевелиться. Я чувствовала себя слишком измотанной, душевно и физически. Не говоря ни слова, Лоркан снова забрался на кровать, обхватил мои бедра и широко раздвинул их. Я наблюдала за ним краем глаза, гадая, что еще он приготовил для меня. Может быть, еще один раунд? Мое тело и близко не было готово к тому, что меня снова возьмут, но я ничего не сказала.
Мое сердце бешено колотилось в груди, а тело трепетало от остатков одного из самых сильных оргазмов в моей жизни.
Отчасти это было связано с тем, что я не был с женщиной почти полгода, но другая часть была связана с Эйслинн. Даже сейчас, видя ее бледную задницу, откинутую на подушку, ее спину и щеки, покрасневшие от моего траха, я чувствовал, как кровь уже снова возвращается к моему члену. Моя похоть была настолько сильной, что я, наверное, мог бы провести несколько раундов без перерыва.
Я обхватил ее задницу, массируя гладкие шарики, прежде чем раздвинуть их. Признаки того, что я требовал ее, все еще были очевидны. Эйслинн попыталась сомкнуть ноги, но я остановил ее. — Разве я сказал, что закончил с тобой?
— Мы консумировали наш брак, — сказала она.
— Дело не только в формальной консумации. Дело в похоти.
— Твоей или моей? — Ее голос был наполовину приглушен подушкой, в которую она зарылась лицом.
Я массировал ее задницу. Эйслинн Девани. Моя жена.
Потребуется время, чтобы привыкнуть к этому. У меня всегда было конкретное представление о браке и о том, как я встречу свою жену. Эйслинн ворвалась в мою жизнь. Ничто в нашей связи не соответствовало моим ожиданиям — пока. Но я мог показать пример, ведя себя как внимательный муж, даже если у моего члена были другие планы. Я прижал поцелуй к ее больной плоти. Это должен был быть успокаивающий поцелуй, своего рода прощание на ночь, чтобы ее сладкая киска могла оправиться от нападения моего члена и быть готовой снова принять его утром. Но у моего языка были другие планы, и мне пришлось рискнуть попробовать Эйслинн еще раз. Она задыхалась в подушку, когда я лизал ее, но не протестовала. Мой большой палец начал теребить ее клитор, а язык успокаивал ее болезненное отверстие. Вскоре она расслабилась. Я не торопился и устроился поудобнее, упершись предплечьями в матрас. Эйслинн застонала, когда кончик моего языка стал дразнить ее клитор рядом с большим пальцем. Я едва сдерживал желание открыть для себя ее сладкую попку. В конце концов, боль была забыта, и Эйслинн снова зарычала на мой язык, загоняя его глубже в свою киску, пока я теребил ее клитор. — Близко, — прошептал я, и, как по команде, Эйслинн прижалась своей киской к моему лицу, вскрикнув, когда ее стенки сжались вокруг моего языка. Когда я отстранился и вытер лицо, я ухмыльнулся. Эйслинн перевернулась на спину, все ее тело раскраснелось, а рыжие пряди прилипли к потному лицу.
Ее грудь вздымалась, и она выглядела просто восхитительно.
— Как насчет ванны?
Эйслинн проследила за моим взглядом, направленным на ванну на когтеобразных ножках. — Выглядит как кусок из средневекового подземелья.
— Если бы это было так, она была бы наполнена горящей водой или расплавленным свинцом. Я люблю погорячее, но не настолько.
Я подошел к ванне и включил краны. После нескольких поворотов сочетание двух потоков воды создало приемлемую температуру жидкости. Я чувствовал на себе взгляд Эйслинн. Ей нравилось то, что она видела. Я ей не нравился, но ее тело не производило впечатления настороженности по отношению ко мне.
Я повернулся к ней спиной, и ее взгляд скользнул по моему телу к полуэрегированному члену. — Пора в ванну, — сказал я.
Она переместилась на край кровати, ее лицо исказилось от дискомфорта, что заставило меня почувствовать себя собственником и еще больше возбудиться. Она схватила одеяло, чтобы накрыться, но потом, похоже, подумала об этом и подошла ко мне.
Я выключил воду, наслаждаясь видом Эйслинн в таком опущенном положении. Она сдвинулась, на ее лице промелькнул намек на нервозность. То, что она все еще нервничала из-за своей наготы после того великолепного вида, который она открыла мне сегодня, было удивительно. Ее киска была абсолютно идеальной, как и вся она. Я все еще ощущал терпкую сладость ее выделений на своем языке, и это было лучше, чем самое лучшее виски. Я еще раз проверил воду кончиками пальцев, прежде чем схватить ее за талию и затащить в ванну. Она вцепилась в мои плечи с удивленным вскриком. Я забрался внутрь и опустился в ванну. Ванна не была огромной, но в ней было достаточно места для нас двоих, если бы Эйслинн прижалась своим телом к моему.
— Все еще стесняешься? Мои пальцы, язык и член не так давно были внутри тебя, и ты пролила свои сладкие соки мне в рот. Милая Эйслинн, ты можешь подойти ближе.
Ее губы сжались, но она без слов опустилась в воду и прижалась к стенке ванны напротив меня. Из-за недостатка места ей ничего не оставалось, как положить ноги на мои бедра.
Я взял одну ногу, посмеиваясь над внезапным напряжением, и начал массировать ее. У нее были стройные, изящные ноги, а ногти на ногах были окрашены в пыльно-розовый цвет. Вскоре она расслабилась под моими прикосновениями, но смотрела на меня с легким любопытством и настороженностью, всегда подозревая скрытый мотив в моих действиях. Она была права. Я редко действовал без плана, но в этот раз мне просто захотелось сделать ей массаж. Мне нравилось прикасаться к ее нежной коже, нравилось видеть, что это делает с ее телом, как я могу изменить ее по своему желанию несколькими простыми ласками.
Эйслинн хотела быть дикой кошкой, но начала мурлыкать, как только я погладил ее.
Она смочила губы, что привлекло мое внимание к ее лицу. По ее лицу разлился румянец. Я покачал головой. Милая Эйслинн. — Мне нравится осознавать, что я лишил тебя невинности, что мой член единственный, кто когда-либо был внутри твоей сладкой киски.
Она отвела взгляд, ее брови сошлись, и она отдернула ногу от моей руки.
— Ты все еще чувствуешь это? — пробормотал я, желая подтолкнуть ее.
— Что?
— Мой член растягивает тебя. Держу пари, ты все еще чувствуешь это.
Она сглотнула и сузила глаза. — Что это для тебя? Как мы собираемся жениться? Для тебя это шутка?
— Для меня это брак.
— Значит, ты собираешься поклоняться мне, уважать, заботиться обо мне и быть верным? — Последнее было выплюнуто с сарказмом.
Ярость бурлила в моих венах. Она думала, что знает меня. — Может быть, я преступник и плохой человек, но я верен. Я никогда не изменял женщинам, с которыми был вместе. Старый добрый мальчик Патрик не может сказать того же, не так ли, милая Эйслинн?
Она ничего не сказала в защиту Патрика, потому что знала, что он не заслуживает ее защиты. Мне не нравился этот тупица. Одна мысль о том, что такой неудачник, как он, когда-нибудь наложит лапу на Эйслинн, вызывала у меня желание содрать с него кожу живьем.
— Не могу поверить, что такой человек, как ты, никогда не изменял. Это был бы один из твоих мелких проступков в твоем, несомненно, длинном списке грехов.
Я был грешником. Никаких вопросов. — Ты мне не веришь? — спросил я с язвительной улыбкой.
— Ты мужчина, у которого есть много возможностей быть с женщинами.
— Есть, но если я выбираю быть с женщиной, то это единственная женщина, с которой я хочу быть.