Августина лучше всех

Письмо 13

Дорогая Нора, пишу тебе из замка Северинов. Ты удивишься, но в этот раз я здесь не для того, чтобы гоняться за призраками прошлого, и даже не ради очередной дуэли.

Сегодня, в первый день осени, мы празднуем восемнадцатилетие Лу. В прошлый наш визит Гусме удалось провести «внушительную» работу со слугами, поэтому, хотя мы завершили только первую половину, я уже могу сказать, что праздник удался.

Как же удался, возразишь ты, если у тебя есть время на письма?

Очень просто: прием в саду закончен и гостям предоставили несколько часов в специально отведенных покоях для отдыха и смены одежды перед балом. Ну не чудно ли?!

Я, конечно, слишком возбуждена, чтобы спать, поэтому взялась за перо. А вот Лу, которая приютила меня в своей спальне, уже полчаса ворочается с боку на бок в надежде обрести цветущий вид перед главным выходом.

Пока что это секрет, но если ей все же удастся задремать, то я обязательно стяну с ноги эти ужасные ограничители и сделаю имениннице маленький подарок — тот самый цветущий и отдохнувший вид, которого она добивается. Считаю, что у каждой в такой день должна быть своя фея, чтобы сотворить небольшое чудо.

Моей феей была ты! И спасибо тебе за это! Не знаю, случился бы два года назад мой праздник без твоей поддержки. Учитывая слабеющую день ото дня маму, наверное, нет.

Но не хочу о грустном.

Поляна перед замком сегодня выглядела чудесно, столько цветов в одном месте я еще не видела никогда. Погода стояла прекрасная, а длинные светлые тенты защищали гостей от солнца. Легкие звуки арфы и скрипок создавали совершенно неповторимую атмосферу сказки. Столы ломились от угощений на любой, даже самый притязательный, вкус.

Лу в светло-розовом платье с венком цветов на голове сама была похожа на нежный бутон и сияла ярче всех, несмотря на то что гости, казалось, задумали соревноваться в пышности своих нарядов, а может быть, именно благодаря этому…

Все же наш колониальный обычай одеваться скромнее на восемнадцатилетие девушки кажется мне более утонченным. Ведь это день именинницы, ее представление свету, и просто неприлично своим платьем или украшениями пытаться оттянуть на себя принадлежащее ей по праву внимание.

Я же выбрала единственное свое светлое платье и лишь приколола несколько бутонов роз к груди. Вышло миленько и скромно.

Когда мы вышли из экипажа, в саду было уже полно гостей, а к Лунаре выстроилась целая очередь с поздравлениями. Она с ослепительной улыбкой благодарила всех. Рядом стояла ее мать в облаке из голубого тюля и старательно пыталась подавить зевок. На лице Ролана я прочитала непонятное выражение и все время ожидания нашей очереди пробовала его расшифровать.

Ты не поверишь, Нора, но это было что-то настолько трогательное и сентиментальное, что мое мнение о гессе Северине изменилось в лучшую сторону. Гордость? Сожаление, что его младшая сестра больше не ребенок? Наверное, да.

Ролан поймал мой пытливый взгляд, и, на секунду забыв о данном себе слове, я ободряюще улыбнулась в ответ. Кажется, этот обыкновенный жест участия вывел гесса Северина из равновесия, потому что он чуть поклонился и отошел от Лу.

— Чудесный праздник, моя дорогая! — выразила свое восхищение крестная, когда настала очередь для нашего приветствия. — Счастлив будет тот мужчина, который получит такое сокровище в жены!

Гесса Версавия даже не потрудилась спрятать многозначительный взгляд, брошенный в сторону сына, как и свое полное пренебрежение присутствием матери именинницы.

Лось умудрился ничего не заметить и, щурясь, пытался разглядеть, куда умчался его призрачный кот. Я слегка ткнула зазевавшегося спутника локтем.

— Да-да, прекрасный праздник! — опомнился Терри. — Отлично выглядишь, Лу.

Даже такой небрежный комплимент заставил именинницу зарозоветь. Кажется, Лось безнадежен, Нора. Не представляю, что сможет его расшевелить. Может быть, Лунаре стоит начать улыбаться другим кавалерам?

Дурной из меня советчик, не правда ли?

В ожидании, когда именинница освободится от своих обязанностей, я взяла себе чашку чая, кусочек невозможно вкусного пирога и стала наблюдать. Среди гостей были не только соседи, но и много новых лиц — дальние родственники и друзья семьи. Мелькнуло несколько мужчин в красных мундирах, временами я ловила на себе их заинтересованные взгляды, что привело меня в приподнятое настроение. Такое внимание, не связанное с размером твоего приданого, лучше любого комплимента.

Лилия Северин каким-то образом умудрилась отойти на несколько шагов от дочери и тут же очутилась в окружении поклонников, некоторые из которых были слишком молоды даже для нас с Лу.

Лигия Биргит демонстративно прогуливалась по самому центру поляны в открытом платье, что под таким солнцем было крайне неразумно. Марка нигде не было видно. Зато я увидела Флору, наполовину скрывшуюся за зеленой оградой, из-за которой она почти что исступленно рассматривала собрание и вдруг остановила взгляд на чем-то позади меня.

— Скучаете одна? — тут же раздался у меня над ухом голос Ролана.

— Одна, но не скучаю, — обернулась к нему я. — А вам, наверное, скучать не приходится? Где вы раздобыли арфистку?

— Не спрашивайте. — Гесс Северин присел на соседний стул. — Дома в последние дни приходилось бывать нечасто. К счастью. Но в дороге у меня было время обдумать ваши слова, поэтому вот…

Он достал из кармана сложенный вчетверо листок и протянул мне.

Я недоуменно взяла, гадая, что все это могло значить и какие именно слова.

— Это моя расписка? Вы наконец-то поверили, что все, что мне нужно от вашей семьи, это дружба?

— Надеюсь, не только… Но теперь вы точно понимаете, насколько не повезет моей жене…

— Почему же? Если вы будете любить ее хоть вполовину так, как любите Лу, она станет счастливой женщиной. Вот только разберитесь с проклятием…

— Это я и собираюсь сделать, Мая. И надеюсь, с вашим присутствием разобраться станет легче. — Он встал, слегка поклонился и отправился к другим гостям, а я осталась в полном недоумении с листком в руках.

Как странно и неприлично это должно было смотреться со стороны. Мужчина передает девушке записку у всех на виду! Я положила сложенную четвертушку бумаги на столик с таким видом, будто там лишь список покупок или ноты, и продолжила пить чай.

Как вдруг маленькая ручка в голубой прозрачной перчатке с бусинками схватила со стола листок, и на соседний стул упала Лилия Северин.

— Что тут у нас? — деловито протянула она, не обращая внимания на мои протесты. — О-хо-хо! А я-то думаю, с чего это вдруг Ролан в кои-то веки подпустил к себе молодую девушку!

Я наконец-то смогла вытащить записку у нее из рук и спрятать за пояс платья.

— Ну теперь, когда вам вернули эту нелепость, вы будете еще больше стараться разрешить загадку. Ладно, не дуйтесь. Я покинула круг весьма и весьма приятных кавалеров не для того, чтобы ссориться. А чтобы рассказать кое-что интересное, чего ни Ролану, ни Лу слышать в прошлый раз не стоило. Они такие нежные, ровно две пичуги, всю жизнь проведшие в клетке.

И то верно. При всей декоративности своего внешнего вида Лилия Северин в отличие от своих дочери и пасынка была вольной птицей. И если Лунаре «летать по миру» мешал ее дар, то что останавливало Ролана?

Лу? Скорее всего.

— Так что же вы хотели рассказать? — спросила я, стараясь сдержать негодование.

Лилия поманила меня к себе пальчиком и, наклонившись, сказала:

— Это касается матери Ролана. Вы умная девушка и, раз уж взялись за тайну проклятия, наверняка недоумеваете, почему она одна из всех успела дать жизнь ребенку… Так вот… Марина выходила замуж беременной.