Оранжерейный цветок

Он почти улыбается.

— Ты любишь секс. Это не значит, что ты зависима от него.

— Откуда ты знаешь? — моё дыхание неглубокое.

— Потому что ты была бы ненасытной. Ты бы смотрела порно на своем гребаном мобильнике прямо сейчас, даже после того, как я кончил в тебя сегодня вечером.

Мои губы поднимаются.

— Дважды.

— Скоро будет трижды, Кэллоуэй.

Я сжимаю простыни в руках и утыкаюсь лицом в матрас.

— Ты не настоящий, — резко говорю я с широкой улыбкой.

А потом он вдруг слезает с кровати и дергает меня за лодыжку, притягивая меня к себе. Кислород вырывается из моих легких. Я смотрю на его член, который стал намного тверже, чем раньше. Уже не так больно, когда он входит в меня, но если я буду недостаточно влажной для него, он достанет смазку. Он полностью осознает, как легко он может причинить мне боль, и его внимание к этому только заставляет меня любить его ещё больше.

Но он ещё не заполняет меня.

Он сгибает мои колени, и его голова опускается между моих ног. Я ахаю еще до того, как его рот касается нежного, ноющего места, которое умоляет о его мастерстве. Райк преуспел во многих областях, но это должно быть на совершенно другом уровне.

Я хватаю его за волосы, пока его язык и губы синхронно работают надо мной. Мне нравится, что он единственный парень, который когда-либо отлизывал мне, который целовал это интимное место. Он блокирует мои ноги, обхватывая их руками, а двумя сильными ладонями держит меня за талию.

Я попеременно то сжимаю его волосы, то кладу свою руку на его.

— Райк, — задыхаюсь я, мое дыхание учащается. — О Боже… я не могу…

Моя спина начинает выгибаться, и я сжимаю его волосы на его голове.

Его рот прямо здесь.

Его голова между твоих ног.

Он целует тебя.

Он держит твоё тело в своих объятиях.

Он голый.

Я вот-вот сойду с ума.

Я стону, мой рот открывается, а пальцы перебирают его густые каштановые волосы. Боже мой. Я едва перевожу дыхание, наблюдая, как он встает, а затем ставит одно колено на матрас. Я уже много раз видела, как он делает это движение — одно колено на кровати, чтобы немного приблизиться к моему телу. Но никогда без одежды. Никогда с эрекцией и со мной, лежащей под ней обнаженной.

Он подтягивает мою ногу к своей талии и, обхватив свой твёрдый член, медленно входит в меня. Кажется, я только что хныкнула.

Обычно я бы приподнялась, чтобы встретить его, но мои конечности ватные. Я позволяю ему двигаться во мне просто вот так. И я смотрю, как он впитывает то, как встречаются наши тела, как его твердость раскачивается с пульсирующим ритмом. Я чувствую себя такой наполненной — я даже не могу описать. Нет места ни для чего другого, кроме него.

Какой-то нерв электризуется, и я стону. Ощущения не утихают. Его взгляд фокусируется на мне. Он выглядит опьяненным моей реакцией и реакцией тела. В какой-то момент его губы разъединяются, и он кладет руку на матрас, опускаясь ближе ко мне, и его эрекция проникает глубже. Одна нога всё ещё стоит на полу.

— Райк!

Я снова стону, удовольствие слишком велико. Я закрываю лицо руками. Мне конец. Я разлетаюсь. На миллион осколков. Но это неправда. Я всё ещё карабкаюсь на эту чертову гору. Это так напряженно, что я просто хочу уже добраться до вершины. Я задыхаюсь, но мои легкие не хотят сотрудничать.

Он отрывает мои руки от лица, и я упираюсь ими в его шею, пока он сильно целует меня. Он помогает мне дышать, заставляя кислород поступать в легкие, а затем поднимает мою ногу чуть выше, и моя голова откидывается назад.

Он входит в меня без остановки. Темп нарастает, а его взгляд мечется между членом, вбивающимся в меня, и моим ртом, который отказывается закрываться, крики прорываются сквозь мои губы.

Он стонет.

— Блять, — он двигается всё быстрее и быстрее. Так сильно. Так безумно. Так чертовски сумасшедше. — Дэйз…

— Райк…

Мои руки находят его, одна на задней стороне моего бедра, придерживающая мою ногу, другая на кровати рядом с моими волосами. Я берусь за обе, и ещё один толчок — и он верен своему слову.

Он кончает, и я чувствую, как мое тело сжимается вокруг него. Я закрываю глаза и дышу. Я только что пробежала вокруг света за тридцать пять минут.

Он остается внутри меня, пока заползает на кровать и притягивает меня в свои объятия. Мы целуемся, наверное, ещё минут пять. А потом, когда мы оба расслабляемся друг против друга, он говорит: — Это было не для того, чтобы помочь тебе заснуть.

Он неоднократно упоминал, что никогда не стал бы лечить мою бессонницу сексом.

— Это был Просто потому что трах? — спрашиваю я с улыбкой.

— Нет, — шепчет он, — это был Я люблю тебя трах.

Я сияю.

— Неудивительно, что он был моим любимым.

Он расчесывает мои волосы пальцами, мое дыхание начинает соответствовать его ровному ритму.

— Тебе нужно, чтобы я проверил двери? — спрашивает он.

— Я в порядке.

Я уже не такая параноидальная, какой была до того, как мы сошлись. Я не думаю, что начало отношений обязательно решит мои проблемы. Но знать, что Райк будет рядом со мной на сто процентов — это безопасность, которой у меня не было раньше. Это подавляет большинство моих иррациональных страхов.

Я прижимаюсь щекой к его груди. Я не сразу засыпаю. А он бодрствует со мной столько, сколько требуется. Просто обнимает моё голое, уставшее тело, пока дремота, наконец, не зовёт меня в мирное место.

Я засыпаю в его объятиях, где я знаю, что буду в безопасности.

62. Райк Мэдоуз

Ночь кино в доме Роуз в Принстоне уже превратилась в чертову ссору. На плоском экране Гравитация с Сандрой Буллок, подвешенной в космосе, стоит на паузе. Кроме мебели, телевизор — единственное, что осталось в гостиной. Все книги упакованы, картины сняты со стен и завернуты в пузырчатую пленку.

Ло и Роуз ссорятся уже десять минут, и, к сожалению, главным ходом Ло против Роуз являются броски попкорном. Она отмахивается от очередного летящего зерна.

— Я пытаюсь разговаривать с тобой цивилизованно, — сопротивляется Роуз. — Прекрати забрасывать меня своим попкорном.

— Перестану, когда ты начнешь меня слушать.

Он бросает в нее еще одно зерно, и оно падает ей на колени.

Коннору приходится обхватить Роуз за талию, так как она, кажется, готова спрыгнуть с дивана.

— Осторожно, Роуз, ты беременна. Ты не сможешь достать свои когти ещё семь месяцев, — говорит ей Ло своим резким голосом.

— Не будь ослом, — вклиниваюсь я.

Дэйзи у меня на коленях, мы сидим в большом кресле перед телевизором. Она молчит, она всегда была зрителем ссор, но никогда не участвовала в них. Это не совпадение. Она ненавидит это дерьмо и старается не ввязываться в такие ситуации. Я не так мил.

Ло и Роуз продолжают препираться, и я отвлекаюсь от спора, наблюдая, как Дэйзи удаляет сообщение от мамы. У меня сводит живот.

— Эй, — шепчу я, и её большие зеленые глаза встречаются с моими. — Не совершай моих ошибок, ладно? — я заправляю прядь розовых волос ей за ухо.

Я — циничный человек, который держит обиды. Она — беззаботная девушка, которая прощает и открывает свои объятия незнакомцам. Я не хочу, чтобы она изменилась из-за этого.

— Она вызвала на тебя полицию, Райк, — бормочет она. — Это не нормально.

— Я уже отпустил эту ситуацию, — говорю я.

Мои публицисты атаковали СМИ, отрицая обвинения и напоминая людям, что Грэг Кэллоуэй подтвердил изданию People, что наши отношения начались после того, как Дэйзи исполнилось восемнадцать. Это был его способ извиниться за необдуманное, эмоциональное решение своей жены.

Но фотографии, на которых я иду в тюрьму — заголовки, которые разошлись по всем крупным журналам — они никогда не исчезнут. Даже с публичным заявлением. Обратная реакция — я чувствовал её, даже несмотря на то, что не читаю таблоиды. Мерзкие взгляды в спортзале, взгляды в гребаном продуктовом магазине. Журнал Time снял с прилавков наш номер.