Оранжерейный цветок

Он проводит пальцем по моей припухшей губе.

— Каждую твою чертову теорию насчет мужчин я собираюсь опровергнуть, — заявляет он.

От этих слов у меня сжимается грудь. Я могу потерять сознание прямо сейчас. Я серьезно думала, что этот момент никогда не наступит.

— У меня была теория, что не целоваться намного сексуальнее, чем целоваться, — я была так глупа. Я целую вечность могу целоваться с Райком.

— Я знаю, — говорит он. — Что думаешь сейчас? — его взгляд падает на мои губы.

На моем лице появляется яркая улыбка.

— Просто поцелуй меня, черт возьми.

Что он и делает, приподнимая при этом губы в ухмылке. Но затем наш поцелуй, наше объятие становится таким же чувственным, таким же опьяняющим, как и предыдущий. Его рука скользит под мои шорты, под мои трусики, останавливаясь на моей попе. Райк сжимает ее, и я утыкаюсь ему в плечо, вскрикивая.

Я прижимаюсь к нему, сильнее сжимаю его волосы, а затем прижимаюсь губами к уголку его рта, на секунду отказывая ему в поцелуе. Он подается вперед, стараясь полноценно меня поцеловать, но я сопротивляюсь, немного уклоняясь от него. Он смотрит на мой рот, его губы приоткрыты, его взгляд искрится от желания и страсти. И когда я сокращаю расстояние между нами, провожу языком по его губам, его мышцы напрягаются в ответ. Из его горла вырывается стон.

Райк растопил во мне каждую льдинку. Я чувствую себя комфортно, находясь рядом с ним.

Это кажется правильным.

Я снова его дразню. И я откидываюсь назад, думая, что встречусь спиной со стеной. Но за мной пустота. Воздух вырывается из меня, когда я падаю назад, но Райк поддерживает меня за бедра. Он держит меня крепко, позволяя мне висеть вниз головой, от чего кровь приливает к голове.

По моему телу словно пробегает волна электричества, ощущения усиливаются раз в десять. Я начинаю смеяться, и Райк поднимает меня обратно. Мои волосы в беспорядке падают мне на лицо и плечи, словно я прокатилась на американских горках.

Мой голос эхом раздаётся на лестничной клетке: — У меня есть теория, что от отсутствия прелюдии секс лучше, помнишь?

Мы уже пересекли одну линию, и я знаю, что мы относимся к тому типу людей, что не привыкли останавливаться и сбавлять скорость. Я хочу мчаться на бешеной скорости вместе с ним. Заняться с ним сексом, словно мы звезды легкой атлетики на бейсбольном поле.

Райк целует меня в щеку, что почти заводит нас снова, но нам приходится держать себя в руках, чтобы снова не потеряться друг в друге.

— Не сейчас, — говорит он и бросает взгляд на мои часы.

— Я не устала, — говорю я ему. — Если что, я… — я даже не могу этого сказать.

— Влажная? — он убирает свою руку с моей попы и перемещает ее на переднюю часть шорт. Охренеть. Но он не просовывает свои пальцы под мои трусики. Он только кладет свою ладонь поверх моего чувственного места, его глаза не открываются от моих ни на секунду. — Ты недостаточно влажная для меня, милая.

Охх. Я тяжело дышу и обвиваю руки вокруг его шеи. Возьми меня прямо здесь. И только я подумала, что собирается отодвинуть мои трусики в сторону и просунуть в меня свои пальцы, он просто убирает руку из моих шорт.

— Почему остановился? — я хмурюсь. — Это потому что мы на лестничной клетке?

Его жесткий взгляд буквально проникает в меня.

— Кэллоуэй, я бы трахнул тебя в каждом углу каждого коридора, лестничного пролета, а затем сделал бы это снова, для убедительности.

У меня отвисла челюсть.

— И я бы лучше трахнул тебя на лестничной клетке, чем на кровати.

— Почему?

Он проводит пальцами по моим волосам, а затем держит меня за затылок.

— Так чертовски веселее, — он снова меня целует, мое тело тянется к нему. Мои бедра толкаются к его паху. Он отворачивает голову и крепко сжимает меня за талию.

— Блять, — стонет он. Его взгляд падает на то место, где наши тела соприкасаются, где его член трется о пульсирующее место моего тела.

— Насколько ты большой? — спрашиваю я, тяжело вздыхая. Я чувствую его через джинсы. Я знаю, что он большой. Знаю, что он твердый. Знаю, что он — все, чего я хочу.

— Сегодня ты этого не узнаешь.

Я выпячиваю нижнюю губу.

— И не смотри на меня своими большими зелеными глазами.

— Даже они не могут растопить твоё каменное сердце? — шучу я.

— Камень, блять, не может растаять, — возражает он. — Он лишь становится горячее.

— И насколько сейчас ты горяч?

Его брови приподнимаются.

— А ты как думаешь?

Я снова улыбаюсь.

— Итак… — начинаю я, а затем мои губы медленно опускаются, когда я кое-что осознаю. Он так и не ответил мне на вопрос о его «девушке». — Ты собираешься вернуться к той девушке, когда мы прилетим в Филадельфию? — может быть, это просто интрижка в Париже, пока мы находимся вдалеке от наших семей.

Райк сердито смотрит на меня.

— Твою мать, нет.

— Ты бы очень расстроился, если бы я встречалась с тем парнем-моделью?

Его реакция говорит сама за себя. Он ставит меня на ноги и сжимает перила по обе стороны от моего тела. Гнев искрится в его глазах.

— Ты хочешь встречаться с ним? — его слова звучит так неестественно, будто он изо всех сил старался не материться.

— Вау, тебе удалось это сказать без мата.

— Ты убиваешь меня.

Я тыкаю ему пальцем в грудь: — Ты разбил мое сердце, когда сказал мне переспать с другим парнем.

— Блять, я не… — рычит он в отчаянии и проводит рукой по волосам. Я люблю, люблю, когда он так делает, даже если расстроен. Это разжигает огонь в моем теле. — Я никогда не хотел, чтобы ты была с кем-то другим! Черт возьми, это и мне разбило сердце, когда я сказал тебе найти себе другого парня, — Райк бросает взгляд на карман своей куртки и вздыхает, раздражаясь еще сильнее. Он достает телефон, отклоняет вызов и кладет его обратно в карман. — Посмотри на меня, — говорит он мне.

Мои глаза встречаются с его. Он прижимает меня спиной к перилам.

— Я не могу даже смотреть, как ты флиртуешь с другими гребаными парнями.

Я не должна снова поднимать эту тему, но все же: — Я видела, как ты доставляешь удовольствие другой девушке, — боль снова пронзает меня изнутри, мои желудок скручивается от одного только образа. — Ты поцеловал ее колено. Ты смотрел на неё так, будто она прекрасна…

Он закрывает мне рот своей большой ладонью.

— Черт, прекрати, — парень, который пробегает марафоны, парень, который взбирается на гору в считанные секунды, сейчас тяжело дышит. — Я с ней не спал, но я не могу изменить то, что ты видела. Я бы хотел, черт возьми, но это не в моих силах.

Он с ней не спал. Этот факт почти вызывает слезы на моих глазах. Я вижу, как этот момент разрывает его тоже. И его напряженная поза, нахмуренные брови указывают на то, что он проживает те же мучения, что и я.

Он все еще держит ладонь на моих губах.

— Я игнорировал кучу дерьма в своей жизни, но я не хочу игнорировать единственную хорошую вещь, что у меня есть. Это слишком больно, — он смотрит на меня проницательным взглядом, моя же грудь наполняется чем-то чистым и теплым. — Я поцеловал тебя сегодня, потому что хотел, чтобы твои губы прикасались только к моим. Отныне и навсегда. Вот такая гребаная правда, — и он опускает свою руку.

Мое сердце бешено колотится в груди. Оно никак не может успокоиться. Отныне и навсегда. Я провожу ладонями по его рукам. Он не отступает. Он серьезно настроен. Райк хочет быть вместе, никаких больше других людей в нашей жизни.

— Что насчет твоего брата? — задаю я самый главный вопрос на миллион. — И моих мамы… и папы? — они — самые серьёзные препятствия.

— Это зависит от тебя, — отвечает он. — Мы можем им сказать, или же мы можем оставить все между нами, и рассказать, когда разница в возрасте не будет иметь для них большого значения.

— И когда же это будет?

Он качает головой.

— Я не знаю. Может, когда тебе будет двадцать.

Полтора года. Думаю, смогу столько подождать. Если мы расскажем всем сейчас, могу представить реакцию мамы. Она ни за что не позволит нам быть вместе. Слишком много головных болей и ещё больше разбитых сердец будут ждать нас при таком раскладе. Я просто хочу чего-то хорошего. Что-то правильное и без каких-либо проблем. Так что я говорю: — Я не хочу никому рассказывать.