Санкт-Петроград

Вслед за остальными она вошла в кают-компанию. Судя по всему, рулевой уже успел передислоцировать корабль подальше от шторма, потому что качка улеглась, и если бы не безбрежная морская гладь за иллюминаторами, можно было бы вообразить, что они — на суше.

Очевидно, хозяин судна ценил комфорт и питал слабость к красивой жизни: кают-компания больше походила на гостиную роскошного особняка, чем на гнездо морских разбойников. В бронзовых канделябрах горели свечи; на сервировочном столике стояли чайные чашки, марципаны и засахаренные фрукты в золочёной вазе; стулья с высокими резными спинками были укомплектованы уютными жаккардовыми подушками. Лишь напольный глобус, компас в массивном дубовом корпусе да карты морских течений, прижатые линейкой-угольником, указывали на то, что владелец сего имеет отношение к морскому делу.

— Чувствуйте себя как дома, — гостеприимно сказал Роланд. — Здесь вас не достанут, ни городовые, никто. Я приказал увести фрегат в нейтральные воды.

Скоро марципаны, ваза с фруктами, кофейник и чашки перекочевали с сервировочного столика на круглый стол посреди кают-компании. Один из матросов, деликатно постучав, передал поднос с пыльными стеклянными бутылками в кожаной оплётке.

— Знакомьтесь, — сказал Тео. — Роланд, мой сводный брат и по совместительству капитан "Летучего Голландца".

Ник тихонько присвистнул, заработав кулаком в бок от Крис.

"Летучий Голландец"... Рита вспомнила, что ей напоминает этот корабль: одноимённый ресторан, тот, что устроен прямо на корабле, стоящем на якоре на Мытнинской набережной. Она была там однажды, и хотя знала, что кораблик — не подлинник, а всего лишь современная реплика, причём весьма вольная, антураж "Голландца" произвёл на неё впечатление.

— Кофе, мадмуазель.

— Гм... — Рита замялась, понимая, что стоит бы представиться, но не зная, какое имя назвать: настоящее или вымышленное. Тео выразился определённо: подлинное имя следует держать в тайне от всех.

Но, к счастью, такие мелочи, как имена, Роланда совершенно не интересовали. А вот историю с Чашей он выслушал очень внимательно, не перебивая и даже не задавая по ходу никаких вопросов.

— На твоём месте я не стал бы таскать за собой столько людей, — покачал головой Роланд. — Особенно после инцидента на мосту.

— Пришлось. После нападения оставаться в физическом мире стало небезопасно, — веско возразил Тео. Он пил кофе медленно, маленькими глотками, прикрыв глаза от наслаждения. — Я не был уверен, что не появятся новые лярвы... А на обратные Врата у меня не хватило сил.

— Твой рассказ заставил меня о многом задуматься, — хмуро признался Роланд. — Надеюсь, фортучент примет меры.

— У меня тоже складывается ощущение, что ситуация всё больше выходит из-под контроля, — дипломатично сказал Тео, и по короткому обмену взглядами между ними Рита поняла, что главное осталось невысказанным вслух. — Но давай не будем делать преждевременных выводов. Фортучент не допустит катастрофы.

Рита не выдержала.

— Послушайте, господа. Если уж я оказалась вовлечена во всю эту котовасию, сделайте одолжение, объясните толком, что за птица этот фортучент. Судя по всему, что я успела услышать, это прямо-таки ангел во плоти: мудрый, великодушный, справедливый, словом, не правитель, а мечта утописта. А что на деле? Если эта Чаша так важна, а фортучент может помочь с её поисками — почему же он до сих пор этого не сделал? Почему мы тыкаемся куда попало, как слепые котята, а какие-то упыри натравливают на нас тонкоматериальных сущностей во-от с такими когтями и клыками? Кто направил ваших полицейских по ложному следу, что они преследуют меня и Тео, и почему фортучент преспокойно закрывает на это глаза? Извините, если ошибаюсь, но лично у меня складывается такое впечатление, что фортучент — фигура чисто номинальная и ничего не решает. Либо — что ещё хуже — ему глубоко фиолетово, что происходит с миром, вверенным его заботам.

Только закончив свою эмоциональную тираду, Рита обнаружила, что вскочила на ноги. Покраснев как варёный рак, она неловко плюхнулась на место, пыхтя и сердито сверкая глазами из-под сдвинутых бровей. За свою недолгую жизнь она успела выработать в себе стойкое неприятие к политике, граничащее с отторжением, и на дух не переносила рассуждений на подобные темы, — но теперь именно ей пришлось волей-неволей вникать в происходящее.

По напряжённым выражениям, застывшим на лицах Роланда и Тео, Рита поняла, что она сломала лёд. И теперь, когда она отважилась проговорить вслух всё то, что уже давно витало в атмосфере, оставаясь невысказанным, больше уже не было смысла ходить вокруг да около, оперируя намёками. Пришла пора называть вещи своими именами.

— Неудивительно, что ты задаешься такими вопросами, — сказал Тео после долгой паузы — когда у Риты перестал валить из ушей пар, как у закипающего чайника. — Ты — не резидент инфрамира, само собой, ты многого не знаешь.

— Да, верно, — ершисто отозвалась Рита. — В таком случае просветите меня.

Тео открыл рот, чтобы продолжить, но капитан заговорил первым:

— Фортучент — не ангел во плоти и не святой. Впрочем, никто его и не идеализирует. Фортучент — всего лишь человек. Как и его предки, как и наследник. Правящая династия — такие же люди, как мы с тобой, и этой традиции уже много столетий. Практика показывает, что именно люди, а не тонкоматериальные сущности, порождённые творческой энергией, — наиболее успешные самодержцы.

— Ага, эффективные менеджеры, — фыркнула Рита.

— Именно. Так вот, у фортучента много сил, много прав и полномочий, но и обязанностей тоже немало. Его зона ответственности — весь инфрафизический мир; Санкт-Петроград — это всего лишь резиденция и столица. Представляешь себе масштабы работы?

— Даже представить боюсь.

— Огромные территории, за счет наслоений и субпространств многократно превышающие территории человеческого мира. Сотни и тысячи одушевлённых сущностей, многие из которых не очень-то уживаются друг с другом, а некоторые — откровенно враждуют между собой. Миллионы эфирных и астральных существ, проекции из сновидений и эмоций, волны, излучаемые сильными личностями в твоём мире и получившие отражения здесь, — и у каждого из них свои желания, потребности и интересы. Нужно быть гениальным миротворцем, чтобы продержаться хотя бы один рабочий день, не допустив падения всего сущего в пучину хаоса... Возможно, фортучент, имея связь с Чашей, действительно мог бы отследить местоположение артефакта. Но на это ему пришлось бы потратить немалое количество энергии — а значит, на какое-то время потерять контроль над ситуацией в целом и подвергнуть тысячи подданных неоправданному риску.

— Но ведь без Чаши вообще всё полетит в тартарары, — заметила Рита. — И найти её — первостепенная задача. Значит, риск вполне оправдан.

— Существуют и другие способы отследить Чашу, — заметил Роланд. — Уверен, именно этим сейчас и заняты спецслужбы. Очевидно, что похититель не желает сдаваться так просто, и чтобы потянуть время, подкинул ложную информацию. Сыщики же обязаны отрабатывать все версии, — он глотнул кофе. — А ваше бегство и отчаянное желание во что бы то ни стало уйти от погони лишь усилило их подозрения.

— Хочешь сказать, там, на мосту я должен был дать им себя арестовать? — возмутился Тео. — На пару с девчонкой, оказавшейся не в том месте не в то время, и парочкой оболтусов, которые вообще не при делах?

— Нет, конечно, — спокойно отозвался Роланд. — Я лишь обрисовываю сложившуюся ситуацию — чтобы лучше понимать, что делать и как быть.

— Где мы сейчас? — нарушила Рита воцарившееся за столом задумчивое молчание. — Нас здесь не достанут?

— Безусловно, — оскорблённо надулся капитан. — Мы не какие-нибудь там каботажники, а настоящие морские волки!.. Мы в Атлантике, приблизительно на широте Гибралтара, в зоне безветрия, — ответил он на первый вопрос. — Признаться, пришлось попотеть, чтобы покрыть расстояние от устья Невы до открытого океана. Но "Голландцу" и не такое под силу.