Страница 34 из 268
Стражник облизал пересохшие губы и подался назад. Мор соскочил с Бинки и шагнул к нему.
— Я хочу сказать, кто идет туда? — сделал еще один заход стражник с той смесью настырности и самоубийственной глупости, которая отличала его с самого начала службы и которая на ранних этапах способствовала его продвижению в военной карьере.
Мор легким движением перехватил копье и отбросил в сторону. На лицо ему упал свет факела.
— Мор, — тихо произнес он.
Любому нормальному солдату этого хватило бы за глаза и за уши, но этот стражник был материальным воплощением служебного рвения.
— Я хочу сказать, друг или враг? — запинаясь продолжал он, стараясь избегать взгляда Мора.
— А что бы ты предпочел? — усмехнулся тот в ответ.
Это была еще не совсем та усмешка, которой усмехался его хозяин. Но она подействовала вполне эффективно.
Стражник облегченно всхлипнул и отошел в сторону.
— Проходи, друг, — пробормотал он.
Через зал Мор широкими шагами направился к лестнице, ведущей в королевские аппартаменты. С тех пор как Мор последний раз побывал здесь, зал претерпел существенные изменения. Повсюду висели портреты Кели; они заменили даже древние, рассыпающиеся боевые знамена в сумрачных высотах под крышей.
Всякий проходящий через дворец нашел бы для себя абсолютно невозможным сделать больше двух шагов без того, чтобы не упереться взглядом в очередной портрет. Часть сознания Мора терялась в догадках о смысле портретов, в то время как другую тревожил мерцающий купол, смыкающийся над городом. Но большая часть его сознания представляла собой горячий, клубящийся сгусток гнева, растерянности и ревности.
— Мальчик-который-ходит-сквозь-стены!
Он вздрогнул и поднял голову. На верху лестницы стоял Кувыркс.
Волшебник тоже сильно изменился, с горечью отметил про себя Мор. Хоть и не так сильно, как все остальное. Кое-какие свои особенности он сохранил.
Да, он носил теперь черно-белое, расшитое блестками одеяние. Да, его остроконечная шляпа достигала метра в высоту, и ее украшало большее количество мистических символов, чем имеется на стоматологической карте больного. Да, его красные бархатные туфли скрепляли серебряные пряжки, а носки туфлей закручивались, точно змеи. Но несмотря на все это на его воротничке, как и прежде, виднелось несколько пятен. И вид у него был такой, как будто он что-то жует.
Он наблюдал за Мором, пока тот поднимался по лестнице.
— Ты чем-то рассержен? — произнес он. — Я начал работать над твоей проблемой, но тут возникла куча других дел. Очень трудно проходить сквозь… Почему ты так на меня смотришь?
— Что ты здесь делаешь?
— Мог бы задать тебе тот же самый вопрос. Хочешь клубники?
Мор бросил взгляд на маленькую плетеную корзинку в руках волшебника.
— Посреди зимы?
— На самом деле это капуста плюс капелька чар.
— А вкус как у клубники? — Кувыркс вздохнул.
— Нет, как у капусты. Заклинание действует не до конца. Я думал развеселить этим принцессу, но она швырнула ягодами в меня. Стыдно их так разбазаривать. Угощайся.
— Она швырнула ими в тебя? — задохнулся Мор.
— И боюсь, попала точно в цель. Очень волевая юная дама.
Привет, произнес голос из дальнего уголка сознания Мора, это опять ты, обращаешь свое внимание на один моментик: шансы того, что принцесса хотя бы задумается над возможностью сам понимаешь чего с этим парнем, более чем зыбкие.
Убирайся, подумал Мор. Его подсознание начинало беспокоить его. Похоже, у него налажена прямая связь с теми частями тела, которые в данный момент он предпочитал игнорировать. А вслух он сказал:
— А почему ты здесь? Это как-то связано со всеми этими портретами?
— Хорошая идея, правда? — просиял Кувыркс. — Я прямо горжусь собой.
— Прости меня, — слабым голосом ответил Мор. — У меня был напряженный день. По-моему, мне надо присесть.
— А вон, в Тронном зале можно. В это время там никого не бывает. Все спят.
Мор кивнул, затем с подозрением посмотрел на волшебника.
— Но ты почему здесь? Чем ты тут занимаешься?
Кувыркс чуть не подавился.
— Ну, как бы это сказать… — замялся он, — в общем, я решил взглянуть, не найдется ли чего-нибудь в кладовке.
Он пожал плечами[6].
Теперь настало время сообщить читателю, что Кувыркс тоже заметил, что Мор — пусть утомленный ездой и недосыпанием, — излучает некое внутреннее сияние и (что странным образом не гармонировало с его неизменившимися физическими размерами) стал чем-то большим, чем эта жизнь. Разница между Кувырксом и обычными людьми заключается в том, что он, благодаря магическому образованию, прекрасно знает: в оккультных вопросах очевидный ответ, как правило, неверен.
Мор может рассеянно ходить сквозь стены, пить неразбавленную укипаловку, после употребления которой мужьями жены часто становятся вдовами, и при этом оставаться трезвым вовсе не потому, что превращается в призрак. Он способен на все это потому, что становится опасно реальным.
Если юноша оступается во время пути по безмолвным коридорам и, сам того не замечая, махом проходит сквозь мраморную колонну, сразу ясно: с его точки зрения, мир превращается в довольно-таки невещественное место.
— Ты только что прошел сквозь мраморную колонну, — прокомментировал Кувыркс. — Как тебе это удалось?
— В самом деле?
Мор очнулся и посмотрел на колонну. Она выглядела достаточно прочной.
Он ткнул в нее локтем. Стало больно. Позже на этом месте появился легкий синяк.
— Могу поклясться, что ты прошел сквозь нее, — подтвердил Кувыркс. Волшебники замечают такие вещи. — С этими словами он потянулся к карману балахона.
— В таком случае ты, наверное, заметил и купол над страной?
Кувыркс издал странный пищащий звук. Кувшин, который он держал в руке, упал и разбился о плиты; в воздухе запахло слегка прогорклым майонезом.
— Уже?
— Не знаю, как насчет уже, — пожал плечами Мор, — но по стране скользит нечто вроде потрескивающей стены. И похоже, никого это не волнует, а…
— Как быстро она движется?
— …она изменяет вещи!
— Ты сам это видел? Насколько далеко она сейчас? Как быстро движется?
— Разумеется, видел. Я дважды проскакал сквозь нее. Это было как…
— Но ты же не волшебник. С какой стати…
— А чем ты здесь вообще занимаешься, если уж на то пошло…
Кувыркс набрал в легкие побольше воздуха.
— Все заткнулись! — пронзительно крикнул он.
Воцарилось молчание. Затем волшебник схватил Мора за руку.
— Пошли, — приказал он, таща его по коридору. — Я не знаю, что ты собой в точности представляешь. И надеюсь, когда-нибудь у меня будет время это выяснить. Но сейчас не до того. Очень скоро произойдет нечто действительно ужасное, и я думаю, ты имеешь к происходящему какое-то отношение.
— Нечто ужасное? Когда?
— Зависит от того, где находится стена и с какой скоростью движется, ответил Кувыркс, затаскивая Мора в боковой коридор.
Когда они уперлись в маленькую дубовую дверь, он отпустил руку юноши и вновь принялся рыться в кармане. Наконец он вытащил оттуда маленький, твердый, как камень, кусочек сыра и неприятно размякший помидор.
— Подержи, ладно? Спасибо. Опять зарывшись в карман, он извлек ключ и отпер дверь.
— Эта штука убьет принцессу, да? — спросил Мор.
— Да, — буркнул Кувыркс. — И опять же, нет. — Он сделал паузу, держась за ручку двери. — Это было довольно проницательно с твоей стороны. Как ты догадался?
— Я… — Мор заколебался.
— Она поведала мне очень странную историю.
— Полагаю, да, — согласился Мор. — Если в ее историю невозможно было поверить, значит, она рассказала правду.
— Ты — это он, да? Помощник Смерти?
— Да. Однако сейчас я не на работе.
— Приятно слышать.
Кувыркс захлопнул дверь и завозился, ища огарок. Раздался хлопок, как будто пробка вылетела из бутылки. Последовали вспышка синего пламени и хныкающие звуки.
6
Там нашлось полкувшина престарелого майонеза, кусок очень старого сыра и помидор с разросшейся белой плесенью. Хотя в дневное время суток дворцовая кладовая Сто Лата содержала в себе пятнадцать оленьих туш, сто связок сельдерея, пятьдесят бочонков масла, двести копченых заячьих тушек, семьдесят пять говяжьих грудинок, две мили разнообразных колбас, разнообразную дичь, восемьдесят дюжин яиц, несколько осетров из Круглого моря, чан черной икры и фаршированную оливками слоновью ногу. В общем, Кувыркс имел возможность еще раз убедиться: универсальное проявление сырой магии, магии в натуральном ее виде, заключается в том, что в любой домашней кладовой, если ее посетить тайком ночью — независимо от дневного содержимого, — неизменно найдутся лишь полкувшина престарелого майонеза, кусок очень старого сыра и покрытый белой плесенью помидор.