Страница 50 из 77
— Гастон, бедный Гастон! Как бы я хотел, чтобы он дожил до этого дня!
Даниэль Фернандес стоял в самом центре креста, приложив к уху радиоприемник.
— Спасатели нашли крест, — объявил он вновь прибывшим. — Мы только что услышали по радио, что они видели его на какой-то горе Святой Елены.
Эта новость несказанно обрадовала вернувшихся из похода. «Какой еще крест, если не наш, можно обнаружить в горах?» — рассуждали они. Все заключили, что горой Святой Елены была, по всей видимости, гора позади них, и остаток утра провели в ожидании спасателей. Все это время Фернандес не отнимал приемник от уха. Он услышал, что вместе с уругвайским «Дугласом С-47» в поисках «Фэйрчайлда» участвуют чилийские и аргентинские самолеты, а аргентинские власти изучают фотографии креста, который, по их предположению, находится на территории Аргентины.
Пока Фернандес слушал радио, Метоль вынес из салона небольшую статуэтку святой Елены, найденную среди вещей Лилианы, и вместе с группой своих юных друзей вознес молитву этой небесной покровительнице всех пропавших без вести. Ревностные католики общины дали торжественный обет: если у них родятся дочери, они нарекут их Еленами.
Юноши ждали появления вертолетов и в полдень услышали доносившийся из-за горы звук, похожий на гул работающих винтов. Они обнялись и запрыгали от радости, но радость оказалась преждевременной. Гул начал ослабевать и вскоре совсем стих, растворившись в безмолвии Анд. Звук, принятый за механический стрекот, на самом деле оказался шумом сходивших с далеких гор лавин.
Когда наступил вечер, все забрались в фюзеляж и попытались вдумчиво во всем разобраться, несмотря на очевидное горькое разочарование. Разве в последнее время какой-либо самолет, откуда можно увидеть один из выложенных ими крестов, пролетал над ними или хотя бы над хвостом «Фэйрчайлда»? И если их обнаружили, то почему не прилетели вертолеты?
На следующее утро — очень рано и на сильном морозе — Фито, Сербино и Альгорта вернулись к оставленному на склоне телу, чтобы отрезать от него последние куски мяса. Парни снова съели чуть больше положенного, ни минуты не сомневаясь, что заслужили это небольшое вознаграждение за свой специфический труд, и наполнили рюкзаки мясом. От тела остались лишь череп, позвоночник, ребра и ступни. Разрубив череп, ребята почувствовали запах гнили и поэтому мозг брать не стали.
2
Утром 15 декабря все сидевшие в выставленных перед самолетом креслах увидели, как что-то стремительно несется вниз по горному склону. Сначала им показалось, что это камень, отколовшийся от скалы из-за таяния снегов, но, когда объект немного приблизился, они угадали в его очертаниях человеческую фигуру и разглядели в ней Висинтина. Издалека могло показаться, что катился он как попало, но на самом деле спуск был управляемым — парень сидел на подушке. Подкатившись к фюзеляжу, он резко затормозил пятками.
Вереница страшных мыслей пронеслась в головах тринадцати человек, пока они смотрели на товарища, с трудом пробиравшегося по глубокому снегу. Некоторые подумали, что либо два других участника экспедиции погибли, либо все они спасовали и решили вернуться и первым оказался Висинтин. Остальные не спешили отчаиваться и надеялись, что путников заметили с самолета, недавно пролетавшего над долиной.
Висинтин подошел к взволнованным приятелям и объяснил, что произошло.
— Нандо и Мускул добрались до вершины. Они пошли дальше, а меня отправили назад, чтобы у них осталось больше провианта.
— А что по ту сторону горы? — спросили ребята, столпившись вокруг него.
— Горы… Горы до самого горизонта. Лично я думаю, что шансов у нас маловато.
И снова выжившие пали духом. Еще одна их мечта — мечта о зеленых долинах за горой — вдребезги разбилась о беспощадную действительность. То, что сказал Висинтин потом, опечалило их еще больше.
— Путь был адски трудным, — вымолвил он. — К вершине мы поднимались три дня. Если им предстоит совершить еще одно такое восхождение, не думаю, что они справятся.
— А сколько времени у тебя занял спуск?
Висинтин рассмеялся:
— Минут сорок пять. Спускаться — не проблема. Вот подниматься…
Он помолчал, а потом добавил:
— Что удивительно, снега меньше не на западе, а на востоке, — он указал в ту сторону, куда спускалась долина, — и Мускул уверял нас, что разглядел там дорогу.
— Дорогу? Где?
— На востоке.
Штраухи покачали головами:
— Это невозможно. Чили на западе.
— Да, верно, — заговорили наперебой ребята, — Чили на западе… Чили на западе.
В полдень разгорелся спор по поводу того, сколько мяса полагалось Висинтину на обед. Ему дали столько же, сколько и остальным, однако он потребовал дополнительную порцию.
— Ты ведь больше не участник экспедиции, — сказал Эдуардо.
— Я знаю, — ответил Висинтин, — но я только что из нее вернулся. Мне нужно восстановить силы… И потом, ел я там совсем мало, потому что отдал весь свой паек Нандо и Мускулу.
Тогда распределители провизии дали ему еще немного мяса, но предупредили, что в дальнейшем продовольственных привилегий у него не будет. Висинтин пошел вокруг самолета с подносом, подбирая все легкие, какие удавалось найти. До этого легкие выбрасывались (за исключением одного случая, когда Канесса принял их за печень), и никто даже не считал нужным засыпать их снегом, поэтому они начали гнить под солнечными лучами и покрываться плотной кожистой пленкой.
Юноши наблюдали за тем, как Висинтин поднимает легкие и раскладывает на своем участке крыши.
— Неужели ты собираешься их есть? — спросил кто-то из приятелей.
— Да.
— Но ты же можешь отравиться!
— Вовсе нет. Мускул сказал, что от них тоже есть польза.
Висинтин на виду у всех отрезал несколько ломтиков от сгнивших легких и съел их. Увидев, что хуже ему не становится, некоторые смельчаки решили рискнуть и последовать его примеру. Этот шаг был обусловлен скорее стремлением испытать новые вкусовые ощущения, нежели нехваткой пищи, ведь тающий снег уже начал обнажать останки погибших во время и сразу после авиакатастрофы. Таких трупов насчитали десять. Пять из них договорились есть только в случае крайней необходимости. Один они почти полностью разделали до схода лавины, но оставшиеся четыре, не считая тел пилотов, по-прежнему сидевших в кабине, прекрасно сохранились в снегу и могли обеспечить общину пропитанием еще на пять-шесть недель. В телах первых жертв авиакатастрофы было больше мяса, причем лучшего качества, чем мясо погибших в последующие недели.
Неожиданные «плоды» таяния снегов могли пробудить в наименее дисциплинированных обитателях «Фэйрчайлда» желание ослабить режим жесткой продовольственной экономии, но Штраухи понимали, что, вероятно, потребуется снарядить вторую экспедицию и обеспечить ее провиантом для гораздо более долгого пути, чем тот, что, как они сначала полагали, предстояло проделать Канессе, Паррадо и Висинтину. Кузены выкопали в снегу две ямы: в одну снесли тела, которые договорились пока не трогать, в другую — трупы, подлежащие разделыванию по мере необходимости.
Теперь уже не было нужды есть гнилые легкие и внутренности покойников, выпотрошенных несколькими неделями ранее, но половина общины продолжала включать их в свой рацион. Парни чудовищным волевым усилием заставили себя есть человеческую плоть вообще, но, питаясь ею регулярно, смогли пробудить в себе аппетит. Инстинкт выживания стал безжалостным тираном, властно требовавшим от них, чтобы они не просто ели мертвых друзей, но еще и привыкли к такой пище.
Наверное, самым парадоксальным примером в этом отношении был утонченный интеллектуал-социалист Педро Альгорта. В отличие от большинства товарищей, Педро не происходил из фермерской среды, но именно он одним из первых начал оправдывать поедание тел погибших, сравнивая его с вкушением тела и крови Христовых во время причащения. И вот теперь, когда был найден труп, от которого не так давно впервые отрезали куски мяса, Альгорта с ножом в руке сел на подушку и отделил гнилую и пропитавшуюся влагой плоть, оставшуюся на плечах и ребрах. Выжившим по-прежнему нелегко было заставить себя есть то, что явно выглядело как часть человеческого тела, например руку или ступню, но выбора не было.