Страница 48 из 77
— Может, да, а может, и нет, — возразил Паррадо. — Но одно мы знаем точно: на западе — Чили. Если будем двигаться на запад, выйдем к людям.
— Если будем двигаться на запад, рано или поздно сломаем себе шеи.
Паррадо вздохнул.
— В общем, так: лично я иду назад, — отрезал Канесса.
— А я пойду вперед, — сказал Паррадо. — Если ты доберешься до той полосы и выяснится, что никакая это не дорога, еще одной возможности пройти теперешним маршрутом не представится. У парней внизу заканчивается пища. Для новой экспедиции ее точно не хватит. Тогда все мы проиграем и навсегда застрянем в Андах.
В тот вечер каждый остался при своем мнении. Среди ночи Висинтин увидел далекую вспышку молнии. Он разбудил Канессу и поделился с ним опасением, что над лагерем может разразиться гроза, однако ночь была ясной и безветренной, и оба снова уснули.
За ночь решительность Паррадо нисколько не ослабла. Как только забрезжил рассвет, он начал готовиться к восхождению. А вот Канесса уже засомневался в необходимости вернуться к «Фэйрчайлду», поэтому предложил Паррадо и Висинтину оставить ему их рюкзаки и взобраться чуть выше, чтобы понять, добрались ли они до настоящей вершины. Паррадо согласился и без промедления начал карабкаться вверх, Висинтин — за ним. Нандо, сгорая от нетерпения, быстро продвигался к заветной цели и вскоре оставил Висинтина далеко позади.
Подъем превратился в тяжелейшее испытание на выносливость. Заснеженная скала была почти отвесной, и Паррадо приходилось выдалбливать в снегу углубления для рук и ног, которые очень пригодились Висинтину. Даже риск сорваться в глубокую пропасть не останавливал Нандо. Склон был таким крутым, а небо над головой сияло столь ослепительной голубизной, что юноша понимал: вершина совсем рядом. Его толкали вперед азарт альпиниста, чувствующего близость цели, и стремление поскорее увидеть то, что находилось на противоположном склоне. Покоряя фут за футом[91], Нандо твердил себе:
— Я увижу реку, долину, зеленую траву и деревья…
И вдруг склон перестал быть отвесным: он переходил в небольшой пологий откос, потом в горизонтальный участок около двенадцати футов[92] шириной и обрывался вниз скальной стеной уже с другой стороны. Паррадо оказался на вершине!
Однако радость владела им всего несколько мгновений, до тех пор пока он не выпрямился. Взгляду открылись не зеленые долины, сбегающие к Тихому океану, а бесконечная череда покрытых снегом горных вершин. С того места, где он стоял, ничто не мешало обозревать безграничные Андийские Кордильеры, и впервые за все время, проведенное в горах, Паррадо почувствовал, что всем его надеждам пришел конец. Он рухнул на колени. Хотелось рыдать и проклинать небеса за такую несправедливость, но с губ Паррадо не слетело ни звука. Когда он поднял глаза, тяжело дыша от напряжения в разреженном горном воздухе, минутное отчаяние уже прошло, и его охватила эйфория от осознания того, что ему удалось совершить. Да, впереди, до самого горизонта, виднелись только скалы, но Паррадо смотрел на них сверху вниз, а это значило, что он взобрался на одну из высочайших гор в Андах. «Я покорил эту вершину, — подумал он, — и назову ее „Селер“, в честь отца».
Нандо достал из кармана губную помаду, которой мазал потрескавшиеся губы, и запасной полиэтиленовый пакет. На пакете вывел помадой надпись «Селер» и положил его под камень, после чего сел и погрузился в созерцание горного пейзажа.
Внимательно разглядывая горы впереди, он заметил на западе две голые вершины.
— Анды должны где-то заканчиваться, — сказал он себе. — Вполне возможно, те две горы находятся в Чили.
При этой мысли юноша снова воодушевился на подвиги, хотя, конечно, ничего не знал об Андах. Услышав, что Висинтин зовет его снизу, Нандо радостно прокричал ему в ответ:
— Возвращайся в лагерь и приведи Мускула. Скажи ему, что все будет хорошо. Пусть поднимется и посмотрит сам!
Висинтин кивнул и начал спуск, а Паррадо продолжил любоваться Андами с вершины горы Селер.
Пока Паррадо и Висинтин поднимались к вершине, Канесса сидел рядом с рюкзаками и смотрел на далекую полосу, постепенно менявшую свой цвет. Чем дольше он ее разглядывал, тем меньше сомневался в том, что это именно дорога, но через два часа вернулся Висинтин и сообщил, что Паррадо достиг цели и просит Канессу присоединиться к нему.
— Ты уверен, что он на вершине?
— Да, вполне.
— Сам-то ты туда забирался?
— Нет, но Паррадо говорит: там чудесно. И еще сказал, что все будет хорошо.
Канесса нехотя поднялся на ноги и начал карабкаться вверх. Свой рюкзак он оставил Висинтину, но все равно потратил на восхождение на час больше Паррадо. Парень воспользовался ступеньками, выкопанными в снегу его друзьями, и, когда почти преодолел весь маршрут, позвал Нандо. Тот объяснил, где пролегает самый безопасный путь. Следуя советам товарища, Канесса вскоре оказался на вершине.
Увиденное вызвало у него те же чувства, какие испытал в первые мгновения Паррадо. Канесса устремил полный ужаса взгляд на нескончаемую череду скал на западе.
— Мы погибли, — вырвалось у него. — Нам конец. У нас нет ни малейшего шанса выбраться из этих проклятых гор.
— Но ты посмотри на запад, — сказал Паррадо. — Неужели не видишь? Вон там, слева. Две горы без снега.
— Вон те титьки, что ли?
— Да, именно.
— Но до них десятки миль[93]. Дней пятьдесят пути.
— Пятьдесят дней? Ты так думаешь? Посмотри туда, — Паррадо показал на гору, находившуюся на полпути между ними и вершинами без снега. — Если мы спустимся с той горы и пойдем по долине, то доберемся вон до той развилки. Одно из ответвлений ведет как раз к титькам.
Посмотрев в ту сторону, куда указывал Паррадо, Канесса увидел долину и развилку.
— Может быть, ты и прав, — сказал он, — но все равно идти туда дней пятьдесят, а еды у нас только на десять.
— Знаю, — ответил Паррадо. — Но я вот о чем подумал. Давай отправим Тинтина обратно к самолету.
— Не уверен, что он захочет туда идти.
— Пойдет, если мы ему объясним, зачем это нужно. Его провиант заберем себе. Если будем экономить, пищи нам хватит на двадцать дней.
— А потом?
— Найдем еще какую-нибудь еду.
— Ну не знаю, — засомневался Канесса. — Думаю, лучше все-таки спуститься и идти к той дороге.
— Ну и иди, — резко сказал Паррадо. — Давай ищи свою дорогу, а я пойду в Чили.
Проторенной тропой они начали спускаться и к пяти вечера добрались до Висинтина и рюкзаков. Висинтин растопил немного снега, и ребята смогли утолить жажду, а потом принялись за мясо. За трапезой Канесса обратился к Висинтину самым непринужденным тоном, на который был способен:
— Слушай, Тинтин, Нандо думает, тебе лучше вернуться к самолету. Тогда у нас будет больше еды.
— Вернуться? — проговорил Висинтин, и его лицо просияло. — Конечно, как скажете!
Не успели оба его товарища и глазом моргнуть, как он поднял с камней рюкзак и уже приготовился забросить его за плечи.
— Не сейчас, — остановил его Канесса. — Лучше завтра утром.
— Утром? Отлично, идет!
— Ты не возражаешь?
— Нет. Как скажете, так и сделаю.
— Когда вернешься к нашим, — сказал Канесса, — передай им, что мы ушли на запад. Если спасатели вас найдут, пожалуйста, не забудьте про нас.
В ту ночь Канесса не спал. Он вовсе не был уверен, что продолжит поход вместе с Паррадо, а не вернется к самолету с Висинтином, и при свете звезд продолжал спорить с Нандо. Висинтин уснул под звук их голосов. К утру, когда все проснулись, Канесса уже решил двигаться вперед. Забрав у Висинтина мясо и другие вещи, которые могли пригодиться (револьвер не взяли, так как всегда считали его лишним грузом), Канесса и Паррадо приготовились отправить товарища в обратный путь.
— Скажи, Мускул, — обратился Висинтин к Канессе, — есть ли что-то… ну какие-то части тела, питаться которыми нежелательно?