Отравленная кровь

– Позаботься о ней, – сказал он, уходя. – Я не смог.

Марика кивнула. Она совсем не знала Гайдиара, но он показался ей славным парнем. Кажется, он искренне любил сестру.

Подбежав к Эль, она упала перед ней на колени. Голова бывшей Богини запрокинулась, глаза были закрыты, а лицо бледно. Хоть она потеряла много крови, жизнь еще билась в хрупком, но сильном теле.

Оторвав кусок ткани от юбки, Марика туго перевязала запястье Эль. Пока никто не помешал, подняла девушку с кресла. Та весила меньше Марики, но все равно было тяжело. Тащить на себе бездыханное тело не так-то просто. К счастью на помощь подоспел Дарк. Сняв с себя сюртук, накинул его на плечи Эль, а затем подхватил девушку на руки.

Спустившись с лестницы, они пересекли площадь и свернули в первый же проулок. Жандармы, занятые бунтом, забыли о Богине. Их беспечность позволила беглецам уйти незамеченными.

* * *

По улицам столицы Иллари разлилось огненное море. Его волны перекатывались по мостовым и площадям, озаряя ночь алым. Морем были люди, несущие в руках факелы. Они стекались к дворцу, грозясь пролиться на него пламенным водопадом.

Тантала, избранная утром новым воплощением Богини, с тревогой следила с балкона за толпой. Здравый смысл подсказывал: вряд ли люди явились высказать почтение обитателям дворца. Еще свежи были воспоминания о бунте в день ритуала освобождения. Тело Эльмидалы не нашли, и ее объявили мертвой заочно.

– Тревожно мне за острова, дочь, – вздохнул верховный жрец. – Лихие времена наступили. Не припомню, чтобы когда-либо народ шел войной на своего повелителя.

– Это оттого, что в старину повелители были справедливыми, не то, что сейчас.

– Молчи, глупая, – жрец оглянулся. – Не доведи Богиня, услышит кто.

– Мне страшно, – призналась Тантала. – Что если нам не пережить эту ночь?

– Выдумаешь тоже. Все будет хорошо, – он погладил дочь по голове, избегая прикосновений к коже, покрытой порошком ишару. – Бунтовщикам не перебраться через дворцовые стены.

– Обними меня, папа, – попросила девушка.

Она не называла его так лет с пяти. Слишком рано его малышка стала самостоятельной. Квист не мог отказать этой внезапной детскости, которую, как он думал, дочь утратила навсегда. Наплевав на запрет, жрец прижал Танталу к груди. Ни один закон в мире не запретит отцу обнимать дочь…

Наследнику Гайдиару тоже не спалось. Знание того, как высоки и крепки стены дворца, не унимало волнение. Бунтовщикам через них не перебраться и уж точно не проломить. И все же Гай не находил себе места.

Жива ли Эльмидала? Этот вопрос он задавал себе снова и снова. О Богиня, он бы отдал место наследника любому из младших братьев, только бы знать наверняка, что с ней все в порядке.

Их пути с сестрой давно разошлись, и не по воле Гая. Если он вел себя с ней по-скотски, то исключительно ради того, чтобы она почувствовала его боль. Эль была его единственным другом. День, когда она отвернулась от него, разделил жизнь Гая на до и после, но он никогда не прекращал любить свою маленькую сестренку.

В порыве отчаяния Гай сделал то, чего не делал с трех лет – опустился в позу покорности для молитвы.

– Великая Богиня, внемли моей просьбе, – шептал он. – Прости, если можешь, Эльмидалу за нарушение запрета и даруй ей долгую, счастливую жизнь…

Император метался по роскошным покоям. До слуха долетали крики разъяренной толпы, требующей его на растерзание. Нос улавливал запах гари. Клеон Багряный напоминал загнанного в угол зверя. Но именно такой зверь опаснее всего.

– Готово? – спросил он появившегося в дверях невольника.

– Да, повелитель, – поклонился тот.

– Отлично, – император криво усмехнулся. – Они хотят огня. Я дам им огонь.

Подхватив свечу, он покинул покои. А вскоре люди, рвущиеся во дворец, с криком отхлынули от него, давя и сминая друг друга. Вслед им летели камни и пламя.

Земля содрогнулась от мощного взрыва, разрушившего дворец. На его месте образовался огненный шар. Кого-то убило обломками, кого-то затоптали, а кто-то заживо сгорел. Много простых илларцев полегло в тот день, но еще больше знати и жрецов – все, кто был в ту злополучную ночь во дворце…

Эль наблюдала взрыв с балкона гостиницы. Он окрасил ночное небо желтыми и алыми всполохами. Почудилось, солнце раньше времени вышло из-за горизонта, так стало светло. А когда она поняла, что источник света – ее дом, и что его больше нет, первым порывом было кинуться туда. Разгребать золу руками в надежде найти хоть кого-то живого. Но кто переживет подобное?

Отец частенько хвалился, что у него все припасено на крайний случай. Если кто-то вздумает его сместить, он взорвет дворец, разнесет его по камушкам. Чтоб ни себе, ни людям. Таким он был собственником. И ведь сделал, как задумал. Император всегда держал слово.

– Что это было? – Марика, выскочив на балкон, вгляделась в огненный шар на горизонте. – Там ведь находится дворец.

– Находился, – поправила Эль. – Теперь уже нет.

– Но как же твоя семья?

– Ее тоже нет. И воплощения Богини нет, – она провела рукой по предплечью, стирая с кожи остатки порошка. Ей все еще было тяжело стоять на ногах, но молодое тело быстро восстанавливалось.

– Зато есть Эльмидала, – подбодрила Марика. – Для начала этого достаточно.

– Пожалуй, даже слишком много.

Дом и семья Эль погибли, горше этой потери была потеря Рейна. Никто толком не знал, что с ним стало. Но по тому, как Марика отводила глаза, Эль предположила худшее. Приговор привели в исполнение. При мысли о том, каким образом Рейн окончил земной путь да еще по ее вине, щемило в груди. Горе разъедало Эль, как ржавчина железо. Боль была почти физической, мешала вздохнуть. Ее бы выплакать, но глаза как назло оставались сухими.

Она вернулась в комнату, и солнечный по имени Дарквинн, сказал, что через пару часов они отправятся в порт на поиски корабля. В городе восстание. Удобнее момента для бегства не найти. Он также намекнул, что Эль не мешает привести себя в порядок.

Марика вызвалась ей помочь. Эль, привыкшая, что все делают служанки, сама даже вымыться не могла: забираясь в дубовую ванную, она чуть не опрокинула ее на себя. Умывая лицо, попала мыльной пеной в глаза, и та едва их не разъела. Без Марики она бы не справилась. То, что для других – ежедневная рутина, для нее – испытание. Но через него стоило пройти, ведь в результате кожа приобрела естественный оттенок. Эль, вытянув руки перед собой, любовалась их белизной. Собственное тело выглядело непривычно, словно чужое.

Она вымоталась, как будто не ванну принимала, а таскала каменные блоки. Но это было лишь начало. Теперь предстояло одеться. Марика подобрала платье. Длинное с кучей застежек, а главное не просвечивающее. Вдвоем они кое-как натянули его на Эльмидалу.

Одежда сковывала движения. Эль едва могла передвигаться: юбка путалась между ног, лиф сдавливал грудь, не давая дышать полной грудью. Как девушки носят подобные наряды?

– Не вертись, – смеялась Марика, застегивая крючки. – Ты не помогаешь, а только мешаешь.

– Как ты это делаешь? Пальцы ведь можно сломать.

– Привыкнешь.

Эль сильно в этом сомневалась. Она чувствовала себя беспомощным младенцем. За ней придется постоянно приглядывать, как за ребенком. Она будет обузой для любого, кто вздумает позаботиться о ней.

– Спасибо тебе за все, – поблагодарила она. – У меня никогда не было подруги. Надеюсь, ты ей станешь.

Не без внутренней дрожи она взяла Марику за руку. Дотрагиваться до других было непривычно. Марика в ответ дернулась, как если бы прикосновение обожгло. Эль поняла это по-своему.