Отравленная кровь

Глава 19

Страшно заявляться без приглашения к благородной. Верда сомневалась, не повернуть ли назад? Хозяйские проблемы никоим боком ее не касались. А с другой стороны как не касались? Ежели госпожа нарушила запрет, так это всем илларцам плевок в душу. И ей – Верде – вдвойне. Потому как не может живое воплощение Богини осквернить себя прикосновением мужчины. Особенно мужчины, который нравится самой Верде и который посмел ее отвергнуть.

Злость помогла решиться, и она постучала в покои благородной Танталы. Сперва ее не хотели пускать, но едва услышав имя, распахнули дверь. Приятно для разнообразия ощутить свою избранность. Когда еще вот так войдет в хозяйские покои – не слугой бессловесной, а гостьей.

– Верда, – дочь жреца вышла навстречу, – отрадно видеть тебя. Присядь, я велю подать прохладительные напитки.

Тантала кивнула служанке. Пока она бегала за напитками, девушка изображала радушную хозяйку. Справилась о здоровье, хотя гостья интересовала ее не больше, чем назойливая мошка, которую она прихлопнула ладонью. Но у Верды были ценные сведения. В противном случае она бы не пришла. И ради них Тантала была готова назвать ее хоть подругой, хоть сестрой.

Но пустая болтовня быстро наскучила, и Тантала перебила собеседницу:

– Зачем ты явилась, Верда?

Та споткнулась на полуслове и обиженно поджала губы. Пришлось загладить вину:

– Извини, я тороплюсь. Столько дел.

Тантала неопределенно махнула рукой. По правде говоря, обязанностей у юной дочери жреца было немного. Но если она еще хоть минуту послушает причитания Верды о нелегкой жизни служанки, то сбросится с балкона.

– Простите, благородная, я не хотела вас отвлекать. Просто нынче ночью я кое-что видела. Мне показалось, вы должны об этом знать.

– Говори, – кивнула Тантала.

– Невольник и Богиня куда-то ходили вдвоем. Я не рискнула за ними следить. Сидела, ждала в покоях. Они отсутствовали часа три, не меньше. Я чуть не уснула.

Ради этой новости стоило выслушать предыдущие глупости. Танталу словно молнией прострелило. Вот оно! Эльмидала практически у нее в руках.

– Кто-то кроме тебя может это подтвердить? – поинтересовалась она.

– И да, и нет. Жандармы словили невольника, но Богиня вернулась в покои незамеченной.

– Что ж, не все сразу. Надеюсь, теперь тебе понятно, какую важную работу ты делаешь? – Тантала подалась вперед и, превозмогая отвращение, взяла служанку за руку. – Подобный проступок нельзя прощать. Твоя госпожа не просто нарушает запрет, она насмехается над Великой Богиней.

– Мы ее накажем! Я дам показания.

Ей понравился задор девчонки. Наверняка тут замешано что-то личное.

– Не торопись. Доказательства должны быть неоспоримы. Пока у нас только догадки. Поэтому ты продолжишь слежку.

Дав распоряжения, Тантала выпроводила служанку. Взять ее в союзники было отличной идеей.

– Все слышал? – спросила она, едва закрылась дверь.

– Полагаешь, Богиня развлекалась с рабом в саду? – из-за занавеси вышел верховный жрец.

– Чушь, – дернула плечом Тантала. – Для подобных забав не обязательно идти столь далеко, да еще рискуя быть схваченными жандармами. Прогулка имела другую цель.

– Какую?

– А это важно? Единственное, что важно, – все должны поверить, между ними что-то было.

– Могут назначить проверку. Если Богиня будет невинна, наш план провалится.

– Тогда нужны неоспоримые доказательства. Такие, чтоб о проверке даже речи не зашло.

– Нанять человека, чтобы ее изнасиловал? – нахмурился Квист.

– С ума сошел? Даже если ты найдешь мужчину, который решится на подобное богохульство, начнется расследование. Риск слишком велик.

– Твое предложение?

– Подтолкнем их друг к другу, а дальше они сделают все сами.

* * *

Вечером после гонок, на которых Гайдиар одержал сокрушительную победу, устроили празднество. Но едва оно началось, как по залу пронесся надрывный крик. Заполошной птицей он метнулся под потолок, и все застыли как гротескные статуи – кто-то не донес бокал ко рту, кто-то умолк на полу слове, а кто-то замер посреди шага с поднятой ногой.

– Что за вопль? – поинтересовался император. В сопровождении Гайдиара он направился к источнику шума. Эль пристроилась в хвосте процессии.

Люди пятились, уступая императору дорогу. Схлынули с его пути и обступившие плотным кольцом лежащего на полу Андрия. Осталась лишь мать. Она склонилась над юношей, придерживая его голову. Именно ее крик нарушил веселье.

В следующее мгновение оцепенение спало, все пришло в движение: жандармы окружили зал, прибежали лекари и невольники с носилками. На них погрузили Андрия и понесли в покои.

Эль покосилась на Гая, шагающего рядом. У него был встревоженный вид. Не похоже, что принц прикидывается. Ее подозрение первым делом пало на него. Все-таки братья не ладили. Андрий вечно дышал Гаю в спину, намекая, что в любой момент готов его заменить. Решился бы Гай на убийство брата? Эль не могла ответить на этот вопрос, а, может, не хотела.

Уложенный на кровать Андрий хрипел и задыхался. Посторонним велели уйти, но Эль вошла в число тех, кому позволили задержаться, – присутствие Богини способствовало выздоровлению. В спальне также были император, мать Андрия, Гай и невольники. Но их считали частью меблировки.

– Что с ним? – спросил император у лекаря.

– Похоже на отравление, повелитель, но яд мне неизвестен.

– Так выясни, что это за дрянь. Не заставляй меня думать, что я ошибся в выборе главного лекаря. Как узнаешь, что с принцем, сообщи мне.

Император направился к выходу, но не сделал и пары шагов – наперерез ему бросилась мать Андрия.

– Не покидайте нас, повелитель, – она ухватилась за край его рукава. – Не сейчас, когда я и мой сын остро нуждаемся в вас. Я никогда ни о чем вас не просила, но теперь умоляю – останьтесь. Ваша близость придаст моему мальчику силы.

Повелитель глянул на нее как на насекомое. Дернул руку, вырывая рукав кафтана. На помощь уже подоспели невольники и оттащили рыдающую женщину от императора. Так он и ушел, не оглянувшись ни на жену, ни на сына. За отцом последовал Гай. Он был бледен, но вряд ли переживал за брата. Наследника волновал лишь он сам.

У Эль мороз по коже пробежал от этой сцены. Вспомнилась собственная мать и последние часы ее жизни. Обвиненная в измене, она умерла в муках на позорном столбе. Эль тогда было четыре года, по настоянию отца она присутствовала на казни. Он посадил ее на колени и, шепча на ухо гадости о матери, приказал смотреть. Стоило прикрыть глаза или отвернуться, как он сдавливал запястье, да так сильно, что, казалось, сломает руку.

Благодаря отцу она запомнила все в мельчайших подробностях. То, как мать сказала, что ни в чем не раскаивается. Любовь по ее словам стоила того. Как она просила свою малышку не забывать ее. Как раз за разом корчилась от боли и кричала, когда тело протыкали пикой. Как кровь текла из уголка губ, когда она замолкла.

С тех пор Эль снились кошмары. Сначала каждый день, потом раз в неделю, раз в месяц, но они неизменно возвращались, а вместе с ними мама – мертвая, но несломленная. И еще ненависть к отцу. Жгучая, ядовитая. Душила, не находя выхода.

Эль и мать Андрия дежурили у постели принца, наблюдая за тем, как лекари суетятся в попытках его спасти: примочки, настои на травах, растирания, настойки – ничего не помогало. Лекари все чаще переглядывались между собой и качали головами.

– Госпожа, – спустя пять часов окликнул Рейн, – вам следует отдохнуть.

Она чувствовала себя разбитой, но уйти не могла. Самата – мать Андрия – нуждалась в поддержке. Как у всех жен и наложниц императора у нее был всего один ребенок. С его гибелью она в прямом смысле теряла все – и единственное дитя, и место в серале, и, вероятно, жизнь.