Любимая, останься

– Почему ты не говоришь всей правды? – он снова поймал взгляд лекаря. – Когда за моей спиной ведут свою игру – это похоже на предательство.

Слова получились жесткими, но лучше называть вещи своими именами, когда разговариваешь с тем, кто тебе близок, как брат.

– На это есть причины. – твердо произнес Ламмерт, выдержав тяжелый взгляд Генриха. Сильный мальчишка!

– Какие? – грозно рыкнул герцог.

Ламмерт слил содержимое склянок в одну большую емкость. Жидкость в ней сделалась кристально прозрачной – вода водой. Генриху показалось, что Ламмерт специально тянет время – собраться с мыслями.

– Помнишь, когда мне было тринадцать, я попросил своих наставников позволить мне врачевать самостоятельно? – начал Ламмерт. – Мне было тесно в тех рамках, которые обозначили учителя. Иногда я чувствовал, что надо дать больному особое лечение, не то, на котором настаивали они. Но учителя даже не восприняли мою просьбу всерьез. Они сказали: «Слишком рано. Ты не готов».

В карих глазах на мгновение проскочила старая боль. Генрих знал, как горько бывало Ламмерту, когда его не допускали до больных. Эта боль жила в нем с того времени, когда однажды ему не дали спасти собственную мать.

– А помнишь, что тогда сделал ты? Поверил в меня. Настоял, чтобы учителя провели ритуал посвящения в лекари. Они вынуждены были подчиниться тебе, хотя никогда еще клятву целителя не произносил настолько юный отрок. Я помню тот день, каждое мгновение. Помню, как колотилось сердце, когда стоял на вершине холма Трех Ветров, положив руку на священный камень. Я произносил слова клятвы перед лицом своих наставников. И ты тоже там был. Ты всегда был рядом в самые важные моменты моей жизни. Я поклялся им, но в первую очередь тебе, что буду свято выполнять долг целителя. И я не предам этой клятвы. Это было бы равносильно тому, что предать тебя. Прошу, не требуй от меня этого.

Сколько стойкости в этом совсем юном мужчине. Он умеет держать удар и умеет дать отпор. Умеет быть не по годам мудрым. Генрих испытал чувство близкое к гордости за брата. Он положил руку ему на плечо и крепко сжал, выражая свою поддержку без слов. Он не в праве требовать от Ламмерта нарушить клятву целителя и не будет этого делать.

Врачебная тайна. Вот она причина, по которой Ламмерт не договаривает. Целитель присягает, кроме прочего, не навредить больному и не разглашать того, что больной желает утаить. Но что Марта держит в тайне? Что за секрет она доверила лекарю, но не желает доверять больше никому?

Генрих вышел из лаборатории в глубокой задумчивости.

Профессор изящных искусств Диглан, несмотря на свой пиратский вид, понравился Марте с первого взгляда, а когда он начал урок танцев, очаровал окончательно. Первое задание было простым и приятным – ничего не делать, просто наблюдать. О казал о сь, профессор немного прихрамывает на правую ногу, но это совершенно не мешало ему выполнять умопомрачительные танцевальные па. Он кружил по залу под аккомпанемент собственного голоса.

– И-раз-два-три, трам-пам-пам, ту-ду-ру, – напевал Диглан приятным баритоном. И хоть смысла в словах не было, казалось, звучит песня о невероятно красивой неземной любви.

Сделав несколько кругов по залу, профессор поинтересовался с лукавой улыбкой:

– Прекрасная Марта, вы запомнили движения?

– Разумеется, нет, профессор, – вернула она ему улыбку.

– Готов поспорить, что это не так. У меня, прошу заметить, особый дар. Изящные искусства, преподносимые мною, усваиваются с утроенной скоростью.

Профессор велел ей встать за его спиной и повторять движения. Но прежде чем начать, он хлопнул в ладоши, и Марта увидела, как откуда-то сверху на нее летит птица. Носатая, с ярким оперением, похожая на какаду. И как это Марта до сих пор ее не заметила? Птица бесцеремонно устроилась у нее на плече.

– Каррас, – представил цветастого пернатого Диглан. – Он будет нам помогать.

Профессор начал движения, которые снова сопровождал сочными «трам-пам-пам». Марта, свыкнувшись с живностью на плече, принялась послушно повторять и, к своему удивлению, обнаружила, что хоть и путается в ногах, но все не настолько плохо, как ожидалось. Пришлось поверить, что то ли у профессора, то ли у его ручного какаду действительно есть дар.

С урока танцев Марта возвращалась в замечательном настроении. Забыла на время, какая перед ней стоит дилемма. Но длилось это блаженное умиротворение недолго. Подходя к двери своих покоев, она повстречалась с Одри, и весь ее оптимизм как ветром сдуло. Она ожидала, что управляющий не упустит возможности напомнить о своей просьбе, начнет настойчиво выспрашивать, согласна ли Марта помочь. А Марта пока не решила, что делать с Одри и его супругой, с их просьбами и обещанными соблазнительными вознаграждениями.

Однако опасения Марты не подтвердились. Одри был чем-то сильно озабочен. Он поклонился и на бегу объяснил:

– Готовим соседние покои для новой гостьи. Ее светлость леди Дитель выразила желание приехать на праздник заранее. Ждем ее прибытия с минуты на минуту.

Леди Дитель – та самая племянница короля, завидная невеста, из-за которой кипят страсти в рядах местных холостяков. И зачем же она решила пожаловать на два дня раньше?

Глава 28. Вечер спокойным быть не обещал

Марта постояла какое-то время у окна, желая дождаться приезда племянницы короля и полюбопытствовать, что она собой представляет, но быстро поняла, что это пустая трата времени. Дитель может появиться еще только через несколько часов – в этом мире никто точно не знает время прибытия, тут нет мобильной связи. А у Марты имеются дела поважнее, чем просто глазеть в окно. И одно из дел – это изучить здешнюю библиотеку. Марта давно уже планировала порыться в залежах герцогских книг. Возможно, отыщется что-то любопытное.

Особенно ее интересовали рукописи про величей. Одри соблазнял ее неким Свитком Баруса. Говорил, что это важная вещь для любого велича, а Марта понятия не имела о чем речь. Может, ей удастся нарыть в библиотеке замка какую-то полезную информацию по этой теме. Генрих как-то обмолвился, что у него довольно обширное книжное хранилище.

Как оказалось, герцог нисколько не преувеличивал. Библиотека смотрелась достаточно солидно. Здесь было уютно – кругом красное дерево. Даже стены им облицованы. И кроме книжных шкафов и стеллажей, неожиданно обнаружился уголок для чтения – несколько кресел и софа.

Марта побродила между стеллажей, читая надписи на корешках книг. Удивилась, сколько тут трудов по истории, географии и точным дисциплинам. А Генрих-то, выходит, любит науки. Жирный плюс ему за это.

Завернув за очередной стеллаж, Марта заметила дверь. Еще один библиотечный зал? Уже хотела зайти внутрь, как вдруг услышала раздающиеся из-за двери голоса. Один она не узнавала, зато второй уже казался знакомым до боли – голос Генриха. Мгновенно вспыхнуло любопытство – с кем это он разговаривает? Нет, ну, порядочной девушке следовало бы, конечно, отойти подальше, но Марта, напротив, приложила ухо к двери. Оправдание своему не очень красивому поступку она нашла быстро – у нее огромное белое пятно в памяти, она имеет право заполнять его всеми доступными и тем более внезапно подвернувшимися возможностями.

Разобрать слова было достаточно сложно, но одну фразу она все же уловила целиком.

– Да, Ваша Светлость, мы вышли на след похитителей. Думаю, через несколько дней меч будет возвращен на место.

Марта опешила. Что значит «вышли на след похитителей»? А она здесь для чего? Разве не ее Генрих нанял искать пропавший артефакт? Почему он обратился к кому-то еще? Не доверяет Марте? Или, наоборот, не доверяет этому кому-то еще? С одной стороны, никто, разумеется, не запрещает использовать несколько каналов для поисков пропажи, но с другой стороны, появилось ощущение, что Генрих ведет какую-то свою очень странную игру. Эх, если бы Марта помнила, что там у них с Генрихом за подозрительный эпизод был в прошлом, то, может быть, и понимала бы его неоднозначные поступки. Как же ей важно добыть этот злосчастный артефакт, восстанавливающий память. Ужасно не хотелось, но, похоже, придется согласиться с условиями Валисии.