Страница 98 из 125
МАМА. Ну, если честно, то не такой уж и новый.
ДУЛИТОВ. Кто это?
МАРК. Это моя мама. Розалия Львовна.
ДУЛИТОВ (целует ей руку). Мадам, вы вырастили замечательного сына. Он лечит все, включая бедность.
ЛИЗА. Нет, ну прям обалдеть! Ты такой крутой стал, настоящий мэн!
МАРК. Лиза, умоляю, не переходите на новый русский. Обойдемся старым.
МАМА. А скажите, господин Дулитов, что чувствуешь, когда на тебя сваливается богатство? Меня это всегда интересовало.
ДУЛИТОВ. Мадам!..
МАМА. Зовите меня Розалия Львовна, если это, конечно, вас не раздражает.
ДУЛИТОВ. Роза, я никогда не был антисемитом! Бывали минуты, когда ненавидел все человечество в целом, но так, отдельно, евреев не выделял.
МАРК. А все же. Пал Макарыч, чувствуете себя, наконец, счастливым?
ДУЛИТОВ. Напротив, перед вами несчастнейший из людей! Кто я был раньше? Беззаботный проходимец Пашка Дулитов. Когда я вставал утром, что меня волновало? Осталась ли с вечера недопитая бутылка пива. А сейчас? Что меня волнует по утрам? Какой курс доллара к рублю! Я стал плохо спать. Правильно ли я вложил деньги? В тот ли банк?
ЛИЗА. Да, видать, богатые тоже плачут.
ДУЛИТОВ. Плачут, дочка, ой, плачут! Но не забывают, кому они обязаны своим богатством. Доктор, примите должок, с них ведь все и началось.
МАРК (берет деньги). Спасибо! Честно говоря, не думал, что они ко мне вернутся.
ДУЛИТОВ. Лизавета, а ты, давай, собирайся.
ЛИЗА. Куда это?
ДУЛИТОВ. Домой. Теперь у нас, слава богу, и квартира, и обстановка. Нечего тебе приживалкой жить.
ЛИЗА. Никуда я не пойду! У меня экзамен через неделю.
МАРК. Уж, пожалуйста, дайте нам сначала победить. А потом…
ЛИЗА. А потом можешь забирать все шмотки, включая меня.
МАРК. Лиза, вы меня не так поняли.
МАМА. Нет, она тебя правильно поняла.
МАРК. Мама, ты можешь помолчать?
МАМА. Я могу вообще уехать.
ДУЛИТОВ. Ша, евреи, тихо! Есть предложение: кончаем гвалт и все идем в ресторан. Я приглашаю.
МАРК. Спасибо, не могу. Завтра две операции. Должен быть как стеклышко.
ЛИЗА. А ко мне дядя Беня придет, языком заниматься. Прошедшее время глаголов гештрухен, гезальцен.
МАМА. А я принимаю ваше предложение! Ничего так не люблю, как рестораны.
ДУЛИТОВ. Тогда попрошу вашу руку. (Берет ее под руку.)Какой ресторан предпочитаете: китайский, греческий, французский?
МАМА. Если не возражаете — французский. Кошерные лягушки — это моя слабость. (Торжественно, как новобрачные, покидают квартиру.)
МАРК (вслед). А они неплохо смотрятся: «новый русский» и старая еврейка.
ЛИЗА. И совсем она не старая. Если хотите знать, гораздо моложе вас.
МАРК. Согласен, согласен! Был не прав, признаю ошибки, ухожу работать над собой! (Уходит.)
ЛИЗА. И совсем неостроумно! (Проходит по комнате, поправляет чуть косо висящую малявинскую бабу, дразнит ее, высунув язык: «Э-э!..» Затем садится на стул, берет в руки балалайку.)
Красота твоя мешуге махт меня.
Иссушила добра молодца, меня!
Ты поштейт, поштейт, красавица моя!
Гиб мир наглядеться, нахэс, на тебя!
КАРТИНА ДЕВЯТАЯ
Квартира Хигмана. Все блестит и сверкает. Марк и Зина вносят накрытый стол.
МАРК. Зина, я хочу вас предупредить: придут гости, это хасиды — очень религиозные евреи. И у них свои обычаи. Например, не надо им подавать руку, все равно они ее вам не пожмут. Им религия запрещает касаться женской руки.
ЗИНА. Что ж они, сразу, что ль?
МАРК. Не знаю, обещать не могу. Но еще одно: не удивляйтесь, если они по любому поводу будут танцевать. У них так принято. Они даже молитву часто совершают в танце.
ЗИНА. Надо же! Прямо ансамбль Моисея! (Уходит.)
Входит мама с блюдом. Ставит его на стол.
МАРК (смотрит на часы) Где же они? Неужели не придут?
МАМА. Не волнуйся, придут. Все иностранцы любят поесть на дармовщинку.
МАРК. Откуда ты знаешь? Ты из иностранцев видела только Лайму Вайкуле.
Звонок в дверь. Марк кидается открывать. На пороге стоит Беня в костюме, очень модном лет сорок назад.
БЕНЯ. Действие третье: первый бал Абраши!
МАМА. Бенцион Рувимович, вас не узнать! Такой шикарный костюм…
БЕНЯ. Нравится?.. Это мне еще Шнейдерман пошил.
МАРК. Шнейдерман? А кто он был по профессии?
Снова звонок.
МАРК. Они! (Открывает дверь, на пороге Дулитов в шикарном смокинге и с огромным букетом роз.)
ДУЛИТОВ. Здравствуйте, господа! Русских пускают?
МАРК. Пал Макарыч, это же плохая примета — дарить цветы раньше времени.
ДУЛИТОВ. Марк Моисеевич, во-первых, я не верю в приметы, а во-вторых — это цветы не для Лизы, а для Розалии Львовны. (Маме.) Эти розы для Розы. Шекспир, перевод мой.
МАМА. Павел Макарович, вы растете в моих глазах. Если все «новые русские» такие, я готова простить этим бандитам, что они нас всех обокрали.
ДУЛИТОВ. Ну, и где же мое чадо? Еврейка русского разлива?
МАРК. Она переодевается.
МАМА. Сегодня она должна быть царицей бала.
БЕНЯ. Только, ради бога, не ляпните, что вы ее папаша. А то все наши труды пойдут прахом.
ДУЛИТОВ. Спасибо, дорогой! Вот что значит еврейская голова. Жаль, не тому досталась.
Снова звонок.
МАМА. Теперь уже они, больше некому. (Открывает.) Шалом-алейхем, господа!
ХАСИДЫ (поют и танцуют). Авейни шолом-алейхем, авейни шолом алейхем!.. Авейни шолом, шолом, шолом-алейхем!
ПИККЕР. Вот, знакомьтесь, наши американские гости: Даниил, Натаниил, Иезакиил. Кстати, первые двое понимают по-русски, их предки — эмигранты из России. А вот Иезакиил говорит только на английском и иврите.
ИЕЗАКИИЛ. Йес, анфорчэнтли.
Входит Зина в крахмальном фартуке, наколке, со столиком на колесах.
ЗИНА. Гуд ивнинг, ледиз анд джентльмэнс! Тейк ит плиз: водка, виски, джин-толик…
ПИККЕР. Дорогая, наши гости пьют только кошерное вино.
ЗИНА. Ноу проблем! (Наливает. Все разбирают бокалы)
МАРК. Господа! Прошу минуту внимания! Поскольку сам я холостяк, а моя мама только недавно приехала, сегодня роль хозяйки вечера согласилась взять наши дальняя родственница.
МАМА. Не обессудьте, если что не так. Это ее первый опыт.
ПИККЕР (ехидно). Простите, а эта родственница с чьей стороны?
МАРК. Что вы спрашиваете? Вы же знаете, что с вашей. Итак, прошу любить и жаловать — Лиза Дулицер!
Входит Лиза в потрясающем платье с древнееврейскими мотивами.
ЛИЗА. Шалом-алейхем, хаверим! Фрой михзихиу зеен байунс! Лиза! Лиза! Вус эрцех Лиза!..
ДАНИИЛ. Лиза? Разве это есть еврейский имя?
БЕНЯ. Не обращайте внимания, в этой стране имя ничего не значит. Возьмите, к примеру, Иосиф. Когда это Кобзон — это аид, а когда это Сталин — это уже а бандит, а гангстер, а коммунист.
ЛИЗА. Извините, я вас задержала. Как говорится, ди цайт лойфт, поэтому прошу к столу. Здесь только кошер (на идиш), не волнуйтесь, трефного тут нет.
НАТАНИИЛ. Хороший идиш. Видно, что девушка образованный.
ПИККЕР. Кстати, она какой институт закончила?
МАРК. Лиза?. Э-э… Институт пивной и молочной промышленности.
ДАНИИЛ. Вау! Какой только институт здесь нет.
Все рассаживаются, реб Пиккер совершает молитву, и гости переходят к еде. Слышно только звяканье ножей и вилок.
ЛИЗА. Простите, а вы сюда по делам? Наверное, из-за библиотеки Шнеерзона?
НАТАНИИЛ. Вы про это слышал?
ЛИЗА. Конечно! И очень возмущены. Наследие любаничского ребе должно принадлежать его ученикам.