Страница 91 из 125
Он первым сбежал по трапу и, не дожидаясь автобуса, побежал по летному полю к чугунной решетке, за которой толпились встречающие.
Выбежал на площадь. Там, возле такси, стояли отец, Яша и парень с гитарой. Мераб медленно подошел к ним, помялся и достал из пакета бутылку шампанского.
— Вот, принес, — робко сказал он. Отец выхватил у него бутылку и что было сил шмякнул ее об асфальт. Во все стороны полетели осколки и брызги шампанского. Парень с гитарой ударил по струнам, запел песню, красивую и нежную.
Яша взял второй голос. Мераб помялся, поглядывая на отца. И тоже запел. И мрачный отец не выдержал и взял на себя басовую партию…
А по летному полю ехал автокар с багажом, и на самом верхнем чемодане стоял пес Генацвале.
— Граждане пассажиры! — раздалось сверху из динамика.
Все, кто был на площади, остановились и подняли головы вверх.
— Уважаемые зрители! Доводим до вашего сведения, что жена Мераба — Циала фиктивно вышла замуж и уехала в Израиль в поисках мужа. Спасибо за внимание!
Генацвале поднял голову в небо и завыл на высокой ноте. И с этой ноты начнется мелодия, под которую пойдут титры фильма… и зрители из зала.
1988 г.
Моя кошерная леди
(Мюзикл в двух действиях)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
МАРК ХИГМАН — врач, как и многие евреи.
ЛИЗА ДУЛИГОВА — нормальная русская девушка.
МАДАМ ХИГМАН — а идише мама Марка Хигмана.
ПАША ДУЛИТОВ — отец Лизы, бомж-интеллигент.
РЕБ ПИККЕР — начинающий раввин.
БЕНЯ ФУРМАН — бывший актер бывшего еврейского театра.
ЗИНА — задушевная подруга Лизы.
ТРИ ХАСИДА — очень религиозные евреи.
ТРИ ЛЮБИТЕЛЯ ПИВА — алкоголики-профессионалы.
ДВЕ ЖЕНЩИНЫ НА БУЛЬВАРЕ — традиционные противницы семитов.
Действие пьесы происходит в наши дни в нашем городе.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Голос в темноте: «Дышите… Не дышите… Еще раз… Глубже». Зажигается свет. Квартира Марка Хигмана. По стенам висят картины Шагала, Сутина, Альтмана. В центре — картина Малявина: смеющаяся баба в красном сарафане. Сам доктор слушает стетоскопом молодого бородатого человека в трусах и майке.
МАРК. Ну что ж, все ясно. Можете одеваться…
Молодой человек заходит за ширму и начинает одеваться.
Вообще, ничего страшного я не вижу. Есть некоторая аритмия, но в вашем возрасте это бывает.
ГОЛОС. В моем? Вы что, шутите?
МАРК. И не думаю! Именно в вашем. Очевидно, небольшое переутомление. Ну, и потом, весна, волнение в крови. Вон сколько на улицах русских красавиц!..
Молодой человек выходит из-за ширмы. Он уже одет, как раввин: в черном костюме, талесе под пиджаком и черной шляпе.
ПИККЕР. Марк Моисеевич, какие русские красавицы? По-вашему, я могу до них дотрагиваться?
МАРК. А что? Вы же, слава богу, не римский папа? Обет безбрачия не давали?
ПИККЕР. Безбрачия!.. Может, нам еще жениться на гойках?
МАРК. Насчет вас сомневаюсь, а что до нас, простых смертных, то почему бы и нет?
ПИККЕР. Вы меня поражаете! Мы же такой маленький народ! Если мы начнем заключать браки с другими нациями — мы вообще среди них растворимся. Или вы думаете, что между ними и нами нет разницы?
МАРК. Разница, конечно, есть, кто спорит? Просто я не люблю, когда начинают обобщать: евреи — умные, французы — легкомысленные, турки — коварные… Все это чушь! Народ состоит из людей, а люди всегда разные.
ПИККЕР. Согласен! И все же евреи действительно очень умный народ. Пример тому — сотни ученых, академиков, профессоров…
МАРК. А зато сколько среди нас идиотов? Полным-полно!.. Так что: будем считать идиотизм еврейской чертой или отдадим его другим нациям? Например, чукчам?
ПИККЕР. Мы можем спорить до утра, но я знаю твердо: вот как вы можете отличить врача от знахаря, так и я еврейку от нееврейки могу отличить за тысячу шагов.
МАРК. А я вам на это так скажу: вот я возьму на воспитание любую русскую девушку, и через три месяца ее никто не отличит от еврейки.
ПИККЕР. Доктор Хигман, я вас умоляю — не говорите вздор!
МАРК. Извините, реб Пиккер, но это вы говорите вздор!
ПИККЕР. Я говорю вздор?! Ну, знаете…
ДУЭТ ПИККЕРА И ХИГМАНА
ПИККЕР.
Я, может, спорить не умею.
Но твердо знаю лишь одно:
Еврей останется евреем.
Одень его хоть в кимоно.
Пускай он бороду побреет.
Пусть ест свинину круглый год.
Но если он рожден евреем.
То значит. Тора, значит. Тора в нем живет.
Кубинцы и малайцы.
Французы и китайцы.
Тот желтый, этот черный,
А тот еще черней.
Но все равно, а ида
Повсюду сразу видно —
Еврей, он даже в Африке Еврей!
МАРК.
Мы все рассеяны по свету
Уже почти две тыщи лет,
И так смешались все приметы.
Что очень трудно дать ответ.
Курчавый волос у еврея.
Но негр еще курчавей нас,
У итальянца нос крупнее,
А у индуса так же скорбно смотрит глаз.
Кубинцы и малайцы.
Французы и китайцы.
Тот белый, этот черный,
А этот с желтизной.
Но русского с евреем
Кто различить сумеет?
А гой, он даже в Африке
А гой!
ПИККЕР.
Кто был рожден еврейской мамой.
Тот от рождения еврей.
МАРК.
Хоть папа был тибетским ламой,
Был эскимос или пигмей.
ПИККЕР.
Мы не работаем в субботу —
И это к Богу верный путь.
МАРК.
Ну, что касается работы.
Еврей не прочь и в воскресенье отдохнуть.
ВМЕСТЕ.
Кубинцы и малайцы.
Французы и китайцы.
Тот белый, этот черный.
А этот с желтизной.
ПИККЕР.
Но все ж в конечном счете
Еврей всегда в почете —
А ид, он даже в Африке,
А ид, он даже в Африке.
МАРК.
А ид, он даже в Африке — а гой!
ПИККЕР. Ну все, с меня хватит! Я предлагаю пари, немедленно, сейчас же! Мы с вами идем в город, я указываю на девушку, и вы за три месяца делаете ее еврейкой.
МАРК. Что вы понимаете под этим словом?
ЛИНКЕР. Все! Чтоб она знала наши обычаи, говорила на идиш, готовила нашу еду, пела, танцевала… Словом, чтоб это была настоящая а идише мейдале. МАРК. Да вы такую сейчас среди евреек не найдете!
ПИККЕР. Тем почетнее ваша задача.
МАРК. А кто будет судьей в нашем споре?
ПИККЕР. Совершенно беспристрастные люди. Ровно через три месяца сюда должна приехать из Америки делегация хасидов. Вот они нас и рассудят.
МАРК. Ну что ж, согласен. Это даже забавно. А на что спорим?
ПИККЕР. На нашу синагогу выделили две потрясающие путевки в Израиль. Месяц по стране, с экскурсия ми, прекрасными гостиницами. Словом, если вы совершите этот подвиг, то путевки ваши. Думаю, никто в синагоге не будет возражать. Можете ехать с вашей новой еврейкой.
МАРК. Допустим… А что поставлю я? Ведь я — человек небогатый.
ПИККЕР. Ну уж! У вас тут просто Третьяковская галерея.
МАРК. Спасибо. Жаль, что мой папа этого не слышит. Это ведь все его работы: копии с картин еврейских художников.
ПИККЕР. Еврейских? Малявин, по-вашему, еврейский художник?
МАРК. Нет, конечно, но это и не копия. Это единственный здесь оригинал.
ПИККЕР. Вот вы его и поставьте в споре.
МАРК. Шутите? Это моя любимая картина. Я с ней в жизни не расстанусь.
ПИККЕР. А зачем расставаться? Вы же уверены, что выиграете?
МАРК. Конечно, выиграю. Вопроса нет.
ПИККЕР. Так чего же вы испугались?
МАРК. Я и не думал пугаться.
ПИККЕР. Тогда по рукам?