Страница 56 из 100
Он молчит.
Кто желает выступить?
Он отворачивается.
Только, пожалуйста, не все сразу, чтобы у нас был порядок.
Он не шевелится.
Слово имеет Петров.
ОН. Чего я-то?
ОНА. Люди ждут.
Он сокрушенно поводит головой, обходит ее, встает с другой стороны, молчит.
Неформально. Честно, открыто — все, что наболело.
ОН. Воруют.
ОНА. Расскажите о дисциплине.
ОН. Тащат все подряд, понимаешь.
ОНА. Все ли вовремя приходят на работу?
ОН. Вовремя.
ОНА. Ну вот.
ОН. А глядишь, все равно чего-нибудь уже сперли.
ОНА. Вот вы утром встали к станку, что вас волнует?
ОН. Где станок?
ОНА. Времени у нас, товарищи, немного, давайте выступать по делу.
ОН. Станка нету, делать нечего.
ОНА. У каждого из нас могут быть личные неприятности. Нужно быть выше их, думать о заводе в целом.
ОН. И уже думаешь о заводе в целом — не сперли бы.
ОНА. Мы забыли определить регламент выступлений. Предлагаю три минуты. Кто — за?
Он поднимает руку.
Единогласно.
ОН. А самое главное!..
ОНА. Ваше время истекло.
Он обходит ее, встает на прежнее место.
Кто еще желает выступить?
Он молчит.
Не все сразу, чтобы у нас был порядок.
Он отворачивается.
Слово имеет Сидоров.
Он сокрушенно поводит головой, обходит ее.
Неформально, честно, открыто — все, что наболело.
ОН. Я не согласен с предыдущим оратором.
ОНА. Очень хорошо.
ОН. Нарисовал какую-то мрачную картину, когда в целом на предприятии все нормально. Нельзя так.
ОНА. Вот именно.
ОН. Скажем, у нас в отделе народ замечательный!
ОНА. Расскажите о своем народе.
ОН. У нас просто замечательные люди! У нас ни у кого еще ничего не пропало!
ОНА. Видимо, все зависит от того, какой климат сложился в коллективе?
ОН. Все зависит от того, какой климат сложился в коллективе. Вот у нас в коллективе, например, сложился хороший климат. Мы все как один! Например, в девять часов садимся пить чай. Есть у тебя дело, нет его — все побоку! Садись пить чай!
ОНА. Простите…
ОН. Иначе это неуважение к коллективу! Это вызов всем своим товарищам!
ОНА. Простите. Но у вас не только эта традиция?
ОН. Но у нас не только эта традиция. (Удивленно смотрит на нее.) Что же, у нас всего одна традиция?
ОНА. Вот я и говорю.
ОН. Так не может быть!
ОНА. Не может.
ОН (обиженно). Ну а зачем тогда говорить?
ОНА. Расскажите, пожалуйста, о других традициях.
ОН. Другая традиция. Ровно в двенадцать часов, минута в минуту, мы все садимся пить чай. Есть у тебя дело, срочное, сверхсрочное — гори оно огнем!
ОНА. Простите…
ОН. Работа не волк!
ОНА. Простите!
ОН (в сторону). Так что не надо так мрачно обо всем! В целом коллектив у нас хороший! Еще скажу…
ОНА. Регламент!
ОН. У меня все. (Обходит ее.)
ОНА. Кто хочет выступить?
Он молчит.
Не все сразу.
Он отворачивается.
Слово имеет Иванов.
Он сокрушенно поводит головой, обходит ее.
Неформально. Честно, открыто — все, что наболело.
ОН. Я не согласен с предыдущим оратором.
ОНА. Очень хорошо.
ОН. Что это?! Зачем? Как можно?.. Нарисовал какую-то мрачную картину. Можно подумать, что у нас все только и делают, что чай пьют, можно подумать, что никто пальцем о палец не ударит, что всем на все наплевать, что никому ни до чего нет дела, что все бездельники… Можно подумать. А мы, например, работаем! Нам не до чая.
ОНА. Поподробнее, пожалуйста.
ОН. Нам не до чая!
ОНА. Очень интересно.
ОН. Нам чай некогда пить! Нам надо разрабатывать новые электродвигатели, а мы со старыми еще никак не разберемся. Там одних проводов — куда какой? Что к чему? Половина лишних, и вообще черт ногу сломит) Но мы бьемся!
ОНА. И всем так надо.
ОН. Трудности огромные!
ОНА. Ничего!
ОН. Двигатель бьет током, и надо хоть немного знать физику, а у нас по образованию кто егерь, кто врач, кто дегустатор.
ОНА Простите…
ОН. Бог простит. Егерь на той неделе палку сунул в двигатель, теперь, когда выйдет на работу, неизвестно. Врач хотел простукать двигатель, а дегустатор в это время возьми и нажми не на ту кнопку. Их там — где какая? Что к чему? Черт ногу сломит. Но мы бьемся!
ОНА. Регламент.
ОН (в сторону). Так что не нужно рисовать мрачную картину, оставьте это занятие пессимистам, пусть они отчаиваются, хватаются за голову, нам это не к лицу. (Обходит ее.)
ОНА. Хотелось бы услышать конкретные, деловые предложения.
Он поднимает руку.
Слово имеет Николаев.
ОН. Можно мне уйти?
ОНА. Куда уйти?
ОН. Домой.
ОНА. Как — домой?! Товарищи, мы для чего здесь собрались?
ОН. Мне вот так нужно!
ОНА. Да как бы ни было нужно, нет такой причины! Что у вас стряслось?
ОН. Шурин приезжает.
ОНА. Какой шурин?
ОН. Василий.
Она возмущенно качает головой.
Брат первой жены.
Она продолжает возмущенно качать головой.
А в целом коллектив у нас хороший!
ОНА. Идите.
Он поворачивается вокруг себя.
Кто еще хочет выступить?
Он молчит.
Не все сразу, чтобы у нас был порядок.
Он отворачивается.
Слово имеет Никифоров.
Он сокрушенно поводит головой, обходит ее.
Неформально. Честно, открыто — все, что наболело.
ОН. Я не согласен ни с кем из предыдущих ораторов.
ОНА. Очень хорошо.
ОН. Рисуют все какими-то мрачными красками, сатира какая-то получается. Хочется спросить их: где они берут такие мрачные краски? У нас нигде не достанешь таких мрачных красок. И в общем все размыто, расплывчато, а хочется услышать конкретные, деловые предложения!
ОНА. Вот именно.
ОН. У нас есть конкретные, деловые предложения.
ОНА. Прекрасно!
ОН. И их много, этих предложений: и конкретных! и деловых!
Она аплодирует.
И хочется их услышать.
Смотрят друг на друга.
Они есть! И их много… конкретных и деловых.
ОНА. Например.
ОН. Например, меньше слов, больше конкретных, деловых предложений!
ОНА. Ну?.. Что-нибудь.
ОН. Что-нибудь, как-нибудь нам не нужно, нужны конкретные, деловые предложения!
ОНА. Так давайте!
ОН. Так давайте, товарищи, не будем разводить трескотню. Время требует конкретных, деловых предложений.
ОНА. Хоть одно слово по делу!
ОН («замахивается» на длинную речь, неожиданно его осеняет). Регламент. (Обходит ее.)
ОНА (смотрит на часы). Давайте подводить итоги. Предлагаю считать, что в целом объединение работает хорошо.
ОН. Но дальше так работать нельзя!
ОНА. Кто — за?
Он поднимает руку.
Единогласно.
Кошмар — это когда в летнюю душную ночь без воздуха и сна под окном кто-то вдруг начинает петь… без слуха и голоса.
Часа в два ночи я не выдержала, спустилась во двор. В беседке — три девочки лет по семнадцати. Говорю:
— Как вам не стыдно?!. Неужели вы не понимаете — люди отдыхают. Как же можно жить, ни о чем не думать, только о себе?
— Ой, ой! Извините, мы забылись… Выпили и забылись.
Смотрю — у них полбутылки вина, колбаса.
— Девочки, — говорю. — вы же будущие матери!
Они говорят:
— Мы только что аборт сделали.
Я когда пришла в себя, уже из любопытства интересуюсь:
— Вы с мужьями хоть посоветовались?
— С кем? С кем?! — Они меня спрашивают.
Я поняла, что мужей в помине нет.
— Господи, — говорю, — налейте мне вина. Что-то я себя плохо чувствую.
Отпила глоток, говорю:
— Девочки, что же вы делаете?.. Что же вы с собой делаете?!. Разве можно так жить?.. Себя калечите! Честь не бережете!
Нет, я сама тут же поняла, что про честь опять какую-то глупость сказала, но остановиться уже не могу. Говорю:
— Все-таки нехорошо, если соседи узнают или на работе.