Страница 10 из 34
Эту главку я хочу украсить рассказом одного из духовных чад глинских старцев, которого и самого некоторые почитатели справедливо называли мирским старцем — писателя Валерия Николаевича Лялина († 2010): «Глинская пустынь — какое прекрасное, отдающее чистым, тонким фарфоровым звоном словосочетание. Глинская — живое сердце православной монашеской жизни. В свое время она славилась не меньше Оптиной своими знаменитыми на всю Россию старцами. А когда враги Православия закрыли и разорили Оптину пустынь, Глинская пустынь еще девятнадцать лет несла миру свет Христовой правды.
Глинская стояла на рубеже России и Украины и числилась за Курской губернией, но рачением Никиты Хрущева с частью русских земель отошла в Сумскую губернию Украины.
Она возникла в XVI веке по милости Божией Матери, через чудотворный образ Ее Рождества, явленный в лесу на сосне. Вокруг этого образа и стала расти Глинская пустынь, в которой к концу XIX века было 5 храмов, 2 скита, 4 домовых церкви, 15 корпусов для насельников монастыря, 8 корпусов гостиницы для богомольцев, трапезная, прачечная, больница с аптекой и многочисленные хозяйственные постройки, в том числе 4 водяных мельницы и дом трудолюбия для сирот-мальчиков. Насельников в обители — более четырехсот. Это был мощный оплот Православия на южных рубежах России. После революции, сатанинской злобой безбожных властей, Глинская пустынь была буквально сметена с лица земли. Даже монастырское кладбище было уничтожено, кресты с могил повыдерганы. <...>
В 1942 году монастырь открылся вновь, немцы-оккупанты не препятствовали этому.
Опять собрались старцы во главе с игуменом, отцом Нектарием, который, живя вблизи, в надежде будущего открытия монастыря собирал иконы, книги, облачения. Надо было начинать все сызнова, создавать Глинскую пустынь — сиречь школу Христову, которая придерживалась строгого афонского устава. Вновь открытая обитель продержалась 19 лет — до 1961 года, когда новая волна государственной антицерковной политики опять захлестнула и смела этот славный оазис Православия.
Все 19 лет об обители ни разу не обмолвились в печати, и люди узнавали о ней друг от друга. И ехали, и шли туда за словом Божиим, за старческим наставлением, со всей России, и особенно из Москвы и Ленинграда. После первого закрытия обители мантийный монах отец Зиновий уехал в Абхазию, где прошел все степени духовного послушания в монастырях и приходах Сухумской епархии, вплоть до высокого сана митрополита Грузинской Патриархии. Вот к нему-то, под его митрополичий омофор, и стали собираться монахи-изгнанники Глинской пустыни. Их было немало, одни ушли в горные скиты Абхазии, другие рассеялись по приходам, но старцы держались около митрополита Зиновия в Тбилиси, дневали и ночевали при русском соборе во имя св. блгв. кн. Александра Невского. Они были очень почитаемы не только русскими, но и грузинами, люди нескончаемым потоком шли к ним за советом и утешением. Я знал некоторых из них, и особенно схиархимандрита Андроника (Лукаша)».25
16 августа 2008 года Священный Синод Украинской Православной Церкви под председательством Блаженнейшего Владимира, митрополита Киевского и всея Украины, постановил причислить подвижников благочестия XIX-XX вв., которые подвизались в Рождества Пресвятой Богородицы Глинской пустыни, к лику местночтимых святых:
— игумена Филарета (Данилевского),
— схиархимандрита Илиодора (Голованицкого),
— схиархимандрита Иоанникия (Гомолко),
— схиархимандрита Серафима (Амелина),
— архимандрита Иннокентия (Степанова),
— иеросхимонаха Василия (Кишкина),
— иеросхимонаха Макария (Шарова),
— схимонаха Луки (Швеца),
— схимонаха Архипа (Шестакова),
— схимонаха Евфимия (Любимченко),
— монаха Феодота (Левченко),
— монаха Мартирия (Кириченко),
— монаха Досифея (Колченкова).
Таким образом, как и в Оптиной пустыни, мы можем молитвенно обращаться не только к отдельным подвижникам, но и ко всему Собору старцев. Определен и день почитания преподобных отцов Глинских — 22 сентября (или 9 сентября по старому стилю).
21 августа 2010 года к лику святых были причислены еще три подвижника: схимитрополит Серафим (митрополит Зиновий; Мажуга), схиархимандрит Серафим (Романцов), схиархимандрит Андроник (Лукаш).
Часть третья. Цвет старчества
XX век был ознаменован расцветом старчества в России. Так исполнилось речение: «Где умножается грех, там преизобилует благодать». Глумливое безбожие провозгласило грех нормой жизни, но Господь, чтобы спасти избранных, преизобильно излил Свою благодать на нашу землю, — в разных ее концах процвели подвижники- старцы, которые помогали людям выстоять под напором сил зла.
И теперь, в наше малоплодное время, поражает, как всего лишь 50-70 лет назад было много тех, кого народ православный безошибочно принимал как старцев, через которых открывается воля Божия.
В одной книге нет возможности даже кратко рассказать обо всех старцах XX столетия. Мы ограничились рассказом лишь о тех, кто широко известен и почитаем верующими, канонизирован Русской Православной Церковью. Но почти в каждом крае подвизались старцы и старицы, которые остались известными только местным жителям, что не умаляет их служения. Например, блаженные вырицкие Варвара и Наталья или блаженные ставропольские Георгий и Сергий, донецкий схиархимандрит Зосима (Сокур) или старица- слепица Антония из новгородского Внуто. Перечисление имен можно продолжить — воистину неиссякаемым был источник старческой благодати, и до сего времени питающий нас благодаря наставлениям подвижников, которые удалось записать и донести до людей через книги.
Пусть и наш рассказ послужит читателям во утешение и приобщение к благодати старчества.
Преподобный Варнава Гефсиманский
Дивное светлоплодовитое древо старчества процвело на Руси перед катастрофическим наступлением безбожного мятежа. По всем концам страны воздвиг Господь Своих усердных служителей, которые утешали, вразумляли, подготавливали народ к грядущим испытаниям. Одним таким центром старческого служения были скиты Троице-Сергиевой Лавры, и прежде всего Гефсиманский скит. Старческое служение здесь имело добрую преемственность от времени основания скита — в середине XIX столетия, когда здесь подвизались старец Филиппушка и его дети. Но особую славу принес «Гефсимании» в конце XIX и в начале XX века старец Варнава. Десятилетия его старческого служения привлекли в «Пещеры» (так назвали скит из-за устроенных под Черниговским храмом пещер с кельями и пещерной церковью) сотни тысяч православного люда разного звания. Благодать старческого служения передал преподобный Варнава своему великому духовному сыну — прп. Серафиму Вырицкому. Последний и обликом своим, и духом любви, и даром мудрого советования и целительства души и тела был во всем подобен своему учителю.
«Он жил во славу Божию» — эту надпись автор этих строк впервые прочитала на надгробной плите старца Варнавы, пробираясь в темноте со свечой по заброшенным и запущенным пещерам Гефсимании почти тридцать лет назад. Старец уже не лежал в то время под этой плитой — он был перезахоронен в советское время на городском кладбище. Но мы были свидетелями того, как кричали одержимые, приближаясь к черному мрамору с выбитым на нем именем прп. Варнавы, как не могли они приложиться к освященному надгробию. Старец продолжал служить людям и по успении своем, и его могилка на городском кладбище многие годы была местом усердных паломничеств верующих. Там впервые услышали мы слова пророчества прп. Варнавы: «Преследования против веры будут постоянно увеличиваться. Неслыханное доныне горе и мрак охватят всё и вся, и храмы будут закрыты. Но когда уже невмоготу будет терпеть, то наступит освобождение. И настанет время расцвета. Храмы опять начнут воздвигаться. Перед концом будет расцвет».26
25
Лялин В. Н. Нечаянная радость. СПб., «Сатис», 2009. С. 35.
26
Архимандрит Георгий (Тертышников). Преподобный Варнава, старец Гефсиманского скита. Свято-Троицкая Лавра, 1996. С. 97.