Страница 49 из 57
Просто поразительно, как после столь циничного заявления хватило совести у Мартова попрекать Ленина диктаторскими замашками!
Галерка свидетельствует:
«За последний год нам все уши прожужжали ленинским самодержавием, стремлением Ленина к диктатуре и пр. В доказательство диктатуры фактов не приводится. Мы знаем только, что из шести членов старого искровского центра на одной стороне оказалось пятеро, на другой один. Один — значит, самодержец. Не могут или не хотят понять того, что самодержавной (безответственной) властью может обладать или к ней стремиться олигархическая группа и что от олигархической группы мог отколоться один человек для защиты демократического строя против олигархии.
Сила внушения — большая сила. За последний год нам так усердно внушали мысль о стремлении Ленина к самодержавию, что многие примут за насмешку, за искажение истины мое заявление о демократизме Ленина».
И чтобы обнажить всю фальшь воплей о «самодержавности» Ленина, чтобы окончательно разоблачить попытку Мартова свалить с больной головы на здоровую, — Галерка, пересказав вкратце содержание мартовской брошюры «Еще раз в меньшинстве», приводит из нее одно поистине убийственное для Мартова признание:
«Во имя интересов «ортодоксии» мы боролись против демократического выбора редакции».
Неприязнь к истинному демократизму Ленина у вождей меньшевизма органически сочеталась с барски пренебрежительным отношением к рядовым членам партии:
«Ленина объявили диктатором, демагогом. Но демагогия вообще может увенчаться успехом только в среде малоразвитой, невежественной, не умеющей самостоятельно мыслить. Возможность успешной демагогии по отношению к людям сознательным мало правдоподобна. И вот, чтобы придать больше правдоподобия басне о диктатуре, начинается логически неизбежное принижение той среды, которая идет за демагогом. Приведу несколько примеров.
Плеханов уверял («Искра» № 71), что если в литературном произведении встречаются очень верные и очень ошибочные мнения, то одобрены будут нашими читателями (русскими социал-демократами?) прежде всего не те мнения, которые верны, а те, которые ошибочны».
Затем Галерка приводит аналогичные высказывания Засулич, Аксельрода, Троцкого, Мартова и делает общий вывод:
«Приведенные примеры (первые попавшиеся мне под руку, только из периода №№ 67–72 «Искры») отношения редакции к рядовым работникам партии во многих отношениях характерны. Стоит отметить хотя бы ту сторону, что люда, которым социал-демократическая партия, состоящая из рабочей и интеллигентской голытьбы, дает имя, общественное положение и возможность «погружаться в искусства, в науки», — что эти люди, сидя в прекрасном далеке, с таким презрением говорят о практиках, населяющих тюрьму и ссылку, не имеющих часто даже возможности учиться… Характерно также, что эти плевки в партию, это дискредитирование партии печатается в Центральном органе, который, как орудие пропаганды, мы вынуждены распространять для поднятия престижа партии, рискуя при этом своей свободой… Я привел цитаты для того, чтобы показать, как олигархи редакции, отрицающие демократическую организацию партии, логически пришли от басни о диктатуре Ленина к принижению и дискредитированию самой партии».
Галерка не останавливается на полдороге. Он договаривает свою мысль до конца:
«Как автократы-олигархи, члены редакции должны были сделать и сделали следующий шаг: они пришли к культу своей собственной личности, к выделению себя из серой партийной массы в качестве «заслуженных», «старейших и лучших».
И дальше Галерка разбирает по косточкам (так и хочется сказать препарирует) брошюру Троцкого «Наши политические задачи». Брошюра эта, как сказано в № 72 «Искры», «издана под редакцией «Искры», то есть «устами Троцкого говорят сами редакторы». Послушаем, что они говорят сами о себе:
«Работа реставрации марксизма, занесенного мусором критики, была совершена «Зарей», во главе которой, разумеется, шел т. Плеханов. В.И. Засулич указывала интеллигенции элементы идеализма в нашем материалистическом социализме, мягко, но убийственно иронизировала над новыми богами интеллигенции и «манила» ее назад — и в то же время вперед — на службу пролетариату. Старовер подкупал интеллигентного разночинца, давая ему его собственный, тонко и по-марксистски умно идеализированный портрет. Мартов, Добролюбов «Искры», умел на нашу нищенски бедную, несложившуюся, невыразительную общественную жизнь бросить сноп такого яркого света и всегда с такого счастливого пункта, что ее политические, т. е. классовые очертания выступали с поразительной отчетливостью… А т. Аксельрод?.. Верный и проницательный страж интересов пролетарского движения, он первый забил тревогу… Фельетоны Аксельрода в №№ 55 и 57 «Искры» знаменуют начало повой эпохи в нашем движении…»
Процитировав эти редакторские самохарактеристики, Галерка с полным основанием заключает:
«Обратите внимание на подчеркнутые мною выражения: не правда ли, что наши редакторы не страдают чрезмерной скромностью. Именно таким языком, устами своих публицистов, должны говорить о себе претенденты на престол…»
Важнейшим и принципиальнейшим пунктом разногласий между сторонниками и противниками Ленина был вопрос о созыве съезда. Сторонники «меньшинства» и примиренцы, захватившие, вопреки воле съезда, все центральные учреждения партии, прилагали все силы, чтобы как можно дальше отодвинуть срок очередного съезда партии.
И тут Галерка находит очень точные и жесткие слова, чтобы заклеймить всю антипартийность поведения вождей меньшевизма:
«…от имени всей редакции… рассылалось мотивированное приглашение вотировать против созыва съезда. Что касается нового Центрального Комитета, то он публично ведет агитацию против съезда и объявляет вредной агитацию за съезд. Борясь против созыва съезда, противодействуя, таким образом, самой возможности того, чтобы партия осуществила свой контроль над центрами и подчинила центры партийной дисциплине, члены центральных учреждений бесчестят свое политическое имя, и что более всего поражает здесь, это откровенность, с которой они действуют. Так могут поступать только люди, не сознающие бесчестия своего поведения. Они похожи на очень маленьких детей, не стыдящихся своей наготы, потому что они еще не доросли до способности стыдиться».
И верный ленинец Галерка заканчивает этот раздел своей статьи словами, которые звучат вдохновенным гимном во славу партийной демократии:
«Мы должны с увеличенной чуткостью и с усиленным вниманием следить за тем, чтобы центральные учреждения не нарушали воли партии…
Мы должны воспитывать себя не в направлении культа личностей, хотя бы действительно заслуженных, старейших и лучших, а в направлении критического отношения к действиям всякого рода руководителей. У нас может быть только один культ — культ социал-демократизма, один бог — победа пролетариата. Только во имя этого бога мы имеем право и мы обязаны:
Не прощать никого, не щадить ничего».
Тревожные дни августа и сентября отчаянно трудного 1904 года, дни, заполненные напряженной и вдохновенной работой, остались в памяти Михаила Степановича счастливейшими днями его жизни.
Ленин, которого он только что встретил, узнавая которого проникался все большим к нему уважением, все большей любовью, все большим преклонением, — открылся ему во всем величии своей гениальной натуры.
Счастьем было заслужить доверие такого человека; счастьем вдвойне — получить от него партийное задание; счастьем втройне — выполнять это задание, занимаясь любимым литературным трудом.
Михаил Степанович всегда считал и говорил, что встречей с Лениным началась лучшая часть его жизни, «та часть, которую можно назвать ленинской». Начал он эту лучшую часть своей жизни по-боевому, с пером Галерки в руке.
Боевые брошюры Михаила Степановича Ольминского хорошо послужили делу партии. Они сыграли огромную роль в разоблачении мещанского двоедушия партийных аристократов, основоположников гнилого меньшевизма.