Страница 48 из 57
И дальше Галерка так характеризует положение в партии, создавшееся после капитуляции большевистского дотоле ЦК перед меньшевиками:
«Теперь ЦК подвел себя под один знаменатель с Центральным органом. Единство в высших учреждениях восстановлено. Прежнее деление исчезло, настало новое.
Первая часть: их превосходительства и иже с ними.
Вторая часть: шпана, галерка, эхо, быдло, плебс, чернь — вообще все те члены партии, которые осмеливаются не кричать ура в честь их превосходительств».
Галерка безжалостно высмеивает цекистов-примиренцев, которые, притворно запугивая партию «угрозой единству», на самом деле низкопоклонствуют и раболепствуют перед партийной аристократией:
«Я думаю, что ЦК преувеличивает барски капризный характер нашей аристократии. Как ни сильно капризничала она в последний год, все-таки она лучше, чем о ней думает Центральный Комитет. Если она теперь дошла до невероятных пределов каприза, то виновата в том не ее природная испорченность, а наша мягкость. Вместо того, чтобы осадить капризников и идти своей дорогой, мы отмалчивались, а кое-кто даже юлил:
— Пожалуйте на диванчик! Чего хотите: лимонаду? чаю? Центральный орган? или местечко в Центральный Комитет? Не прикажете ли с бисквитом?..
Нечего удивляться, что предмет ухаживания стал походя швыряться тарелками и закапризничался до чертиков».
Заключая статью, Галерка писал:
«Комедия кончена. Бонапартизм раскрыл карты.
Мы, убежденные сторонники республиканской организации партии, принимаем вызов… Мы будем действительно непримиримы в своей борьбе против бонапартизма».
Владимир Ильич в своих статьях и письмах неоднократно ссылался на эту брошюру Михаила Степановича Ольминского, указывая, что Галерка в ней «выступает от имени большинства», что «он от имени всех нас объявил войну» бонапартизму.
«…По мере того, как складывается у нас настоящая партия, — писал в то время Ленин, — сознательный рабочий должен научиться… требовать исполнения обязанностей члена партии не только от рядовых, но и от «людей верха»…»
И Ленин сурово осуждал меньшевистскую аристократию за стремление уйти из-под контроля партийных масс.
Меньшевистские вожди, в свою очередь, не уставали обличать Ленина во всех смертных грехах. Пальму первенства в этих потугах следовало по справедливости отдать Мартову, выпустившему брошюру с броским заглавием «Борьба с «осадным положением» в Российской Соц. — Дем. Раб. партии». Остальные его сподвижники — Троцкий, Засулич, Аксельрод, каждый в меру своих сил, также старались, как могли, опорочить позицию большевиков.
Демагогические вопли Мартова и его приспешников об «осадном положении» в партии могли сбить и уже сбили с толку многих. Необходимо было разоблачить демагогию Мартова и показать всю антипартийность его позиции. Это и сделал Галерка в очередной своей работе — «На новый путь», вышедшей в свет в начале октября 1904 года.
Новая брошюра Галерки начинается с исторического экскурса. (Вот когда еще раз пригодились ему сведения, вычитанные в «Торгово-промышленной газете», скрашивавшей его одиночество в тюремной камере петербургских «Крестов».)
«Вторая половина 90-х гг. в России ознаменовалась необычайным подъемом промышленности. Чуть не ежедневно в полуофициальном органе министерства финансов («Торгово-промышленная газета») печатались многочисленные известия об основании новых акционерных предприятий, о расширении старых путем увеличения складочного капитала или выпуска облигаций, о постройке новых железных дорог. Иностранные миллионы широким потоком текли в Россию. Спрос на рабочие руки поглощал значительную часть запасной рабочей армии. Едва обучившиеся начаткам ремесла квалифицированные рабочие сходили за мастеров. Толпа безработных, собирающаяся каждое утро у фабричных ворот, все редела, а параллельно этому росло сознание рабочими их положения в производстве, росла их требовательность к хозяевам. Началось невиданное по размерам стачечное движение, в сравнительно слабой степени освещенное социал-демократической идеологией. Это была разрозненная борьба рабочих отдельных фабрик, в лучшем случае борьба рабочих одной отрасли промышленности за частичные улучшения условий работы и заработка».
Галерка дает четкую характеристику политической сути этого периода рабочего движения:
«Борьба за частичные улучшения… неизбежно должна была выдвигать вперед частные особенности времени и места. Отсюда — ослабление сознания общей связи пролетариата, выдвигание местных интересов, развитие патриотизма своей колокольни…
Изолированные кружки могли в то время с достаточным успехом преследовать свои частные, местные цели. Понятно, что в организационном отношении этот период истории русской социал-демократии характеризуется развитием кружковщины».
Далее Галерка показывает историческую роль «Искры» «в создании революционной организации, способной объединить все силы».
Галерка отмечает, что организация «Искры», поставившая своей целью ликвидацию периода кружковщины, сама «была построена по кружковому типу, с безответственностью центра и полной подчиненностью агентов».
Группа «Искры» справилась со своей исторической задачей. Она добилась объединения сил. Возникла качественно новая организация, потребовались новые организационные формы.
Галерка убедительно обосновывает необходимость и неизбежность торжества новых организационных принципов построения партии:
«Организация и редакция «Искры»… блестяще выполнили задачу идейного и организационного собирания земли. Но с того момента, как эта задача была выполнена, начало работы должно было считаться оконченным, и организационные принципы, положенные в основу этой работы, теряли право на свое исключительное господство. Безответственность центра и полная подчиненность организаций низшего порядка становились в противоречие с основными принципами партии как партии социал-демократической. Главенство центра над партией должно было смениться главенством партии над центром. Органом, выражающим желания партии и осуществляющим ее контроль над центром, может быть только съезд представителей партийных организаций. И центральная организация «Искры» в то время оказалась на высоте социал-демократических принципов: она сама содействовала созыву съезда, она передала съезду свою верховную власть, она формально растворилась в партии. Распущение организации «Искры» было событием громадной важности в жизни партии: партия в своей внутренней жизни ликвидировала абсолютизм центральной власти и становилась на путь внутренней политической свободы. Распуская организацию «Искры», съезд ликвидировал целый организационный период».
Галерка находит очень точные слова, чтобы в предельно краткой форме выразить суть всех тех огромных перемен в российском марксистском рабочем движении, в результате которых стихийно возникшие кружки, объединившись вокруг редакции «Искры», взявшей на себя ответственнейшую роль партийного центра, положили начало партии российского рабочего класса. Фраза Галерки точна и лаконична, как математическая формула:
«От демократической децентрализации кружкового периода через централистическую гегемонию «Искры» партия пришла к централизованной демократии».
«К несчастью, — продолжает далее Галерка, — сами устроители съезда и руководители партии, по-видимому, не вполне оценили это важное значение съезда, а потому и оказались не в равной мере последовательными в своих дальнейших шагах: одни пошли вперед; другие же, пытаясь закрепить прошлое, тянут партию назад: на место гегемонии «Искры», имевшей моральную и идейную основы, они подставляют тип заговорщической организации конца 70-х годов, с безответственностью центров».
Разоблачая атаки апостолов меньшевизма на идейные и организационные основы только что созданной партии, Галерка показывает, что старания Мартова раскрыть возможно шире дверь партии для доступа новых членов самым тесным образом связаны с его же стремлением вывести руководство партии из-под контроля рядовых ее членов. И подтверждает это цитатой из речи Мартова на съезде: «Право у члена партии по нашему проекту одно — доводить до сведения центра свои мнения и желания».