Страница 15 из 68
Зиновий хорошо понял все сказанное ему «студентом»…
Есть мудрая пословица: береженого бог бережет. Для Зиновия стоило бы сложить другую: смелому все по плечу. После пережитых мук ему все стало нипочем. Молодая сила и молодой задор искали выхода и рвались па волю; и, самое главное, он понял: того, кто держится независимо и уверенно, меньше подозревают.
Зиновий занял денег у брата Липпы (тот много лет уже копил деньги, лелея мечту завести собственную переплетную мастерскую) и купил себе на Сухаревке подходящую одежду. На зиму — поношенную, но еще не потерявшую вида полудошку из собачьих шкур шерстью вверх; на весну и осень — стеганую фуфайку. И дошку, и фуфайку в размерах с запасом, как и положено для теплой одежды.
Под подкладкой приспособил вместительные карманы, расположив их равномерно с обоих боков. Загружал туда но пяти, по шести сотен листовок.
Выручала складная фигура: при хорошем росте был он широк в плечах, тонок в поясе. И, даже обложившись листовками, не выглядел тучным.
А более всего выручала смелость и находчивость. Завидев полицейского чина любого калибра, Зиновий не только не пытался уклониться от встречи, свернуть в переулок или заскочить в подъезд, но, напротив, шел прямо к нему и так вгрызался в него самыми пустяшными вопросами, что тот и не знал, как от него отделаться.
Старые опытные подпольщики дивились самообладанию Зиновия. Особенно после случая, когда он отвел угрозу от подпольной типографии.
Типография обосновалась в подвале одноэтажного камедного дома. «Крышей» служила «Фруктовая торговля», занимавшая весь первый этаж. Печатный станок и наборные кассы помещались прямо под торговым залом, а лаз в типографию открывался из кладовой магазина. Чтобы добраться к нему, надо было сдвинуть в сторону тяжелый ларь, отсеки которого всегда были заполнены яблоками, грушами, лимонами.
В тот день, как и было условлено, Зиновий появился в типографии сразу после полудня. «Торговля» была закрыта на обед. На условный стук Зиновия дверь открыл старший приказчик (он же наборщик, метранпаж и печатник подпольной типографии) Геворк Саркисович, высокий, представительный армянин со смуглым моложавым лицом и широкой лысиной, обрамленной курчавыми, черными как смоль волосами.
— Сегодня припасли тебе хороший товар, — сказал он Зиновию, — Листовка и еще брошюра.
Зиновий подошел к прилавку. Листовки и брошюры были разложены тоненькими пачками: на каждый из многих карманов Зиновиевой шубы — пачечка.
Он взял из пачечки верхнюю листовку и быстро пробежал ее. «Рабочий союз» призывал рабочих объединиться и стойко бороться за свои экономические и политические права, пока они не свергнут «ига капиталистов, пока вся земля, все фабрики и заводы не сделаются общественной собственностью».
— Ты прочитай вот эту книжечку, — сказал Геворк Саркисович Зиновию, указывая на брошюры. — Очень полезная книжечка. Называется «Откуда взялись капиталисты и рабочие». Обязательно прочитай.
Зиновий принялся укладывать листовки, но не успел еще упрятать в карманы и половины приготовленной ему литературы, как в запертую дверь магазина вдруг застучали.
На стук из заднего помещения проворно выскочил помощник приказчика, такой же смуглый и черноволосый, как и Геворк Саркисович.
— Обед! Магазин закрыт! — крикнул Геворк Саркисович,
И тут же в ответ раздался повторный, уже не такой громкий условный стук.
— Это свой, — сказал помощник приказчика и впустил запыхавшегося парня.
— Идут с обыском… — выдохнул парень.
— Откуда идут?
— От площади.
— Далеко? — спросил Зиновий.
— Квартала на два обогнал, — ответил все еще не отдышавшийся парень.
Зиновий рывком надел доху, схватил из пачки одну листовку, зажал ее в руке и кинулся к выходу. В дверях остановился.
— Задержу! Прячьте все, что осталось, как следует. Надежно, не спеша! — И выбежал на улицу.
Ему повезло. На улице было людно. Началось обеденное время. Рабочие с фабрик и заводов толпами шли по домам, а многие в трактир на площади.
Зиновий, неспешно шел в общем потоке, а как увидел мундиры городовых, рванулся к ним навстречу.
— Ваше благородие! — кинулся он к вахмистру, который с озабоченным видом торопливо вышагивал впереди двух стражников. — Ваше благородие! Эвон в переулке листовки разбрасывают. Вот, я одну подобрал!
Вахмистр остановился, будто в стену уперся.
— Кто разбрасывает?
— Двое. Один длинный такой, другой помене… Вахмистр здраво рассудил, что «Фруктовая торговля», в коей приказано произвести особо тщательный обыск, никуда не денется, а вот злоумышленники, раскидывающие среди бела дня листовки, могут скрыться. И приказал Зиновию:
— Веди!
В узком извилистом проулке никого не было. Только в дальнем его конце стояли два человека.
— Они! — закричал Зиновий.
— Сто-ой!.. — протяжно заорал вахмистр и скорым шагом двинулся по переулку. — Приказываю, стой! — и прибавил ходу, насколько позволяла сытая комплекция.
Стражники и Зиновий поспешили за вахмистром. Двое в конце проулка оглянулись, увидели полицейских, побежали от них и скрылись за углом.
— Бегом! Догнать! — захрипел вахмистр.
Теперь уже впереди бежали двое стражников, за ними вахмистр, и Зиновий замыкал погоню, с каждым шагом все больше отставая от полицейских.
Когда стражи порядка, преследуя убегающих, свернули за угол, Зиновий укрылся в подворотне, огляделся, вышел проходными дворами на соседнюю улицу и вскочил там в вагон проходившей мимо конки.
Неизвестно, удалось ли вахмистру со своими стражниками догнать двух убегавших «злоумышленников», но во «Фруктовую торговлю» он заявился только во втором часу дня, усталый, встрепанный и злой.
Геворк Саркисович, веселый и радушный, выставил «дорогим гостям» бутылку «господского» вина и просторный поднос с отборными яблоками и грушами.
— По казенному делу, — возразил было вахмистр. — Обыск!
— Я не убегу и магазин не убежит, — убедительно сказал старший приказчик. — Прошу дорогих гостей: выпейте, закусите, отдохните. Потом, с богом, за работу. «Дорогие гости» так и поступили. Выпили и закусили. Но отдыхать не стали. Обыск сделали исправно, во все уголки заглянули. И ларь потрогали, но с места не сдвинули: заполненный доверху, он словно пристыл к полу.
— Не обессудьте, служба, — сказал, как бы извиняясь, вахмистр перед уходом.
— Разве мы не понимаем, — успокоил его Геворк Саркисович. — Мы очень хорошо понимаем. Государственная служба. — Уважительно поклонился и добавил: — Заходите, гостями будете.
Распорядился помощнику, тот быстро сходил в кладовую и принес большую жестяную коробку, покрытую китайскими иероглифами. И перед тем как отпустить «дорогих гостей», старший приказчик презентовал каждому стражнику по четвертьфунтовой пачке китайского чая.
А вахмистру — две.
История о том, как Зиновий отвел беду от подпольной типографии, стала известна Марии и окончательно развеяла ее подозрения.
5
Зиновий не только разносил листовки, он, не теряя попусту ни одного дня и часу, упорно учился. Посещал воскресную школу для рабочих и, самое главное, кружок, который вел рабочий, металлист Лавров.
Собственно, Лавров был скорее старостой группы. Он выбирал помещение для занятий — как правило, больше двух-трех занятий подряд в одном месте не проводили, — » оповещал слушателей, обеспечивал прикрытие. То есть припасал самовар, чашки, блюдца, чай, сахар, нехитрую закуску, так как обычно занятия кружка проводились под видом праздничного чаепития.
Проводили занятия люди пришлые, большей частью рабочим незнакомые. Каждый раз, когда приходил новый «учитель» (так называли их слушатели в разговорах между собой), Лавров обстоятельно представлял его, подробно поясняя, кто такой, давно ли «пошел в революцию», каким преследованиям властей подвергался и так далее.