Путь к себе

Шальные эти буруны всю дорогу стояли перед глазами Алексея. И сейчас стоят… А вода уходит… Правда, в тех прогнозах, что показывал ему Кравчук, сказано, что в конце месяца ожидается горная снеговая вода. Надо кровь из носу, а поспеть к ней!

И Алексей зашагал еще размашистее, словно именно сейчас надо было перехватывать эту спасительную воду.

Гладкая, недавно подчищенная грейдером дорога полого спускалась с горы в прибрежную террасу. Солнце недавно село, и с реки тянуло свежей прохладой. Продолговатое облачко, повисшее над высоким гребнем противоположного берега, еще золотилось теплым светом, а внизу уже сгустились сумерки, и казалось, что крутой скат берега уходит отвесно в воду.

Алексей сломил ветку с придорожной березки и, машинально похлестывая по кирзовым голенищам, пытался заставить себя обдумать: с чего начать, как лучше, как ловчее приступить к организации необычного рейса? Но мысль упорно сворачивала в сторону и тянула его назад, в небесно-голубой коттеджик.

Надо было зайти. Сказать хоть два слова… Каких?.. Надо же знать каких!.. «Как ты мог подумать, что Фиса променяет тебя на другого!» А что еще он мог сказать? Он человек добрый… он может так думать. Или просто утешить, подбодрить… Она-то сама сказала: «Все. А первый… Толя Груздев…» Сказать ей: «Стыдно мне!» А она подумает: «Тряпка! Плюнули в рожу, а он утерся, да еще на колени встал…» Ну, а если не так, если не так вовсе? Если верно сказал Назарыч?.. Если сам, своими руками… толкнул к другому…

Внизу на пристани вспыхнули первые, еще не яркие огоньки. Они напоминали, что скоро ночь, и напоминанием своим отодвинули неотвязчивые тревоги.

Сказал себе строго: «Не о том голова болит, Алексей Ломов!» Швырнул в сторону прут, как будто тот был повинен, высекая из жестких голенищ уводящие от дела мысли. И рванул еще быстрее.

По пружинящим сходням взбежал на дебаркадер. Раньше контора пристани помещалась наверху в левом крыле. Поднялся по крутой лестнице. Рывком, не постучав, открыл дверь.

Под табличкой «Начальник пристани», почти достигая ее вихрастой макушкой, сидел Василий Демьянович.

«Повезло! — подумал Алексей. — С этим мужиком можно кашу сварить».

На узеньком диванчике у стены сидели двое в речных форменках. Их Алексей не знал.

Сидевший ближе к столу, щуплый, широколицый, с маленькими глубоко запавшими глазками, взглянул на Алексея и сердито продолжал:

— Хоть десять приказов давайте! Голова у меня одна! А семья семь душ! Пока не подойдет с базы второй кран, тяжеловесы разгружать не буду!

— Опять за рыбу деньги! — вспылил Василий Демьяныч. — Тебе, товарищ Митрохин, русским языком говорят: неисправный тот кран!

— Не я его ломал, — все так же сердито возразил Митрохин. — Пускай ремонтируют быстрее.

Второй речник поддержал его:

— Никак невозможно одним краном, Василий Демьяныч!

— О чем речь? — спросил Алексей, подходя к столу и здороваясь с начальником пристани.

Василий Демьянович небрежно сунул ему руку, — кажется, не узнал его, — ответил с досадой:

— Труса́ празднуем. В инструкцию уперлись. А когда вовсе кранов не было?..

Митрохин зло перебил его:

— Не ту песню запел, Василий Демьяныч. Нашел на что сослаться. У человека две жилы: одну сорвет, другая выдюжит. А кран, он железный. У него, между прочим, паспорт есть. И там все в точности прописано, чего можно и чего нельзя!

— Это уж действительно так, Василий Демьяныч, — подтвердил второй речник.

На его добродушном круглом лице, густо обросшем бесцветной щетиной, отразилось удивление, смешанное с укоризной: как это — умный человек и таких очевидных вещей не разумеет.

— Дизеля сгружаете? — спросил Алексей начальника пристани.

Ответил второй речник:

— Они самые.

— Однако, я вас помирю, — сказал Алексей. Словно не замечая недоумевающих взглядов, спросил:

— Какая баржа под дизелями?

— Двухсотка, — ответил Митрохин.

— Осадка сколько? Семьдесят?

— Около того.

— Порядок! — сказал Алексей. — Не будем разгружать дизеля. Понятно!

— Ни хрена не понятно!

Василий Демьяныч поднялся и с высоты отменного своего роста спросил довольно грозно:

— Вы, товарищ хороший, какое отношение имеете к тем дизелям?

— Имею, Василий Демьяныч, — усмехнулся Алексей. — Привез вам приказ. Прекратить разгрузку оборудования. А если разгружено, погрузить обратно.

— Вот те и на! — изумился добродушный речник и тоже встал.

— Прошлогодняя история! — сказал Митрохин и зло сплюнул на сторону.

— Дизеля разгружены, дорогой товарищ! — решительно заявил Василий Демьяныч. — Так что вертайтесь, откуда прибыли, и доложите там, где вам дали приказ.

Алексей отлично понял все, но не мог сдержаться, чтобы не поозоровать.

— Жаль. Обратно грузить придется. Как без второго крана управитесь?

Не удостаивая его ответом, Василий Демьяныч шагнул к выключателю.

— Занятия в конторе окончены, дорогой товарищ. Пора по домам! — и погасил свет.

Втроем они вытеснили Алексея из каюты и, вероятно, спустили бы с лестницы, не сумей он на ходу убедить их, что приказ у него не от кого-нибудь, а от самого Кравчука.

Василий Демьяныч прочел приказ вслух и… решительно отодвинул:

— Недействительный!

Теперь уже разозлился Алексей:

— В чем дело?

— Подписи нету.

— Тут же печать круглая. С подлинным верно.

— Каждая печать круглая, — пренебрежительно возразил Василий Демьяныч. — У меня вот тут в ящике, — он хлопнул мощной ладонью по столешнице так, что звякнули стекла в оконцах каюты, — точный приказ: по прибытии дизелей немедленно приступить к выгрузке. Подписано лично начальником строительства товарищем Кравчуком Елисеем Назарычем. Не с подлинным верно.

— Что я шутки шутить прилетел? — взорвался Алексей.

— Не знаю, не знаю, — ответил Василий Демьяныч, совершенно невозмутимо. — Приказ у меня есть. Дизеля разгружены. Нашему разговору конец.

Алексей хотел уже бежать на рацию, срочно связываться с управлением стройки, но вовремя догадался.

Достал из кармана гимнастерки командировку. Показал начальнику пристани:

— Вот. С личной подписью!

— Давно бы так! — сказал Василий Демьяныч, прочитав командировку. — Садись. Обмозгуем это дело.

Когда все уселись, спросил Алексея:

— Ты как же располагаешь, до самой стройки по воде доставить?! Там пороги, однако?

— Если поспеем ко второй воде, можем проскочить.

— Когда она в тех местах бывает?

— Обещают к концу месяца.

Василий Демьяныч покрутил кудлатой головой.

— Время в обрез… Значит, так. Давай, товарищ Митрохин, подымай всю бригаду по тревоге! За ночь чтобы разгрузить двухсотку, которая с пиломатериалом. Утром подведем ее, перевалим все, кроме тяжеловесов, на нее. Чтобы завтра в ночь отчалить.

— А дизеля-то сгружены? — спросил Алексей. Василий Демьяныч снисходительно усмехнулся.

— За дизеля благодари товарища Митрохина. Второй день заставляю разгружать одним краном, а он кобенится. Хотел выговор ему вмазать, а придется премию давать. Ну, ребята, пошли! Кто на работу, кто на боковую.

— Я на работу, — отозвался Алексей.

— Тебе с дороги отдохнуть надо, — возразил Василий Демьяныч. — К тому же завтра ночью спать не придется. Есть у тебя где переночевать?

Алексей подумал, что, если отыскать Варьку, она, наверно, не откажется приютить его. Но тут же торопливо ответил:

— Нет у меня здесь никого знакомых.

По сходням спустились все вместе, а там Митрохин и его товарищ как-то незаметно исчезли, будто растворились в вечерней полумгле.

— Пойдем здесь, — сказал Василий Демьяныч Алексею и повел его самой кромкой берега. — Покажу тебе дизеля.

Приятно было неторопливо ступать по плотному зализанному волной песку. Легко дышалось прохладным речным воздухом. Радовало, что поспел вовремя, что дизеля еще не успели сгрузить, что завтра Василий Демьяныч проводит его в рейс. Повезло, — крепко повезло, черт побери! — что не кто другой командует здесь на пристани, а именно Василий Демьяныч.