Страница 10 из 45
А он отчего-то стал грустен, почти мрачен.
Варька гладила его темно-русые волнистые волосы и снова целовала.
— Ну, что вы… ну, что вы, Георгий Иванович?..
Он осторожно отстранил ее.
— Варенька! Я не сказал тебе самого ужасного… Я женат… У меня семья…
Варька словно не поняла истинного смысла его слов.
— Но ведь вы меня любите?.. Меня!..
И в исступлении прижалась к нему, обнимала и целовала его лицо, шею, плечи…
— Тебя… тебя, Варенька!.. Я разведусь с ней… Я…
Но она не слышала его слов. Ей не нужны были никакие слова…
Когда они ночью возвращались по лесной тропке, она сказала ласково и чуть торжествующе:
— Теперь я тоже твоя жена.
Георгий Иванович не развелся.
Варька не напоминала о его обещании. Они теперь встречались часто, и ей хватало счастья такого, какое оно есть.
Но однажды поздно вечером, когда она усталая и счастливая лежала рядом с ним и смотрела на звезды, искорками блестевшие между черных ветвей, он сказал каким-то не своим, глухим и жалобным голосом:
— Случилось несчастье… Все открылось… Послезавтра будут меня разбирать… Если я… разведусь… меня снимут с работы… Варенька, как я несчастен!.. Нам нельзя больше встречаться… некоторое время…
— Вам виднее, Георгий Иванович, — ответила Варька деревянным голосом.
И больше в этот вечер не произнесла ни слова.
С работы его все равно сняли. Потом Варька узнала, что он слезливо каялся. Ему записали строгое взыскание и перевели в районный город директором небольшого магазина. Варька его после той ночи не видела. Домой с работы она ходила по другой дороге.
Боль и отчаяние проросли ожесточением.
Не сразу. Надолго Варька замкнулась в себе. Ею овладело тупое безразличие ко всему окружающему. Даже наряды, которые прежде так прельщали, теперь, когда у нее появились свои, хоть и небольшие деньги, были ни к чему.
— Локти заштопай, неряха! — сказала ей как-то в раздевалке Зинка.
— Под халатом не видать, — равнодушно ответила Варька.
Перемена в Варькином настроении бросилась всем в глаза.
Накануне Октябрьских праздников Варька пришла на работу в новом, отлично сшитом платье, в туфлях-гвоздиках, волосы уложены по последней моде.
На удивленные восклицания спокойно ответила:
— Сегодня вечер.
— Пойдешь?
— А почему бы и нет.
Но по-настоящему удивила всех Варька на вечере. Откуда что взялось! Оказалось, что она и петь, и плясать! Даже сам председатель месткома заинтересовался:
— Откуда к нам такая птичка залетела?
Ему объяснили:
— Из шестого магазина.
— Новенькая?
— Третий год работает.
Тогда предместкома догадался.
— А!.. Та самая…
И, кажется, посочувствовал Георгию Ивановичу.
После этого вечера от поклонников отбою не было. Но Варька обходилась с ними жестоко. Щедро дарила обещающие взгляды, а на свидание не являлась. Или назначала свидание одному, а приходила на это место под руку с другим.
Подруги ее ругали и предостерегали:
— Смотри, допрыгаешься!
Только Зинка одобряла:
— Правильно, Варька! Так их и надо. Они нас не больно жалеют.
Может быть, поэтому Варька и сблизилась с Зинкой.
Как потом оказалось, на свою беду.
Глава шестая
В ПУТЬ…
Необычный караван провожали всем поселком.
Весть о том, что баржи-двухсотки решились поднимать по Порожной до самой стройки, разнеслась мгновенно. Промеж опытных бывалых речников — а таких немало было в поселке — шли жаркие споры. Большинство сходилось на том, что затея опасная и шанс на удачу невелик. Тем более что весенняя вода упущена, а вторая вода, снеговая, не каждый год покрывает пороги.
И в то же время лестно было, что доставка столь важных, решающих грузов доверена реке, а не сухопутью. Польщена была, так сказать, профессиональная гордость. По этой причине желающих плыть на Порожную оказалось столько, что при нужде можно было бы сформировать десяток экипажей.
И у Василия Демьяныча, на которого возложили подготовку личного состава каравана, был выбор.
Правда, не все его рекомендации были приняты.
— Сам просился у Григория Марковича. Не отпустил, — посетовал Василий Демьяныч Алексею. — А зря. Я мальчишкой с отцом на карбазах ходил. Конечно, экипаж я тебе подобрал что надо. Лоцманом пойдет Степан Корнеич, бывал он на Порожной, знает реку. Старшины на обоих катерах ребята с головой, что Василий, что Роман. И баржевые мужики с понятием. Да чего хвалить, сам увидишь в деле. Только поимей в виду, Роман шибко рисковый. Можно сказать, отчаянный.
— Вот и хорошо, что отчаянный, — сказал Алексей.
— Хорошо, да не всегда. Так что, в общем, имей в виду.
Алексей стоял на палубе баржи, возле задраенного брезентом дизеля, и, вспоминая этот разговор, оглядывал «свой» караван и толпу, собравшуюся на берегу.
Впрочем, это не только его караван. К двум «его» баржам подцепили еще четыре. Зато впереди не два катера, а коренастый красавец буксир. Четыреста лошадиных сил! А оба катера причалены за последней баржей.
Алексей усмехнулся, вспомнив, как «разыграл» его Григорий Маркович.
Погрузку закончили. Алексей пришел получить «добро» на выход в рейс.
Григорий Маркович ошарашил его:
— Задержитесь до утра. Добавим вам еще четыре баржи. Они подойдут ночью.
Тут уж Алексей не выдержал…
Григорий Маркович дал ему прокричаться и продолжал невозмутимо:
— Благодаря этой задержке баржи с дизелями будут в устье Порожной на два дня раньше против наших прежних расчетов. По Лене караван поведет буксирный пароход «Алдан». Четыреста сил. Я связался по рации с капитаном парохода. Через пять часов он будет здесь. Ночью прицепим ваши баржи. Утром двинетесь в путь. Проверьте еще раз, все ли у вас в порядке. Достаточно ли погружено продуктов и, главное, горючего для катеров. Учтите, на Порожной заправляться негде. Возьмите всего с запасом. С расчетом на самое непредвиденное.
Алексей простил ему все, даже Варьку.
Нет, этот пузан (кстати, как приглядишься к нему, вовсе он и не пузан, просто у человека комплекция солидная) — мужик дельный. И то, что Василий Демьяныч экипаж отличный подобрал, тоже от него. Сказал, разрешаю взять любого, мы здесь обойдемся, а груз надо доставить надежно.
Только почему-то не пришел проводить караван. Алексей еще раз оглядел всех толпившихся на берегу. Да если он пришел, не затерялся бы в толпе. Начальство всегда спереди, на виду.
Из медного патрона, укрепленного возле широкой трубы буксира, вырвалось белое облачко, и тут же по реке, захлестывая берега, прокатился басовитый рев.
Между вторым и третьим гудком на высокой стенке причала появился Григорий Маркович.
Он взмахнул рукой и крикнул:
— Удачного плаванья!
Алексей не успел ответить.
Варька, словно дожидалась этого момента, выбежала из кормовой каюты.
«Сидела бы уж…» — подумал Алексей. Вовсе не хотелось, чтобы видели все, как отплывает она с караваном, да еще на одной с ним барже.
А Варька (вот, баловная!) по-свойски закинула руку ему на плечо и крикнула звонко, на всю пристань:
— До свидания, Григорий Маркович! Не поминайте лихом!
Так бы и стукнул ее… «До свидания!..» Вот ведьма!..
«Алдан» дал отвальный гудок. Баржевые торопливо выбирали причальные тросы. На буксире загрохотала якорная цепь. Промеж спиц красного ходового колеса прорвались с шипом и свистом клубы белого пара. Тяжелые плицы, словно нехотя, медленно зашлепали по воде. Караван тронулся.
Над толпой провожающих взметнулись кепки, фуражки, цветные косынки.
Оторвав воз от берега, буксир пошел на разворот. И вот уже весь караван: пароход, шесть барж и два катера — изогнулись дугой, будто наплава гигантского невода перекрыли стрежень реки… Потом дуга выпрямилась в цепочку, и берег, с ровными рядами домиков, с причалом, заполненным людьми, стал ходко уплывать назад.