Страница 8 из 44
Согласно свидетельству Дионисия, готовясь к битве при Аускуле, римляне построили 300 повозок странной конструкции. «По бокам повозок выступали подвижные вертикальные брусья с торчащими остриями, на которых были установлены наклонные спицы, способные поворачиваться по желанию куда угодно. На концах брусьев крепились либо трезубцы, либо мечеобразные острия, либо серпы целиком из железа, некоторые же имели „вороны“, которые обрушивали сверху железные крюки. Ко многим из них были прилажены факелы, выступающие впереди повозок, обернутые просмоленной паклей. Люди в повозках должны были зажечь их, как только приблизятся к слонам, и осыпать огненными ударами их хоботы и морды. Кроме того, на этих четырехколесных повозках стояло множество легковооруженных воинов — лучников, пращников и метателей железных колючек, а рядом с повозками размещалось еще больше бойцов» [Dionys., XX, 1, 6–7; пер. И. Л. Маяка; cf. Zon., VII, 6].
Изображение Карробаллисты на колонне Траяна (Goldworthy A. The Complete Roman Army. London, 2003. P. 181)
В 274 г. спартанцы для борьбы со слонами Пирра ночью выкопали ров, а справа и слева от него расставили колесницы, врытые в землю до уровня ступиц [Plut., Pyr., 27]. Это помешало эпирскому царю бросить слонов в атаку, и двухдневный штурм города, предпринятый им, оказался безуспешным.
Ballista quadrirotis. Прорисовка миниатюры из анонимного трактата «De rebus bellicis»
Если верить Вегецию, то против слонов могли также использовать крупные карробаллисты, которые размещались позади строя армии. «Их ставят на повозки, — пишет Вегеций, — запряженные парой коней или мулов, и когда чудовища приблизятся на полет копья, их пронзают этими копьями из баллист. Однако против слонов надо приделывать железные наконечники более широкие и более крепкие, чтобы их огромным телам наносить большие раны» [Veg., III, 24; пер. С. П. Кондратьева].
Наиболее странным способом борьбы со слонами было использование поросячьего визга. Античные источники утверждают, что едва только слон слышал визг свиньи, как он тут же обращался в бегство[78].
Согласно сведениям Элиана, когда Антигон Гонат осадил Мегару, жители города, зная, что в македонской армии имеется множество слонов, обмазали смолой большое количество свиней, после чего подожгли смолу и выпустили несчастных животных в направлении лагеря македонян. Слоны были настолько испуганы визгом терзаемых болью свиней, что бросились бежать и привели в замешательство войска Антигона [Aelian., Animal., XVI, 36; cf. Polyen., IV, 6, 3]. Впрочем, в данном случае представляется, что всякое животное, подвергнутое столь жестокой экзекуции, могло бы своим пронзительным криком повергнуть в ужас любое живое существо. Возможно также, что слоны обратились в бегство, испугавшись не столько визга свиней, сколько пламени, которым те были объяты. Гораздо более интересным представляется случай, произошедший при осаде персидскими войсками города Эдессы (551 г. н. э.). Как сообщает Прокопий, персы подвели к городским стенам слона, на котором находился большой отряд лучников, обстреливавших защитников. Тогда римляне подвесили на башне за ногу живого поросенка. Пронзительный визг животного так испугал четвероного гиганта, что, не слушаясь погонщика, он стал отступать назад. После этого персы были вынуждены снять осаду [Procop., BG, IV, 14].
Слоны были страшны не только благодаря своей реальной физической силе. Их появление на поле боя очень часто производило зримый психологический эффект. Земля в прямом смысле слова дрожала, когда несколько десятков трехтонных гигантов неслись вперед подобно реке, прорвавшей плотину. Оглашая воздух трубным ревом, расправив свои окрашенные в яркие цвета уши, в блистающей на солнце броне, с султанами перьев, колышущимися над головами, эти чудовища должны были казаться еще более огромными за счет башен с вооруженными людьми на их спинах. Неудивительно, что при виде подобного зрелища замирали сердца даже самых отчаянных храбрецов. Неоднократно, особенно когда война велась с народами, незнакомыми с воинской дисциплиной, случалось, что одного появления слонов было достаточно, чтобы обратить в бегство целые армии.
Цезарь отлично понимал важность психологического фактора в борьбе с огромными четвероногими, и, зная, что помпеянцы, укрепившиеся в Африке, намерены противопоставить ему большое количест-32 во слонов, он решил заблаговременно подготовить своих солдат к встрече с этим опасным противником. «Он приказал переправить из Италии слонов, чтобы солдаты познакомились с внешним видом и особенностями этого животного и знали, в какую часть его тела можно легко попасть копьем и какая даже тогда остается неприкрытой, когда слон снаряжен в броню, так, чтобы можно было направлять в нее копья. Кроме того, надо было приучить лошадей к запаху, реву и внешнему виду этих зверей так, чтобы они перестали их бояться. Этим он много выиграл: его солдаты трогали этих животных руками и убеждались в их медлительности, всадники пускали в них копья с притупленными концами, лошади тоже привыкли к зверям благодаря их терпимости» [[Caes.], Bell. Afr., 72; пер. М. М. Покровского][79].
Длительные войны с противником, постоянно использовавшим боевых слонов, должны были выработать у людей привычку к виду этих четвероногих, научить их преодолевать свой страх и продемонстрировать им, что, как бы ни был силен слон он, так же как и любое другое живое существо, чувствует боль и может быть ранен или убит. В древности знали о необычайной твердости кожи слона. Об этом качестве слонов сообщает нам поэт Лукан:
[Lucan., Pharsal., VI, 209 sqq.; пер. Л. Е. Остроумова]
Согласно Страбону, пешие воины маврусиев «прикрываются слоновыми шкурами, как щитами», что, очевидно, нужно понимать в том смысле, что маврусии делали щиты из кожи этого животного [Strab., XVII, 3, 7]68.
Однако не на всех участках тела кожа слона обладала одинаковой твердостью. Многочисленные столкновения с боевыми слонами научили древних не только стойко сражаться против них, но и находить на их теле уязвимые места, куда можно было бы нанести животному смертоносные раны. «Опыт борьбы против Пирра показал, что было очень легко перерубить их хобот» [Plin., NH, VII, 2][80] [81]. Другим таким местом были ноги. Об этом сообщает нам Плиний Старший: «Теперь, когда охотятся на них ради слоновой кости, то стараются бросать им копья в ноги — это наиболее чувствительная часть их тела» [Plin., NH, VIII, 25][82]. Еще одним слабо защищенным участком тела слона был его живот [Plin., NH, X, 30][83]. Тонкой и легкоранимой была также кожа под хвостом животного. Именно в это место старались поразить обратившихся в бегство слонов, чтобы привести их в ярость и заставить бросаться на своих [Liv., XXI, 55, 11][84].
78
"Ωρρωδεϊ о έλέφας κεράστην κριόν και χοιρου βοήν" ("Слон боится рогатого барана и визга свиньи").
[Aelian., Animal., I, 38; VIII, 28; XVI, 36]. Плиний и Сенека говорят то же самое: "Minimo suis stridore terrentur" ("Они пугаются самого слабого поросячьего визга") [Plin., HN, VIII, 9]; "Elephantes porcina vox terret" ("Поросячий визг пугает слонов") [Seneca, De ira, II, 12].
79
Данное описание наглядно свидетельствует, о том, что нумидийцы, подобно другим народам, использовавшим боевых слонов, облачали этих животных в броню. По всей видимости, они переняли эту практику от карфагенян.
80
П. Д. Арманди отмечает, что даже в его время ружья недостаточно эффективны в борьбе со слонами и абиссинцы делают из кожи этого животного щиты, которые невозможно пробить пулями [Armandi P. D. Histoire militaire… Р. 9].
81
"Probiscidem eorum facillime amputari Pihrri proeliorum experimentis patuit".
82
"Nunc dentium causa pedes eorum iaculantur alioqui molissimos".
83
"durissimum dorso tergus, ventri molle" ("Их кожа самая жесткая на спине и мягкая на животе").
84
"insecuti aversos sub caudis, qua maxime molli cute vulnera accipiunt, fodiebant" ("Преследуя бегущих, кололи под хвост, где у них кожа тоньше и ранить их поэтому легче").