Я/Или ад

И тут весь зал разделился на две половины — одни кричали “налево”, другие “направо”. А вот “прямо” почему-то уже никто не кричал.

— Невозможно работать, — проворчал Иванов 1-й. — Ухожу в монастырь.

И он стал буддийским монахом.

— А по-моему, — сказал Иванов 2-й, — надо катастрофически падать вниз.

— Но там же Земля, не так ли? — улыбнулся в очки Иванов 1-й и затянулся трубкой.

— Ну и что? — хмыкнул 3-й. — Мы построим буровую установку и будем бурить. Как будто добываем нефть.

Приступая к этому сочинению, я напился как свинья.

Мы все работаем и работаем, работаем и работаем, но пока еще не умерли. Мы — строители, и строим дни и ночи напролет огромный город под названием Петербург.

Сверху нам кричат то и дело: “Стройте быстрее”, но мы не можем постоянно гнать темпы, ведь мы же люди и должны иногда отдыхать. В таком грандиозном строительстве мало выпадает свободных минут. Построить город — это только одна задача, важно обеспечить его энергией, чтобы он дышал и жил, совсем как мы — люди. Для этого нам нужна нефть, нам нужно много-много нефти, и наши буровые вышки сверлят Землю вниз и вниз! Ходят слухи, что мы должны пробурить Землю насквозь. Так и живем.

Когда же у нас есть свободная минутка, то мы садимся прямо на отстроенные кирпичи, открываем бутылку водки и пускаем ее по кругу. Сверху нам говорят, что этого делать не надо, это — пьянство и грозит низкими темпами, но что нам еще остается делать в свободное от работы время? К тому же его так мало.

Мы знаем, что мы строим самый большой и могущественный город в мире, это будет самая мощная энергетическая база всех времен и народов; и это будет город всеобщего счастья и процветания — мы займем прекрасные дома, которые сейчас строим, и заживем как никогда. Но пока что нам остаются только несколько прекрасных мгновений, когда после длительной работы наш мастер крикнет: “Перекур!”, и мы сядем на наши кирпичи, закурим, а кто-то (чья очередь) достанет бутылку водки, и мы пустим ее по кругу. Потом, согревшись и напившись, мы закурим по новой и будем курить и ловить мгновение, жадно держа папиросу озябшими пальцами, покуда наш мастер не крикнет: “Кончай перекур!” — и тогда опять все начнется сначала, и бесконечно задвигаются руки, быстрее и быстрее, и голова будет гудеть от отдыха, и время остановится еще на пять часов.

Мы знаем, что такое мы строим и как будет всем хорошо, если мы это построим, но мы не можем обойтись без перекуров, потому что для нас это — единственная отрада, ведь мы же люди.

Сверху нам все время говорят, чтобы мы получали удовольствие уже от самого процесса работы, но мы пока этого не можем, мы простые люди, а не йоги и не сверхсовершенные существа; а сверху все время говорят, чтобы мы соревновались между собой: работали весело, с огоньком, — так что иногда нам начинает казаться, что никакого конца работы не будет, просто надо как следует понять, что “работать” — это и есть сама цель. Но когда мы обращаемся с такими мыслями наверх, то нам говорят, что это клевета, и сажают нас в тюрьму. А потом опять заставляют работать.

Так мы и работаем, и есть только одна радость — перекуры. Сверху иногда говорят, что когда мы найдем много нефти — то тут и конец строительству. А мы все бурим и бурим скважины, а нефти все нет, только какой-то цветной газ идет. Он даже обладает галлюциногенным действием — сверху делали анализ. Один из нас наглотался его и исчез. Мы долго его искали, а его так и нет. Сверху же официально объявили, что его и не было — это была наша общая, мол, галлюцинация, под действием газа. А по-нашему — все врут они, потому что он был наш общий друг. Так и живем.

Но вот однажды нам сказали, что строительство близится к концу. То ли мы пробурили всю Землю насквозь, то ли еще что, но там так и сказали: “Скоро конец”.

Тут мы и спохватились. Потому что весь город оказался совершенно недостроенным. А что касается бурения, то действительно, мы что-то сильно забурились, даже чересчур.

Сверху стала ходить комиссия, проверять нашу работу. Для начала она сказала, что надо одну из скважин расширить и углубить по мере возможностей, что мы и сделали, потому что уже научились все это делать довольно хорошо.

А потом комиссия стала вообще проверять все, что попадется под руку, и тут обнаружилась масса вещей, о которых мы давно догадывались.

Прежде всего — фундамент нашего города был построен на костях.

И потом — комиссия долго выясняла вопрос, кто такие вообще “мы”. В результате всех исследований выяснилось, что такого понятия, как “мы”, вообще не существует. “А как же мы?” — говорили мы. Тогда какой-нибудь хитрый член комиссии подходил к какому-нибудь из нас и говорил:

— Ты — это “мы”?

— Нет, — отвечал тот смущенно.

— А кто ты?

— Я? Это я.

— Правильно.

И так он спрашивал всех, и никто, конечно, не говорил про себя “мы”, а все говорили только “я”.

— Ну вот видите, — удовлетворенно заключал хитрый член. — “Мы” как таковое не существует. Существует “я”.

— Но как же мы? — говорили мы.

— Вас нету, — отвечали нам. — Есть только я.

Отсюда комиссия пришла к выводу, что все строительство было заложено неправильно, потому что будущий город должен был служить “нам”, а на самом деле, как считала комиссия, это все равно что никому. На самом деле важен “я”. Но кто из нас “я”, это было неизвестно.

Я, конечно, считал, что это — я.

А я считал, что это — я.

И все пришло в полный упадок.

— Все, хватит валять дурака, заниматься идиотизмом, пороть ерунду! — не выдержав, прокричал Иванов 2-й.

Два других Иванова сидели в управлении и молчали. Они сильно постарели. Они отдали очень много сил строительству.

— Но сейчас-то уже все кончилось? — спросил Иванов 3-й.

— Сейчас только начинается! Но вот никак не может начаться, потому что мы занимаемся черт знает чем! Никак не можем попасть туда, куда нужно! Так-то мы выполняем наше задание!

— Но сейчас, по-моему, нам нужно просто пойти в скважину и броситься внутрь… — сказал Иванов 1-й.

— И что же?

— И мы попадем…

— Куда?

— В мозги.

— Да мы стоим на этих самых мозгах, черт вас задери! — снова взорвался Иванов 2-й. — Что, нет? Где же ваши неправильности? Где же сумасшествие, я вас спрашиваю?!! Земля и земля. А может, там вообще все давно накрылось из-за наших бурений…

— Ну а вы, что вы предлагаете? — спросил Иванов 1-й.

— Ничего я не предлагаю… Путаница какая-то, черт знает что! Все, хватит уже брести по этим закоулкам. Все. Сейчас пойдем, упадем в скважину, и будь что будет. Убьемся, так смертью храбрых. А нет — так будем все крушить, рушить, ломать, чтобы было все нормально. Эталон мы в конце концов или нет? Никак не могу себе простить, что мы упустили этого… меня, когда он был прямо в наших руках.

— Но мы же его убили!

— Да не так надо бы…

— По-моему, все это был просто сон, — сказал Иванов 3-й.

— Идиот! — побагровел Иванов 2-й. — Какая разница — сон, не сон? Совершенно тут запутались все… Скоро вас самих в сумасшедший дом надо будет отдавать! Все! Все должно быть ясно — понимаете? Все должно быть просто — понятно? Вы должны быть категоричны — сон так сон, не сон так явь. Тоже мне нормальные! Все должно быть четко.

— Так что же нам сейчас делать? — спросил Иванов 1-й.

— Снимать штаны и бегать! Вот дураки… Я же уже сказал…

— А строительство?

— К чертовой бабушке!

— А мы?

— Какие еще вы?

— Да не мы… Не мы, а мы…

— Да бросьте мне морочить голову. Совсем с ума сошли. Вы кто вообще? Вы где находитесь? Вы что? Все. Вперед, в мозги, немедленно!