Страница 2 из 4
Если коротко, этого клирика можно рассматривать как представителя беднейших слоев крестоносцев - pauperes Christi, - и он повествует от их лица. Даже когда он подсчитывает материальные затраты и приобретения, больше всего его волнует прогресс крестоносного движения, предпринятого "бедными мира".
Автора часто обвиняют в антивенецианских настроениях[10]. Если пристально взглянуть на DC, становится ясно, что его упреки направлены не только против венецианцев, но против всех, кто облечен властью и богатством: неважно, венецианцы это, французские нобили или алчные клирики.
На протяжении всего текста DC богатству и успехам крестоносных лидеров противопоставляется бедность и тяготы рядовых пилигримов. Когда умирает граф Шампани, маркиз получает средства на поход и клянется продолжить задуманное графом. После смерти Фулька из Нейи "бесчисленное богатство", которое Фульк собрал "в оплату святому воинству за его службу" переходит в собственность двух французских нобилей. Но на протяжении всего похода эти собранные средства никак не облегчают положения бедноты.
Их беды начинаются в Италии. Ломбардцы гонят их от города к городу, отказываясь продавать продовольствие и запрещая останавливаться больше, чем на одну ночь. Венецианцы тоже не спешат принимать пилигримов в своих домах и вынуждают их разбить походный лагерь на острове святого Николая. Там венецианцы без объяснений фактически держат пилигримов в плену четыре месяца, взыскивая с них непомерную плату за продовольствие. Такое обращение подталкивает большую часть армии покинуть Венецию и искать переправы через море из других портов. Среди решивших остаться в Венеции необычно растёт уровень смертности. Их страдания облегчаются, когда в Венецию прибывает кардинал Петр. Он поднимает их дух, проповедуя, и освобождает от обета паломничества самых бедных, женщин и тому подобных неспособных к походу людей. После этого он возвращается в Рим, и рядовые крестоносцы опять остаются во власти богатых лидеров. Прибывает маркиз, его утверждают во главе армии, и бароны клянутся ему в верности. Вместе с этими баронами он клянется поддерживать венецианцев в течение года, и тяготы рядовых крестоносцев начинаются снова.
Венецианцы и армия, наконец, отплывают, и по пути в Зару венецианцы принуждают всю Истрию, Далмацию и Склавонию признать их власть и платить дань. Наконец войско прибывает в Зару, где, по точному замечанию DC, "их клятвы обратились в ничто". В контексте тринадцатого веке фраза допускает только одно прочтение: даже крестоносный обет не смог помешать преступлению и был нарушен. Автор не говорит прямо, что побудило армию осадить и штурмовать город, но он явно подразумевает, что это было частью плана венецианцев по покорению северного и восточного побережья Адриатики.
В итоге жители передают город и все свое имущество дожу, который половину сохраняет за собой и своими людьми, а вторую половину отдает пилигримам. И те, и другие безжалостно разграбили город, после чего, как часто случается с ворами, рассорились. В результате убиты почти сто крестоносцев и венецианцев. Крестоносную бедноту при этом не принимают во внимание. Как говорится в DC, "Бароны захватили городское имущество себе, ничего не оставив бедноте. Бедным доставалась тяжелая работа в нищете и голоде". В результате на этом этапе более тысячи человек оставили армию. Снова жадность лидеров - на этот раз баронов - привела к существенному сокращению числа крестоносцев. В бухгалтерской книге хрониста-клирика их долги продолжают расти.
1 января 1203 года, когда в Зару прибывает гонец от Алексея-младшего, маркиз и бароны клянутся ему в верности. Узнав об этом новом соглашении, низшие слои крестоносцев клянутся, что не поплывут в Грецию, и затем от войска снова откалывается большой отряд и направляется в Венгрию.
Хотя войско и оказалось в очень сложном положении в Венеции и Заре, очевидно, многие остались и отправились в Константинополь. Хотя в итоге Алексей и греки нарушили свои обещания, для крестоносцев один успех следует за другим. Анри д'Эно, прекративший поддерживать Алексея, когда молодой император не выплатил обещанное, получил свою компенсацию после выдающейся победы над Мурзуфлом. Но кто вспомнил про рядовых крестоносцев?
Когда Константинополь наконец взят, греки передают свое имущество маркизу. Армия собирает всю добычу, заполняя серебром три огромные башни. Бароны-пилигримы оставляют императорскую корону за одним из своих: Балдуином Фландрским. "Тем временем, - говорит DC, - венецианцы захватили церковь Святой Мудрости, говоря: "Империя ваша; а мы будем владеть патриархатом"." Пока венецианцы и, вероятно, верхушка клириков-пилигримов спорят об этой богатой и святой добыче, рядовые крестоносцы тоже получают свою долю. Посмотрим, что говорит хронист:
"Тем временем начали делить общую добычу и раздавать, как бы в предоплату, двадцать марок каждому рыцарю, десять марок каждому клирику и вооруженному всаднику и пять марок каждому пехотинцу".
Этими словами обрывается "Devastatio". Сложно не увидеть во фразе "как бы в предоплату" (quasi quaendam preludia) намеренный сарказм, да и весь этот отрывок пропитан иронией и разочарованием. Счета закрыты, но не оплачены.
Если "Devastatio" кого-то обвиняет, то - богатых и облеченных властью, будь то бароны или венецианцы. В каждый поворотный момент похода - в Венеции, Заре и Константинополе - беднейших крестоносцев эксплуатируют лидеры: сначала венецианцы, затем бароны и, наконец, венецианцы и бароны вместе, когда при разделе добычи относятся к рядовым крестоносцам с презрением, обманывая и эксплуатируя их. И этим тоже нарушается крестоносный обет. Бедные могли бы унаследовать мир, но богатые отняли его у них. Что еще хуже, в основе крестового похода лежала жадность.
Таким образом, в DC мы видим источник, который не рисует взятие Константинополя в 1204 году как радостную победу и благословение. Во многом совпадая с рассказом Робера де Клари[11] , он отражает недовольство войска тем, как лидеры обращались с беднейшими крестоносцами. Что важнее, он выдает отчетливо негативное отношение к результатам крестового похода. И в этом отношении DC выражает сомнение и крах иллюзий по крайней мере одного значительного слоя участников четвертого крестового похода.
КОНСТАНТИНОПОЛЬСКОЕ ОПУСТОШЕНИЕ
В год воплощения Господня 1202, когда Римскую Церковь возглавлял владыка Иннокентий, а Филипп[12] и Отто[13] боролись за Римскую империю, кардинал, господин Петр[14], пересек Альпы, чтобы попасть в Бургундию, Шампань, Иль-де-Франс и Фландрию, и проповедовал принять крест. Кроме того, от его имени господин Фульк, человек, известный святостью, путешествовал с проповедями по окрестным областям. Многие верующие приняли крест, среди них наиболее важными были епископ Суассона, епископ Труа, аббат Во, аббат Лоосский[15], и пять других аббатов ордена цистерцианцев[16], граф Шампани[17], граф де Сен-Поль, граф Блуа[18], граф Фландрии с двумя братьями[19], немецкие епископы Базеля[20] и Хальберштадта, аббат Пэрисский[21], граф Бертольд[22] и бесчисленное множество клириков, мирян и монахов.
10
Donald E. Queller and Irene B. Katele, "Attitude towards the Venetians in the Fourth Crusade: The Western Sources", в The International History Review 4 (1982): 23-25.
11
Клари в "Завоевании Константинополя" горько сетует, что лидеры похода взяли себе все золото, драгоценные камни, дорогую одежду и дома, а войску раздали только серебряную утварь. См. Clari, "Conquete", 79-80, 95-96, отд. LXXX, XCVIII.
12
Филипп Швабский (1176-1208, имп. 1207-08) из дома Гогенштауфенов.
13
Отто IV Вельф (имп. 1208-1214, ум. 1218) из дома Вельфов.
14
Петр Капуанский
15
Симон Лоосский (тж. Симон из Лоса), аббат цистерианского аббатства в диоцезе Турнэ: см. Longnon, "Compagnons", 165.
16
всего шесть цистерцианских аббатов приняло участие в крестовом походе. Помимо Ги, Симона Лоосского и аббата Мартина Пэрисского (см. ниже), это Адам из аббатства Персень, Петр из Лучедио и аббат Каркассона: см. Andrea, "Capture", 21-22
17
Тибо III (граф 1197-1201), сын Анри I и Марии Французской, сестры Филиппа II Августа, граф Шампани и Бри с 1198 г. См. Ellen E. Kittell, "Was Thibault of Champagne the Leader of the Fourth Crusade?" Byzantion 51 (1981): 557-565; Longnon, "Compagnons", 11-13
18
Людовик, граф Блуа и Шартра (1171-1205), сын Тибо Доброго, брата Анри I Шампанского, и Алисы Французской, второй сестры Филиппа II Августа.
19
только один брат графа Фландрии Балдуина принял крест – Анри: см. Villehardouin, "Conquete", 1:10-12, отд. 8. Возможно, автор путает с братом племянника Балдуина – Тьерри, сына Филиппа Эльзасского. Другого брата Балдуина звали Филипп де Намюр, что тоже могло внести путаницу. Наряду со многими другими признаками, эта ошибка явно указывает, что автор не был непосредственно вхож в круг вождей крестового похода.
О родственниках Балдуина, отправившихся в поход см. Longnon, "Compagnons", 140-145. Дональд Квеллер ошибается, утверждая, что вместе с Балдуином и Анри крест принял брат Балдуина "Юстас" (Eustace). См. Donald E. Queller and Thomas F. Madden, "The Fourth Crusade: The Conquest of Constantinople", 2nd ed. (Philadelphia, 1997).
20
Лутольд Ротельнский (аббат 1190-1213).
21
Мартин: см. Гунтер Пэрисский, "История завоевания Константинополя" (Historia Constantinopolitana), упоминается в разных частях текста.
22
Бертольд, граф Каценеленбоген: см. Longnon, "Compagnons", 244-245