История Англии

Я думаю, что не должен обойти молчанием следующий эпизод, который я, помнится, услышал от одного почтенного человека, который, в свою очередь, утверждал, что слышал это от брата этого самого монастыря. Некий почтенный человек из нашей конгрегации, известный своей чрезмерной привязанностью к королю Англии, как главному покровителю своего монастыря, еще до того времени, как король принял знак креста, вознес Всемогущему Боге искреннюю мольбу о его здоровье, и когда он возжаждал узнать, что уготовано этому королю – то ли милость, то ли приговор Верховного Судии, то получил во сне такое предсказание от Господа, по поводу его возлюбленного короля: «Он поднимет знамя мое выше себя, но среди его мук будет и такая: чрево его жены восстанет против него, и в конце концов, он должен будет укрыться среди тех, кто носит покрывало». Истинность этого пророчества стала ясна, когда из-за своей преданности Богу он принял знак Господа, и в тех событиях, что последовали за этим, даже в том, что его гробница оказалась среди тех, кто носит покрывало, как ясно видно из предшествующего рассказа.

Глава 26.

О характере короля Генриха.

По правде, как хорошо известно, этот король обладал многими достоинствами, которые украшали личность короля, и все же ему были присущи и некоторые недостатки, неподобающие христианскому государю. Он был склонен к похоти и превысил супружеские ограничения, придерживаясь в этом обычая своих предшественников, хотя, все же, пальму первенства в этой невоздержанности удерживает его дед. Он жил с королевой достаточное время, чтобы произвести потомство, но когда она стала неспособна зачинать детей, он впал в распущенность и имел незаконнорожденных отпрысков. Так же как и его дед, и намного большее, чем следовало, он находил удовольствие в охоте, но он был и более умеренным, чем дед, при наказаниях нарушителей лесного закона, поскольку, как говорили, его дед видел мало разницы при наказании, или совсем не видел ее, для того, кто убил человека и для того, кто убил зверя, но король Генрих наказывал нарушителей такого рода тюремным заключением или временной ссылкой. Он поощрял больше, чем следовало, вероломный и враждебный христианам народ, а именно евреев, по причине тех великих выгод, которые он получали от их ростовщичества, и до такой степени, что они стали наглы и упрямы по отношению к христианам и причинили им много затруднений. Он был несколько неумерен в стремлении добывать деньги, но его оправданием в этом отношении может служить чрезмерно дурное время, и были доказательства, что он соблюдал в этом некоторые ограничения. С этим исключением, он допускал, чтобы вакантные епископства долгое время оставались свободными, что позволяло ему получать их накопленные доходы, которые он пересылал в свою казну, вместо того, чтобы использовать их для церковных нужд. Все же он, как говорят, пытался защитить эту практику, оправданием, которое было не очень королевским. «Не будет ли лучшим потратить эти деньги для нужд королевства, чем использовать их для удовольствия епископов? Ведь по сравнению с древностью, прелаты нашего времени слишком мало строги к себе, но будучи небрежными и слабыми в выполнении своего долга, они держат мир в своих руках». Говоря так, хотя он и заклеймил позором наших прелатов, все же защита к которой он прибег в свое оправдание выгладит целиком несостоятельной. Конечно, он полностью провалился при выполнении своего долга по отношению к церкви Линкольна, которая, как известно оставалась вакантной долге время, а он получал с нее вполне достаточные доходы. Все же, для того, чтобы исправить это нарушение, он за несколько лет до смерти думал над тем, кому вверить пастырские заботы об этой церкви.

От королевы Элеоноры у него родились самые известные сыновья, но как было показано в предшествующем повествовании, имея этих наиславнейших сыновей, он был самым несчастным отцом. Полагают, что так случилось по воле Божьей, по двум причинам. Во-первых, эта же королева прежде была в браке с королем Франции, и когда она устала от того брака, то устремилась к союзу с ним и нашла предлог для развода. Когда она, вопреки церковному порядку, законно развелась со своим первым мужем, по какому-то беззаконному праву, если мне позволят так выразиться, он вскоре после этого женился на ней. Но когда пришло свое время, то Всемогущий тайно уравновесил все — он породил от нее благородных отпрысков, но только на свою собственную погибель. Он любил своих сыновей с такой чрезвычайной нежностью, что известно, как он причинял ущерб многим людям только из своего желания ставить их интересы, впереди даже права. И поэтому, он был справедливо наказан их злобным мятежом и тем, что именно из-за них он преждевременно умер. Все же ясно, что все это случилось по прекрасному приговору Того, кто наблюдает за всем этим свыше.

Кроме того, во-вторых, как я полагаю, он недостаточно сожалел о суровости того несчастного упрямства, что было проявлено им по отношению к почтенному архиепископу Томасу. Потому, как я думаю, конец столь великого государя и был столь печален. И поскольку Господь, со своей святой суровостью, не пощадил его в этом мире, то наш долг — верить, что Он проявит милосердие к нему в жизни другой, поскольку, по своему высокому положению в королевстве, он был самым прилежным при охране и соблюдении общественного спокойствия, самым достойным меченосным орудием Господа при наказании злодеев и при защите спокойствия добрых людей, и поскольку он особенно рьяно защищал и сохранял достояние и свободы церкви, что ясно стало видно после его смерти. В своих законах он проявлял большую заботу о сиротах, вдовах и бедняках, и во многих местах он открытой рукой раздавал благородную милостыню. Он особенно уважал благочестивых людей и распоряжался так, чтобы их собственность защищалась законом, с такой же действенностью, как и его собственные земли. В самом начале своего царствования, он, с исключительным благочестием, исправил древний и жестокий обычай в отношении потерпевших кораблекрушение и постановил, что в отношении людей, пострадавших от опасностей моря, должен проявляться долг человеколюбия, и он предписал, чтобы на тех, кто рискнет их любым образом обидеть, или на тех, кто вздумает разграбить что-либо из их добра, накладывалось бы тяжкое наказание. Он никогда не накладывал тяжелых налогов ни на английское королевство, ни на свои заморские владения, вплоть до того последнего налога в виде десятины, предназначенного для похода в Иерусалим, но ведь и этот налог десятины был наложен также и в других странах. Он никогда не накладывал, под предлогом разного рода отговорок, податей на церкви или монастыри, как это делали другие государи, но с благочестивой заботливостью он даже обеспечивал их иммунитет от несправедливых вымогательств и государственных налогов.

Внушая ужас к кровопролитию и человекоубийству, он стремился установить мир, когда не мог действовать иначе — то вооруженной рукой, но если у него была такая возможность, то более охотно — с помощью денег. Обладая этими и другими хорошими качествами, украшавшими его королевское достоинство, тем не менее, он был противен многим людям, глаза которых видели в нем лишь дурное. Люди, которые были так неблагодарны и ненадежны в своей лживой покорности, без конца порицают неудачи этого государя, и не могут слушать о его достоинствах. Таким понимание смогли дать лишь невзгоды последовавшего времени, когда опыт сегодняшнего зла вернул воспоминание о его добрых временах, и хотя при жизни он был нелюбим почти всеми людьми, но тем не менее теперь стало ясно, что он был выдающимся и достойным государем. Еще и Соломон, миролюбивый царь, который возвысил народ Израиля на высоту высочайшей славы и превосходного благосостояния, все же лишь не сильно удовлетворял своих подданных, о чем свидетельствуют эти сокровенные слова, обращенные ими к сыну: «Отец твой наложил на нас тяжкое иго, но ты облегчи жестокую работу отца своего и тяжкое иго, которое он наложил на нас, и мы будет служить тебе» (Паралипоменон, 10, 4). Кроме того, этот сын ответил жаловавшемуся народу, с ребячьим легкомыслием угрожая ему: «мизинец мой толще чресл отца моего. Отец мой наложил тяжкое иго, а я увеличу иго ваше, отец мой наказывал вас бичами, а я буду наказывать вас скорпионами» (Паралипоменон, 10, 10-11). Это, как я заметил, было сказано им по легкомыслию, но это же, по здравому размышлению, можно сказать и применительно к нашим временам, и самым подходящим образом подходит ко времени, в котором мы живем, хотя теперь глупцы, жалимые скорпионами, жалуются меньше, чем несколько лет назад, когда их наказывали только бичами.