Страница 3 из 6
Далее фарисей говорит: Пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. (Десятую часть доходов своих раздаю бедным и на церковь.) Вот вторая прелесть! Смотреть только на одни дела правые, скрывая от себя самого грехи свои, и в делах правых смотреть только на внешнюю их сторону, не обращая внимания на внутренние чувства и расположения, с какими они совершаются. Так поступал фарисей и омрачался самомнением. Не делал он правильного осмотра дел своих и не шел в сем деле правильным путем. «Я, – говорит, – то и то добро сделал». Но сколько было случаев, в которых не сделал он добра, которое мог и должен был сделать, и сколько было таких, в которых сделал зло вместо добра, об этом молчит, покушаясь скрыть то и от себя, и от Бога. «Остановись, фарисей, – сказать бы ему, – припомни-ка и все зло свое и потом, положив на одну сторону добрецо свое, а на другую всю массу злых дел своих, смотри, что выйдет? И наперед можно угадать, что если б сделал так, не повернулся б у тебя язык сказать: “Не таков, как прочие люди”. Если б затем добросовестно обсудил ты, по каким побуждениям делано тобой то малое добро, о котором говоришь, то есть не по тщеславию ли, не из человекоугодия ли, не затем ли, чтобы вес возыметь и выгод своего положения не потерять, не потому ли, что так сложились обстоятельства, сердце же не лежало к ним; вообще: угождение ли Богу и славу Его имел ты в мысли или себя и свои интересы? Если б обсудил ты с сей стороны свое малое добро, не осталось бы у тебя ничего, кроме опасливого вопля: “Боже, милостив буди мне грешному!”» Не сделал этого фарисей – и попал в сети самохвальства, и за самооправдание покрыт Божиим осуждением.
Итак, хотите ли, братие, избегать опасного самопрельщения, учитесь сему у фарисея по противоположности: не делая того, что он делал, и делая то, чего он не делал. Когда подступит враг и начнет трубить в сердце вашем пред вами, что вы не то, что другие, то и то хорошо делаете, возьмите вы себя и начинайте водить по всем худым делам своим, толкуя себе: «А это кто сделал? А это кто? А это кто?» Тогда пробудится обличительный голос совести и заглушит это смутное шептание самовосхваления: «Не таков, как прочие!» Если, несмотря на то, сердце все еще будет надыматься самовозношением, обличите его самого строгим укором, говоря: «Пусть и было делано какое добро, но ты злыми своими помышлениями все его перепортило и пересквернило то тщеславием, то человекоугодием, то чаянием каких-либо сторонних выгод; если же при совершении каких дел и не было таких чувств, ты теперь сквернишь их и отнимаешь у них все достоинство тем, что надымаешься ими!» Так обличив себя, мы отнимем у себя всякую опору к самооправданию, и нам некуда будет обратиться, как только к заступлению единой милости Божией, к которой и начнем нелицемерно вопиять: «Боже, милостив буди нам грешным!» О, когда бы помог нам Господь войти в сии оправдательные чувства мытаря и установиться в них! Кажется, они так естественны для нас; а между тем не всегда-то и нелегко мы встречаем их в себе. Обучать себя надобно и этому, как и всякому добру. Обучать! И вот какой надо употреблять прием к такому обучению: войдемте внутрь себя вниманием. Есть у нас там необманчивое зеркало дел наших – совесть, но зеркало заброшенное, нередко и испачканное. Извлечем его на среду, вычистим и выясним словом Божиим, определительно восстановив в нем написание всех обязательных для нас слов, дел, чувств и помышлений. Установим его потом против своего лица, или сознания, так, чтобы лицу некуда было укрыться и ничем нельзя было прикрыть себя. Как без света видеть ничего нельзя, осветим свою внутреннюю храмину страхом Божиим, при действии которого все черты лица, или сознания нашего, до малейших подробностей и будут ясно видны в зеркале совести. Когда установимся так внутри, то несомненно войдем в чувство мытаря. Не дела только, но и все помышления злые, исходившие и исходящие из сердца, будут печатлеться на лице сознания, отражаться в совести и привлекать суд действием страха Божия. И как мытарь, стоя издалека, не смел приблизиться страха ради, не смел воззреть на небо стыдения ради от обличений совести и бил себя в перси, будучи собой недоволен и скорбя о своем безобразии, так и у нас страх будет сменяться стыдом, стыд обличением и обличение болезнованием о себе. И некогда будет рождаться самомнению и возрождаться самовозношению и самооправданию. Ибо как не прекращается деятельность внутри нас, сердце же поминутно кует злая, то минуты не будет, когда бы не было в нас побуждения бить себя в перси и взывать: «Боже, милостив буди!» Блаженное состояние, действительно привлекающее милость и оправдание Божие!
Нам обычно слово: «Я грешный, я грешная», – Богу приятное слово! Но позаботимся, чтобы его не язык только произносил, но и сердце чувствовало. Убедим себя, что чувство праведности есть уклонение на путь пагубы, и потом, мало-мало начнет оно показываться, будем гнать его как самого опасного врага, который подкрадывается, чтобы похитить у нас самое дорогое наше благооправдание пред Богом. Чтобы ни в чем не поблажить этому искушению, распорядимся так, чтобы всякому нашему делу и предприятию предшествовало чувство нашей грешности и было бы оно во главе всего. Милостыню ли подаешь, подавай с мыслью: «Недостоин я за нее получить милость Божию». Пост держишь или другую какую строгость налагаешь на себя, такие имей при этом мысли: «Другие этим сумму дел своих достохвальных увеличивают, а мне это епитимия, надо потрудить себя за грехи свои». В церковь идешь или дома совершаешь молитвословие, говори себе: «Потружу себя, быть может сжалится Господь и простит мне грехи мои». И особенно в деле молитвы, умом и сердцем к Богу обращаясь, не зрите себя иначе, как самыми неисправными и более всех требующими милости Божией, подобно святому Пимену, который говаривал: «Я на себя так смотрю, как на человека, который по шею погряз в тине, и только уста вопиют: “Боже, помилуй мя!”»
Так устроясь, благодатью Божией избежим мы прелести самомнения и устраним главное препятствие к отверзению двери сокрушения сердечного, выйдя которой, конечно сретим и двери милосердия Божия! Аминь.
9 февраля 1868 г.
3. В ту же неделю
Мытаря и фарисея представляет ныне очам нашим Святая Церковь. И кто не возжелал бы сподобиться блаженной участи первого избегнуть горького осуждения второго? Грешны мы и, может быть, грехолюбивы; но есть ли кто, который хотел бы и погибнуть во своих грехах? Приидите же, поучимся у мытаря, как, несмотря на грехи, избежать участи осужденных и привлечь милостивое оправдательное слово Господа.
Мытарь не смеет возвести очей на небо: ему стыдно; срам покрывает лицо его души. Мытарь бьет в свои перси: он сознает себя достойным всякого наказания за злое произволение своего сердца. Но он не бежит от Бога и не отчаивается в своем спасении; а к Тому же, Кого оскорбил и Кто готов праведно наказать его, к Тому Самому благонадежно обращаясь, взывает: «Боже, милостив буди мне грешному!»
Устыдим же себя, восприяв в чувство срамоту и унижение греха; осудим себя, дав всю силу гласу совести или нелицемерной правды Божией, чрез нее вещающей; но притом вслед за мытарем поспешим и в своей душе образовать тот же вопль: «Боже, милостив буди нам грешным!»
Все это от тебя самой зависит, грешная душа. Ты сама, а не другой кто, должна воспроизвесть в себе все это и восчувствовать. Мытарь бил в перси свои; но он еще прежде сего помышлениями ума избил душу свою и изранил свое сердце. Войди же в себя, собери спасительные помышления и ими попекись сокрушить ожестевшее свое сердце. Вознесись горé, ниспустись в преисподняя; осмотри себя и окрест себя и всюду ищи стрел – на поражение, бичей – на уязвление, молотов – на умягчение окамененного своего сердца.
Помяни милости Божии к тебе и устыди себя. Помяни правосудие Его и устраши себя. Помяни близость конца и поспеши умилостивить нераскаянного Решителя участи своей. Саму себя узами самовластия твоего привлеки к себе и хоть по чувству самосохранения извлеки из себя эти спасительные внушения и ими себя проникни.