Страница 3 из 11
– Чаю с мелиссой, будьте добры.
Я от удивления брови вскинула. Надо же! И мой огородик для чего-то пригодился. Пулей кинулась в ледник, аж юбки взлетели. Там хранился у меня квас, настоянный на травах. Для таких ценителей. Ох, непростой гвардеец, не простой. Налила из бочки в глиняный горшок, облитый глазурью. Вынесла его с бокалом на подносе. Пусть не думает гвардеец, что тут глухая провинция, и в обслуживании мы не смыслим. Улыбнулась, подала напиток. Глянула по сторонам, батюшки светы! Сколько гостей набилось. Трое уже сидят за столиком у окна и ложками стучат. Двое с нашими девахами хохочут.
Пробегала битых полтора часа от кухни к залу и обратно, а сама украдкой в сторону стола гвардейца и Жирко поглядывала. Эти двое точно нашли общий язык и никуда не торопились. Однако уже к вечеру Жирко уехал, а гвардеец остался у таверны. Он, казаось, слонялся без дела. То у плетня стоял, то со старухой Серпентой любезничал, то под ёлкой толстую книгу читал.
Вечером гостей прибыло, я с ног валилась и ничего не успевала. Даже один раз отхватила подзатыльник от Матушки Скрыни за нерасторопность. Голова шла кругом, перед глазами так и мелькали горы тарелок с объедками, куриные ножки на противне, жухлые салатные листья, тушёная фасоль с говядиной, надкусанные пирожки с капустой. Мина и я не справлялись, а Крыся куда-то запропала. Матушка Скрыня сама стала подавать кушанья, а одну из девах, косоглазую Жанетку, пристроила посуду мыть.
Наконец село солнце, гости разъехались, кто не остался на втором этаже с девахами. Несколько кутил всё ещё сидели за столами, высоко поднимая кружки за здоровье Его Величества Хенрика. Но им новых блюд не готовили, носили остатки пиршества.
Всю посуду перемыли за полночь. Я подмела полы в обеденном зале и поскребла столы, но уже без особого рвения. На втором этаже всё еще было шумно, а зал опустел. Я решила сбегать на озеро, на мне от дневного пота сухой нитки не было. Схватила чистую рубашку и полотенце, думала ушмыгнуть от Матушки Скрыни. Не тут-то было.
– Стой, вертихвостка окаянная, – рыкнула Матушка, – куда собралась, на ночь глядя? Коли на потрахушки с каким гостем заезжим, так знай, что половинная доля моя.
– Бог с вами, Матушка,– говорю, – и в мыслях не было.
А самой так противно стало, что и купаться расхотелось. Матушка Скрыня совершенно в людях не разбиралась, как только могла подумать такое обо мне? Вот нарочно обидела. Слёзы на глаза навернулись, но я закусила губу и посмотрела на Матушку так злобно, что она опешила и ответила:
– Ну, иди, куда шла. Драконий хвост с тобой.
Знакомая тропинка к озеру была широкой, натоптанной. По ней на водопой коней водили, да и купаться бегали. Пройдя её до половины, я свернула между деревьями. Я в лесу знаю каждый кустик, за полгода службы в таверне изведала все тропки, а какие-то и сама протоптала.
Тихо в лесу ночью, отсюда даже ржание коней на привязи не долетает. Еловые лапы низко висят. Спрятаться мне бы здесь, чтобы не нашёл никто: ни Матушка Скрыня, ни голодные гости, ни Жирко с насмешками, ни господин гвардеец со своим пристальным взглядом.. Кстати, куда он подевался? Я и не заметила, когда он уехал. Да и эльфийская праматерь с ним!
Впереди заблестела вода безымянного озерца, которое я любила не меньше, чем Серебрянку в отцовском именье. Несмотря на то что тут рыбачили все, кому ни лень, мыли коней и купались, воды озера оставались чистыми. Пологие берега были истоптаны сотнями ног и копыт, но мой путь лежал туда, где никто не мог мне помешать.
Луна поднялась в зенит и подарила широкую дорожку к самому горизонту. Вот бы проплыть на лодочке по ней… Говорят, это приносит невероятное счастье. А невероятное счастье – это то, чего мне лично сильно не хватает.
Я сбросила платье и рубашку, чтобы бережно постирать потом. Платье у меня в запасе было только одно, к тому же такое ветхое, что выкручивать его не стоило. Я выставила вперёд руку, и ветер отогнал волны от берега, теперь тут было мелко и не опасно плавать. Приятная прохлада озёрной воды приняла меня как колыбель младенца. Луна растаяла в воде, как сливочное масло, и лунная дорожка пропала, потому что я поставила стену воды краем ветра. Совершенно бесполезный дар управлять воздухом, но что умею – то моё.
Правду говорила тётушка Зуска: «Вода смывает усталость и грехи дня». И теперь я снова семнадцатилетняя Стася Лучик, дочь обнищавшего дворянина, а не уставшая служанка, пропахшая мясной подливой. И плещусь я не в безымянном озерце, а в родной Серебрянке с лёгким запахом помятой у берега рогозы и цветущей ряски.
Вдоволь наплескавшись, я выскочила на берег, подхватила длинную тонкую холстину и закуталась в неё. Какое блаженство! Немного посидела на берегу, поджав ноги под себя, приводя ветром воду озера на её прежнее место, успокаивая волны. Потом надела чистую рубашку и спустилась к воде, чтобы постирать, как кто-то сильно толкнул меня в спину. От неожиданности я упала на мокрую глину, лишь голове мелькнуло: «Вот и искупалась…». Я взбрыкнула ногами, но мой обидчик грубо перевернул меня на спину и навалился на меня. Грузный, воняющий пивом и вяленой рыбой, он ёрзал на мне, придушивая лапищами. Я вертелась как могла, кричала, но уже почувствовала, что силы меня оставляют. Этот мерзавец схватил меня одной рукой за волосы и несколько раз приложил головой о землю. Я извернулась и укусила его за щеку, почувствовав солёный привкус чужой крови. Мерзавец взвыл и ударил меня по лицу несколько раз. В глазах поплыло, и я провалилась в темноту.
Очнулась я в чьих-то крепких руках. Кто-то высокий и сильный нёс меня от озера к таверне Матушки Скрыни. Я дёрнулась, но этот кто-то держал меня крепко. Я попробовала понять, что чувствую. Есть ли боль или жжение внизу живота? Нет, хвала эльфийской праматери, ничего такого. Я подняла глаза на своего спасителя и увидела тонкий шрам на щеке и надменную скобку губ. От неожиданности ойкнула.
– Значит, живая, – хмыкнул он и опустил меня на землю, – Идти можешь?
Я покачнулась и увидела, что обута в свои разношенные чуни, а сверху на мне тёмный бархатный плащ.
– Где этот…
– Жирко? – хмыкнул снова гвардеец, – бродит по бережку, ищет свои сапоги да камзол со штанами. А они на дне озера. Там глубоко, так ведь?
Я улыбнулась и почувствовала, как болят мои губы.
Гвардеец взял мой подбородок двумя пальцами и вздохнул. Я почувствовала слабый, но приятный запах лимонных корок. Это были дорогие духи. Не по чину, не по мундиру.
– Завтра будет хуже. Глаз заплывёт. Но я тебе мазь дам.
– Не надо, у меня есть. Спасибо вам за всё… Как вас хоть зовут?
– Смеян Лихобор.
Я шёпотом повторила эту фамилию и потрогала языком свои верхние зубы, которых коснулась, произнося её. Лихобор. Лихобор. Звучит как колокол, созывающий на собрание жителей города.
Глава 3
Конечно, поспать мне почти не удалось, хотя Крысин ребёнок за стеной не плакал. Я притащилась в каморку и рухнула на тощий матрац, набитый сеном. Первый луч солнца поднял меня, и я с ужасом уставилась на свои голые ноги. Мало того что они были грязны, так ещё и синяками усыпаны! Я достала из сундучка осколок зеркала и ахнула. Как и обещал Смеян, лицо опухло, а правый глаз заплыл. В волосах торчали травинки, мох, засохшие куски глины.
Что толку плакать, размазывая слёзы по лицу? Я тихонько спустилась и снова побежала по тропинке к озеру. Надо было найти платье и рубашку. Ведь другой одежды у меня не было. Не в гвардейском же плаще мне ходить?
Платье нашлось сразу. Оно лежало, не тронутым. А рубашка была так изгваздана, что я не сразу поняла, коряга ли это или копна сухих листьев. Отстирать её было непросто, я старалась, но потом скомкала и швырнула в озеро. Искупалась в ещё тёплой воде, без удовольствия, постанывая от боли. Лицо горело, и холодная вода пошла ему на пользу. Надев на мокрое тело платье, я поспешила в таверну.