Все то же солнце

– Уроки-то уже сделала?– поинтересовалась тренер, подсаживаясь рядом.

– Ну, так,– девочка поморщилась.– У меня не очень со школой. Да и пофиг, я буду чемпионкой!

– Ну, забились!– улыбнулась МамАлена.

– А вы сегодня рано домой,– задумчиво проговорила ученица.

– Да, были планы,– женщина пожала плечами,– не очень важные.

– Я важнее что ли?– маленькие дети бесхитростны в вопросах.

– Всегда,– кивнула блондинка.– Сначала Лилька, потом родители, потом вы. Может, даже наоборот: Лилька, вы, а потом родители. А все остальное – еще потом.

Обе задумались, первой продолжила Женя:

– Елена Данииловна, а Лиля будет заниматься у нас?

– Посмотрим, кажется, будет,– кивнула тренер.

– Тогда она всегда будет первая,– ревниво проговорила девочка.

– На работу не распространяется,– мотнула головой наставница.

– Так не бывает, чтобы на работу не распространялось!– упрямо пробормотала начинающая “звезда” спорта.

– Бывает,– не согласилась женщина.

Став старше, родив Макара, Женя смогла иначе посмотреть на этот разговор, так, как в детстве не виделось: в жизни МамАлены не было и не предполагалось никого, кроме ее ребенка, ее родителей и подопечных-спортсменов. В тридцать лет все вопросы про женское счастье оказались закрыты. И за все годы общения ни разу не открывались. Или Женя совсем этого не замечала.

Сложно сказать, зачем же тогда она ехала сейчас к Елене Данииловне? Какого совета и размышлений хотела от женщины не более успешной в плане мужчин, чем сама Евгения? Наверное, просто не с кем было больше поговорить, а поговорить было надо, хотя бы проговорить то, что мешалось в голове и не давало ясно понять ситуацию.

Встала на задах спорткомплекса, выбралась из автомобиля и плюхнулась ногами в апрельскую лужу. Замшевые ботинки потонули до верха носов.

– Ба-лин!– ругнулась на свою невнимательность женщина.– Хана черевичкам!

Посмотрела на потемневший от воды ворс. Все-таки она растяпа! Вздохнула и пошла ко входу спорткомплекса “Сокол”, в котором ее и привели к золотой олимпийской медали почти двадцать лет тому назад.

4

– Я смотрю, ты в третью смену на батут?– в коридоре первым ее поймал Артем Працкевич, с которым в свое время тренировались в одной группе, но Женя стала чемпионкой, а Артем сломал ногу.

У всех своя судьба: Женя после своего чемпионства больше не летает, а у Артема летают ученики. Растут новые соколята.

– Я к МамАлене?– кивнула на лестницу на второй этаж.

– Макарка что ли что-то?– насторожился товарищ.

– Да не, так… по своим делам,– затопталась в словах женщина.– Ты отработал?

– Закончил да, но у меня еще административка, так что – покой нам только снится.

– Весь-то вы в трудах, Артем Витальевич, аки пчела!– хихикнула, шлепнула мужчину по плечу и пошла наверх.

Працкевич потер подбородок, развернулся в противоположную от начального направления сторону и двинулся назад в тренерскую. Работы, в общем, хватало. Дома, в общем, не ждали. Невезучий он в семейной жизни человек. Хорошо, хоть ни с кем из трех жен не сладилось детей нарожать. Не развязался бы. А так, поставил штамп о разводе – считай забыл, с кем постель делил и один потолок рассматривал.

После третьего брака решил не жениться. Надоело. Женщины тоже как-то перестали видеть в Артеме мужа. Стало даже легче, хотя бы никто не требует объяснений, где шлялся, пока ты честно отрабатываешь свое на работе. И вообще, когда Артемка шлялся, об этом никто не знал и вечера в себя его прогулки на сторону не включали. Вернулся, вытащил папку с бумагами, разобрал листки на пачечки и занялся чтением. Новые регламенты. Давно собирался поглубже вникнуть, да все руки не доходили. Вот сегодня будет самый тот день, когда дойдут.

Женя поднялась на этаж, прошла по тихому сумеречному коридору, в котором выключили половину освещения рачительные бухгалтеры и менеджеры. Кабинет МамАлены был в самом конце, продувался с трех сторон ветрами, так как находился тремя стенами на улиц и только одной в коридор, был больше всего похож на недомыслие, а не офисное помещение: короткий и широкий. Сделал шаг – носом в окно уткнулся, зато вправо и влево раздолье. Так что с одной стороны от двери поставили вполне приличный стол с аппендиксом для совещаний, в другой край – диван и два кресла, а между окнами воткнули стеллажи для бумаг, наград и фотографий. Так что теперь, открывая двери, носом утыкаешься не только в окно, но и в иконостас фоток призеров и победителей в обнимку с тренерами.

Легко стукнулась в двери и тут же открыла, как делала это многие годы. Повернула голову к столу, тренера там не было, глянула в другую: на диване сидели двое – МамАлена и Василич. Видимо, обсуждали что-то насущное в неформальной обстановке.

– Ладно, Кость, договорим потом,– хлопнула коллегу по колену женщина.

– Второй рукой откинула с глаз челку привычного светлого каре и кивнула вошедшей Жене.

– Я не вовремя?– вроде договаривались, так что вопрос был скорее формальным.

– Да нет, Женюр, проходи,– мужчина поднялся с дивана, повел плечами, разминая мышцы.– Я тогда почапал в сторону дома, обсудим, на чем остановились, позже.

– Кость,– Елена Данииловна тоже поднялась,– не загоняйся, а?! Все будет хорошо, я выясняла.

– Та ж фигня и в твой адрес,– кивнул в ответ на пожелание.

На прощание обнял гостью и отправился восвояси.

– Константин Васильевич, как всегда, с утра до ночи,– проговорила в закрывшуюся дверь Женя.

– Да уж,– Елена Данииловна встала у стола, поправляя стопку папок, лежащую в углу,– весь в спортсменах, как всегда.

– А вы помните, какой он пришел к нам?– улыбнулась брюнетка всплывшему образу.– Взъерошенный, небритый. Вы еще тогда сказали, что с похмелья, не иначе, притащился.

И окончательно рассмеялась, а тренер подхватила ее смех:

– О, да! А потом оказалось, что он вообще непьющий!

Обе вернулись на многие годы назад, в тот день, когда в зал ввалился новый тренер, призванный помогать МамАлене. По штату единица была положена на такое количество спортсменов, а по реалиям, не так просто было найти человека. Уже почти разочаровались, старших ставили смотреть за младшими, лишь бы хоть как-то контролировать тренировочные процессы. Женьке доверяли Лильку, которая только начинала.

Надо признаться, возня с малышами ей совсем не нравилась. Наверное, еще тогда будущая чемпионка осознала: тренерство – не ее. И, надо сказать, с большим удовольствием спихивала при возможности Лилю на Темку, который, как ни странно, а любил возиться с малявками, хотя ему было немногим больше сокомандницы Жени. По сути, они были одногодками, но у Артема день рождения на четыре месяца раньше, так что он как будто и старший.

Итак, в тот день, вообще-то, все ждали нового тренера, но к началу занятия никого не появилось. Елена Данииловна спокойно раздала задачи так, будто ничего не случилось, но по сузившимся, поджатым губам было ясно, что терпение тренера на пределе, и кто-то будет первым, попавшим под горячую руку.

Боялись все, даже Лилька. В чем не соврала строгий тренер Жене в давнем разговоре, так в том, что на тренировке не будет первых и последних. А если и были, то дочь попадала в число самых угнетаемых матерью, оттого привыкла прятаться за старшими сразу же, как у тренера портилось настроение, и трудиться мышкой. Женя и Артем последовали примеру мелкой подопечной, а Елена Рассерженная искала жертву. И тут распахнулась дверь в зал, ввалился коренастый мужичок, крепенький, как гриб-боровик и на весь зал сказал:

– Прошу прощения! Я опоздал.

– Пли!– выдохнул Темка в ухо Жене.

И не ошибся, МамАлена спустила на кудлатого Бармалея, влетевшего в двери и орущего на всю Ивановскую, свору своих комментариев. Делала она их, правду сказать, тихим, ледяным голосом, но, судя по лицу опоздуна, живьем снимала стружку с этого Буратино.

– Пошли тренить,– предложила товарищу и Лиле Евгения, а Бармалей продолжал вещать на весь зал, выслушав тихие назидания Елены Данииловны.