Страница 50 из 106
Новая наставница брюнетки, счастливо ухмыльнулась, подняв палец вверх.
— Про улыбку. Русские улыбаются, если человек приятен. Ты рада видеть меня рядом? Благодаришь за что-то или хочешь предложить искреннюю помощь?
Длинный, покрытый бесцветным лаком ноготь уткнулся в подбородок Натальи и потянул его вниз.
— Ну, и что означает сейчас твой оскал?
Учительница икнула и плотно сомкнула губы.
— Вот так-то лучше, — одобрила перебравшая виски горничная. — А то был у нас на ферме племенной бык-производитель Яшка. Скотина страшная, агрессивная и бодливая. И ведь что делал, гад, перед тем как напасть?
— Что? — Сидорову искренне занимал вопрос поведения парнокопытного, перед тем как выполнить предназначенную природой функцию.
Она вытаращила глаза, поймав себя на мысли, что мозг снова работает в направлении образа Иванова, постепенно из козлокроличеосьминожного мутанта инопланетного происхождения приобретающего черты Минотавра.
— Так что он делал? — поторопила Наташа с ответом бывшую ударницу доильного фронта.
— Улыбался!
— Врёшь!.. — Икота оставила организм учительницы: нервный спазм сменился на подёргивание века.
— Это я вру? — Таня угрожающе наклонилась над барной стойкой. — А в глаз?
— Не надо, она просто шутит, — вмешалась давящаяся смехом Илона наблюдающая за диалогом двух «перебравших» подруг.
— В каждой шутке есть… — Дива славянского происхождения попыталась вспомнить продолжение спрятанной в лабиринте памяти мысли, но махнула рукой и продолжила:
— Ладно, на первый раз ограничимся устным замечанием. Я никогда не вру! Запомни. За это меня многие и не любят. Ивановы — восьмая семья, где я работаю. На моё счастье, в этом доме есть светлая голова, — кивнула она на байкершу. — Так вот, возвращаясь к нашим баранам. Твоя вечно осклабленная физиономия говорит или о скудоумии, или о лицемерии, или — что ещё хуже — о желании поиметь всех и вся.
Бабенко, с утра находящаяся в плохом расположении духа, была неправа. Не стоило приписывать возникшие в собственной голове мысли другим.
— Ведь как происходит у нас на Украине? Если тебя посылают на мужской орган… — блондинка покосилась на стоявшего неподалёку мужчину.
Проследившая за направлением взгляда биологичка упёрлась глазами в выпуклую мужскую промежность, запрятанную в до боли знакомые серые брюки. Взгляд, покачиваясь вместе с головой, поднимался в упрямом желании разглядеть хозяина предмета, на который кто-то послал подругу.
Голос Тани доносился как бы издалека:
— … мы точно знаем, в каком направлении нужно идти. Вы же будете улыбаться при этом. И становится непонятно: то ли вам хочется, чтобы ушли, то ли вы делаете предложение прямо здесь и сейчас совершить половой акт…
Наталья за это время полностью подняла голову и наткнулась на взгляд зелёных глаз. Наглые, выпученные зенки, обрамлённые густыми ресницами, располагались на серой бородатой морде, которая мгновенно покрылась мелкими кучеряшками. Странная голова постепенно увеличивалась в размере, меняя волосатую бледную кожу на коричневую. Загнутые назад рога завернулись улиткой, но тут же выпрямились, превращаясь в заострённое на концах орудия для бодания. И ведь Сидорова точно знала, кто эта странная особь.
Рот по привычке открылся сам собой и выдал пришедшую в голову мысль:
— Жуть какая-то, а не Лев. То козёл, то баран… а теперь и вовсе бык…
Видение, обидевшееся на сравнения, заколыхалось в воздухе.
— Что? — спросила удивлённо Бабенко. — Какой ещё овцебык? Я про улыбки сейчас говорю.
Рельефные губы Минотавра-Иванова сложились в плотоядной ухмылке — и привидение исчезло.
Брюнетка вздрогнула, к ней тут же вернулась икота.
— Так и я про неё… — В этот раз дыхательные спазмы стали излишне агрессивными, заставляя нетрезвую жертву странно подёргиваться. — Всё, больше не улыбаюсь и даже не пью…
Илона сделала знак бармену. Тот тут же долил в фужер глюкинаторши новую дозу жидких пузырьков. Учительница залпом осушила бокал, желая избавиться от судороги, и сделала следующий вывод:
— И меньше тоже!
— Наш человек! — рассмеялась Таня, обняв новую знакомую за плечи и чмокнула в щёку.
Целоваться по пьяни — раздражающая все нации, кроме славян, привычка. Суровые жители бескрайних просторов одной шестой суши планеты и их собратья не улыбались понапрасну, а действовали, решительно переходя после литра водки к финальной стадии сексуально мимических игр.
— Ты кто по гороскопу-то? — поинтересовалась украинка.
— Я… Рыбы, вроде как. А это так важно?
— Да нет, просто ты начала про овцебыка, и я подумала… — Она выпрямила спину, выставив вперёд объёмные полушария, тяжело вздохнула и гордо выдала: — Я вот тёлка.
— Кто? А разве есть такой знак?
— Ну, Телец, я имею в виду. И это карма. У меня вся жизнь связана с коровником и его обитателями. А ты, значит, у нас в воде плавающая особь.
— Нет, я не водоплавающая. — Врубила Наталья биологичку и попыталась выпрямить руки, изображая гордую лебедиху. Но теснота позволила лишь развести в стороны ладони. Она помахала ими несколько раз. Вырвавшийся из горла гогот и вовсе походил на кряканье. Смесь утки с цыплёнком не впечатлил бывшую крестьянку. Она критически оглядела симбиоз кряквы с бройлером и сделала вывод:
— Да какая разница? Всё равно в воде барахтаешься. Короче, нерешительная особа с жидкой кровью, а я вот крепко стою на земле, но вокруг меня вечно быки какие-то…
— Как это? — Брюнетка прекратила попытки объяснить разницу между рыбой и птицей услышав о новом животном.
— А вот так. То козлы, то быки. Думаешь, как я попала в Россию?
— Как?
— Ха! Влюбилась в ковбоя с Ростова. Приехал к нам договариваться о поставках чего-то там. — Весь месяц местных кобылок обкатывал, лучшую выбирал — наездник…Я-то кровь с молоком, сама видишь, кусочек лакомый, вот он и проникся любовью к породистой тёлочке. Я, дура, челюсть отвесила, в рот ему заглядывала. Очнулась лишь через несколько месяцев, оказавшись на его ферме в качестве жены и дополнительных рабочих рук.
— Ой, как романтично!.. — протянула Наталья, в умилении закатив глаза. — Люблю правдивые истории с хорошим концом…
— Ага, но это не мой случай. Сплошное счастье с полгода длилось, пока не поймала мудака за тем, что мял вымя другой тёлочке.
Обилие новых непонятных слов делало рассказ Тани слишком сложным для горожанки, воспитанной в семье служителей Музы и Талии. Биологичка поняла лишь одно: Бабенко жестоко обманули, увезли на чужбину и наглумились над светлыми чувствами.
Она пустила слезу, представив, насколько больно в тот момент было Тане, и с сочувствием поинтересовалась:
— И что ты сделала?
— Как «что»? — с недоумением воззрилась на новую знакомую блондинка.
Подобный вопрос был неуместен для тех, кто отлично знал темперамент жительниц Украины, способных и хату изменника поджечь и у коня на скаку подковы сорвать.
— Я, может быть, и хуторянка неотёсанная, но никак не лохушка — не на ту нарвался. Мой мужчина будет только моим и ничьим больше! — Разозлённая неприятными воспоминаниями девица стукнула рюмкой по столу. — Заехала коленом между спущенных штанин «мудозвона», взбила омлет из «бычьих» яиц и умчалась в даль светлую в поисках лучшей жизни.
— Мо-ло-дец! — пробормотала восхищённо Наташа. — Я бы так не смогла…
— Да что ты! — смеясь, воскликнула Иванова, обращаясь скорее к горничной, чем к окосевшей от алкоголя учительнице. — Она сегодня Льву детоорганную часть чуть не снесла!