Страница 73 из 94
День был солнечный, тихий, ничто не волновало гладь Синего озера. Вдали, в голубом небе, сияли белоснежные горы.
— Отец, предки ошибались или нет? — спросил Эри.
— Они были люди, как и мы.
— Если мои привычки и слова не совпадают с их привычками и словами — что тогда делать?
— Значит, кто-то ошибся: они или ты.
— Ошибаюсь ли я — это легко проверить, но как проверить, ошибались ли они?
— У Рослых Людей это узнать… непросто, зато это хорошо видно у рабэ и… у ланнов. Предки могли ошибаться, Эри. Когда такое случается, потомкам неуютно на земле.
— Значит, мне и Инг необязательно жить в хижине Ирги?
— Нет, Эри, не все старое плохо, и не все новое — хорошо. Но хорошо, когда молодой воин заботится о семье жены.
— Значит, мне не надо было дарить Туин нож?
— Никто не запретит тебе дарить то, что сделали твои руки. Но тебе не следует забывать и женщин в семье Инг.
— Дарят не руки — дарит сердце. Если оно пусто, руки немеют.
— Разве Инг перестала зажигать тебе сердце?
— Наша тропа раздваивается. Ее место здесь, а мое — неведомо где. Скажи, отец, мы когда-нибудь снова… отправимся в путь?
— Птица садится на дерево, чтобы отдохнуть, а потом летит дальше. Моего сына влечет к себе новая тропа — куда же?
— Воды Синего озера достают до гор — там живут курага, и с ними Ло. Горы достают до Соленого моря, где остались мои братья и сестры. А где-то в глубине гор долина светловолосых людей. Мне хотелось бы побыть около их костров и постоять на берегу Соленой воды…
— Ты видишь тропу, достойную великого воина, но еще достойнее не спешить, обдумывая завтрашний день…
Галу приятно было узнать, что и Эри не сиделось на месте. Сын и после женитьбы остался близок ему по духу. Но как же с Инг? Эри опять не повезло.
Уор, окруженный шумной стайкой детей, вернулся на берег, чтобы искупаться в озере. Глядя на Уора, никак нельзя было предположить, что он разделяет настроения брата и отца. Он был всем доволен — озером, селением, соплеменниками, неторопливой, полной приятного покоя жизнью, где все располагало к радости: уютная хижина, теплое лето, обилие пищи, безопасность, устойчивые, добрые законы племени — кому захотелось бы покинуть эти благодатные края! Но и в Уоре жил вечный скиталец, которому приятно было пожить в довольстве и покое, но еще приятнее — шагать по земле, радуясь своей силе, ловкости и изобретательности. Сын Гала и Риа, прирожденный разведчик, охотник и следопыт, он тоже привык к постоянному движению и не мог слишком долго оставаться на одном месте. И его манили к себе нехоженые тропы.
— Отец, а мы вернемся в горы? — добродушно спросил он.
— Курага и озерные люди — братья. Ничто не мешает нам побыть у их костров, — ответил Гал.
Но его самого манили к себе не горы, он обдумывал иной замысел. Конечно, разыскать светловолосых соплеменников, потерянных Рослыми Людьми в незапамятные времена, — это подвиг, достойный самых доблестных воинов; и посидеть вместе с братьями-курага у костров дружбы было достойно людей, чтущих Человеческий закон. Но была еще одна цель, достойная бесстрашных воинов. О ней-то и думал Гал.
Больше половины своей жизни он провел в пути. Он искал Рослых Людей и в конце концов нашел их, обрел сородичей и соплеменников. Атеперь он все чаще вспоминал племя ланнов, среди которых вырос, стал воином и взял в жены Риа. Ланны были так же близки ему, как Рослые Люди. Конечно, они несправедливо обошлись с ним и Риа, но он давно не таил на них обиды. Зато помнил добро, познанное им среди суровых ланнов. И там были люди, почитавшие Человеческий закон. Гал и Риа не забудут Луху, мудрость которой помогла им выжить в изгнании. Могучий и справедливый ланн Рего помог им бежать из пещеры и тем самым спас их от неминуемой смерти. Там у них остались друзья — Улу, Рун, Лок…
Далекие края ланнов звали теперь Гала к себе.
Он знал, что его замысел огорчит Риа — она была счастлива в кругу сородичей. Галу не хотелось омрачать ее радость, но и отказаться от своего замысла он не мог. Настал день, когда Гал сообщил старейшинам о своем намерении отправиться в долгий путь.
Важные решения старейшины принимали не спеша. По их приказу заговорили Звучащие деревья, созывая старейшин других селений на совет племени.
Когда все собрались, первый старейшина дал слово Галу.
— Я не прощаюсь с сородичами и соплеменниками, которых нашел здесь после долгих скитаний на земле. Я вернусь на берег Синего озера, но прежде я хочу увидеть ланнов, племя моей матери Лоэ, и заключить с ними мир…
Гал высказал то, о чем Рослые Люди не раз говорили у костров. Сланнами у них нерасторжимая связь. Многие мужчины и женщины племени были сыновьями и дочерьми двух племен, а их дети образовали уже густую поросль внуков двух племен. Кроме того, у Синего озера еще жили женщины-ланны. Их знания и речь накрепко вплелись в быт и речь Рослых Людей. Женщины нередко вспоминали своих сородичей, живущих в краю, где зимой землю надолго покрывал снег. В новых поколениях Рослых Людей не угасал интерес к племени дедов с материнской стороны. Молодые воины даже изъявляли готовность идти в северные леса, чтобы подружиться со своими неведомыми сородичами, но старейшины сдерживали их порывы, потому что у Синего озера и вокруг охотничьих угодий Рослых Людей бродили разбойные племена. Воины нужны были дома. Сами старейшины сомневались в успехе северного похода: Рослых Людей и ланнов разделяла кровь, пролитая по вине воинов Урбу. Да и женщины-ланны возражали против возобновления связи с бывшими соплеменниками. Племя Рослых Людей стало для них по-настоящему родным. Здесь они пользовались правами, о каких женщины северных лесов не могли и мечтать: они свободно говорили на совете старейшин, их личное достоинство оберегалось законами племени, о них и их детях постоянно заботились мужья и сородичи. У ланнов же мужчины мало считались с женщинами, поэтому жены Рослых воинов не хотели, чтобы их северные сородичи каким-нибудь образом снова повлияли на их судьбу.
Но теперь женщины одобрили решение Гала идти к ланнам: время изменилось, и сами они стали другими. Ничто больше не могло омрачить их судьбы и судьбы их детей и внуков. Могущественное племя Рослых Людей не страшилось никаких врагов. К тому же о готовности заключить мир с ланнами заявил не молодой воин, а мудрый, испытанный в многочисленных битвах вождь, выросший среди ланнов. Он был убежден в необходимости похода, верил в его успех, и они поверили ему. Их самих взволновала возможность передать привет своим далеким сородичам.
Седая Лоэ заглянула Галу в глаза:
— У моего сына сердце сокола, но пусть он никогда не поднимет палицу против племени моего отца Суа и матери Луху, против своих предков…
— Я запомню твои слова и никогда не подниму палицу против племени моей матери Лоэ, — ответил Гал.
Племя с одобрением восприняло его слова.
Когда стало очевидным, что Рослые Люди поддерживают Гала, старейшины прервали совет, чтобы не торопясь подумать над организацией похода.
Эри присоединился к отцу, а у Уора были иные планы. Он сказал:
— Мне хотелось бы пойти с тобой, отец, но зачем нам вместе брать один след? Ты научил меня ходить по земле — теперь я хочу испытать себя на своей тропе. Ты поедешь к ланнам, а я вернусь в горы, побуду у костров курага, увижу Ло, а потом ступлю на тропу к Рослым Людям гор. Ясообщу об этом в кругу совета. Если старейшины откажут мне — тогда я пойду с тобой.
Замысел Уора тоже привлек к себе общее внимание. Рослые Люди уже пытались разыскать в горах братьев по крови и потерпели неудачу. Уор напомнил им, что пора попытаться вновь.
Старейшины обдумывали теперь два похода, оба исключительной важности. Но следовало ли одновременно снаряжать два отряда? Не слишком ли ослабеет племя после ухода сорока воинов? Не слишком ли Уор молод, чтобы возглавить отряд? Сын Гала и Риа — умелый следопыт, бесстрашный воин, он наделен разумной и доброй силой. Но достаточно ли этого, чтобы вести за собой людей? Уор — новичок в племени, он по-настоящему еще не узнал воинов, вместе с которыми ему придется решать в пути множество сложных задач. Тут, кроме тех качеств, какие есть у него, потребуется большой жизненный опыт.