Страница 22 из 94
— Он не видел падающего камня, который рассек ему руку, — сказал другой охотник.
Баок похолодел: если сейчас кто-нибудь скажет, что он слеп, как старая женщина, это будет означать, что племя отвергает его. Воин обязан вовремя заметить и зверя, и птицу, и змею, а если у юноши плохое зрение, если он не успевает прийти на помощь соплеменнику, то есть если он не может быть опорой племени, он недостоин называться мужчиной.
Баок со страхом ждал, что решат вожди. От них сейчас зависела его участь.
— Меня тоже ранил падающий камень, — сказал Урбу, — но я — вождь!
Ланны помнили тот случай. Урбу вел охотников мимо береговых скал. Дул сильный ветер, и сверху на них посыпались камни. Тогда ланны еще плохо дружили со скалами и в первый миг даже растерялись. Один воин погиб, а Урбу оцарапало ногу.
— Да-да, такое было, — согласились воины.
— Было, — подтвердил Рего.
— Баок хотел ранить леопарда. Он вел себя недостойно ланна, — сказала Луху.
Ланны глухо заговорили между собой: поступку Баока не было оправдания. Урбу защитил брата:
— Когда приходил пятнистый зверь, Баок был вождем!
Его слова не убедили ланнов в невиновности Баока, и все ждали, что скажет Рего, но тот промолчал. У него были причины молчать.
— Слова старой Луху утратили силу так же, как зубы! — заключил, ухмыльнувшись, Урбу.
Баок был допущен к дальнейшим испытаниям.
В следующую минуту ланны забыли о нем: в круг вошел Тощий Лок. Год тому назад он не мог метнуть копье, как подобает мужчине, и его до сих пор не принимали всерьез.
Когда ланнов поразил недуг, от которого умирали взрослые и дети, Лок тоже был на пути в черные туманы, но смерть отказалась от него, она только выпила его силы. С тех пор сверстники не принимали его в свой круг, подростки чинили ему неприятности, а девушки смотрели на него с пренебрежением. У обеденного костра ему доставалось то, что не пожелали взять себе другие. Ночами он мерз в своей ветхой одежде, в стороне от остальных. Если бы не доброта Луху и великодушная помощь Гала, смерть возвратилась бы за ним…
Лок стоял перед ланнами, полный отчаяния. Он был голоден, у него от слабости кружилась голова. Казалось, он вот-вот упадет у костра. Только глаза у него жили независимой от тела жизнью — они не желали покоряться истощенному телу.
Несчастный Лок ждал решения своей участи.
Урбу, взглянув на него, на его неказистое оружие, захохотал — грянул взрыв смеха. Казалось, ланнам вообще неведомо было чувство сострадания к себе подобным. Лишь немногие остались серьезны.
Рего встал, поднял вверх палицу — во властных жестах, в львиных чертах лица непреклонная воля. Смех замер: вождь требовал внимания к себе. Ослушаться Рего не смел никто. Ни один ланн не мог сравниться с ним в изобретательности на охоте, ни один не пожелал бы себе столкнуться с ним лицом к лицу на боевой тропе. Мощь и хладнокровие Рего сдерживали самого Урбу. Сила Рего заключалась не в одних мускулах — он знал слова закона, а с законом считались все.
— Лок не нарушал обычаев ланнов, — заговорил Рего. — Племя лишило Лока прав воина, ни одна женщина не пожелала стать его женой. Он чистил отхожие места, спал отдельно от ланнов. Он жил, как требовал обычай, он имеет право стоять у праздничного костра!
— Да-да, — согласились ланны. — Тощий Лок не нарушал обычаев, пусть стоит у праздничного костра!
Лок присоединился к другим юношам.
Седьмым должен быть Гал, но Гала не было, и уже мало кто верил, что он вернется к ланнам.
В круг теперь входили девушки. На них были набедренные пояса из волокон чо, окрашенные в различные цвета растительными соками. Не все девичьи лица отличались изяществом черт, но у ланнов были свои представления о женственности. Они ценили сильных, мускулистых женщин, способных и часто рожать детей, и постоять за себя, а в случае нужды — с оружием в руках прийти на помощь мужу. Конечно, ланны вовсе не были безразличны к красоте: выше всех женщин они ставили тех, у кого крепкие мускулы сочетались с изяществом лица и тела.
На одинаковый успех у мужчин девушки рассчитывать не могли. Чем привлекательнее была девушка, чем откровеннее восхищались ею мужчины, тем свободнее она могла выбирать себе мужа.
Ростом и фигурой среди девушек выделялась Риа. Она была хорошо развита, высоко держала голову. Светлые волосы, волной спадавшие на плечи, были перехвачены лентой из волокон чо — той самой, которую она готовилась накинуть на голову Гала. На ленте и набедренном поясе голубел орнамент из листьев лавы. Немногие женщины могли соперничать с ней, мужчины не отрывали от нее восторженных взглядов. Она была крепка телом, неутомима в беге, умела постоять за себя. Нга смотрела на нее как на свою соперницу — с ненавистью, другие женщины откровенно завидовали Риа: мужчины готовились возвести ее в высший ранг…
Были среди девушек и неудачницы — их ланны встретили насмешливыми взглядами. Одна худобой напоминала Лока, у другой недоставало глаза, у третьей лицо и тело обезобразила болезнь гуо. Кому-то из них не достанется мужа, а женщину, не имеющую мужа-покровителя, никто не защищал от мелких житейских обид. Она не имела постоянного места в пещере, пищу у костра получала вместе с теми, кто, согласно обычаю, входил в наименее уважаемую категорию, — с увечными, старыми и больными. Любой мужчина, юноша и даже подросток имел право сожительствовать с ней. Замужние женщины по всякому поводу притесняли и оскорбляли ее, и, если несчастная сама не умела постоять за себя, она неотвратимо падала на дно племенной жизни, раньше других женщин чахла и умирала.
Закон оберегал право сильных: только они прокладывали путь племени по земле. Слабые же не выдерживали жизненной битвы, были бесполезны для сородичей, и те не считались с ними. Наиболее обездоленными среди слабых оказывались одинокие женщины. Просуществовав какое-то время ради удовольствия мужского населения племени и не познав ничего, кроме грубостей, обид, оскорблений и унижений, истощив силы, здоровье и надежды, они незаметно уходили в черные туманы…
Девушки выстроились в ряд, к ним присоединились женщины, потерявшие в минувшем сезоне мужей, а перед ними встали юноши и мужчины-вдовцы. Начинался древний обряд сватовства, неторопливый и наглядный: на глазах у всего племени женщина должна была принять или отвергнуть предложение мужчины. После охоты и битв с чужаками ничто так не волновало ланнов, как сватовство и любовь.
По обычаю мужчина имел право на одну женщину, но никакой закон не мог предусмотреть все случаи, когда дело касалось мужчины и женщины. Если у воина погибла или умерла жена, он брал себе другую женщину или отбивал у другого воина его жену; если женщина становилась вдовой, в Брачную ночь она выбирала себе нового мужа. Так было заведено предками.
В Брачную ночь не только заключались новые браки, но и расторгались старые. Присутствие всего племени узаконивало как брак, так и развод, а в случае, если женщина, прежде чем она становилась чьей-то женой, отвергала одного или нескольких мужчин, племя обуздывало готовые вспыхнуть страсти, вводя их в рамки обычая. Такая женщина обязана была сначала удовлетворить желания всех домогавшихся ее мужчин и только после них принадлежала своему избраннику…
Запели флейты, и юноши начали танец сватовства. Они старались вовсю, каждый стремился привлечь к себе внимание зрителей силой, ловкостью и гибкостью своего тела.
Свадебный танец — это тоже экзамен, сдаваемый юношами перед племенем, а оно судило строго и никому не давало поблажки.
Танец юноши, сильного телом, но слабого разумом, ланны воспринимали с насмешкой; юноша, чересчур потеющий во время танца, вызывал пренебрежение у женщин; юноша, сбивающийся с танцевального ритма, тоже не мог рассчитывать на симпатии соплеменников.
Тощий Лок не выдержал напряжения, упал на землю в середине танца. Его оттащили к пещере и там бросили. Никто больше не обращал на него внимания, кроме Луху. Она привела Лока в чувство, заставила выпить настой, укрепляющий у ланна силы.